– Я ничего не разглядел в дыму, который вырывался из колодца, – отвечает мне на ходу Матео. – И меня одолел такой кашель, что я даже крикнуть ничего не мог. – Голос парня и правда звучит непривычно сипло. – Я не знал, что делать дальше, и пошел к Касу. Он стоял на стреме. На тот случай, если твои дядя с тетей услышали бы стук.
– А где они сейчас? – спрашивает Доминик. – И где копы?
В этот момент до нас доносится звук сирены.
– Похоже, уже здесь, – хмыкает Каспер. – А тетя Авы, когда я в последний раз ее видел, стояла у моста и наблюдала за пожаром.
– А дядя Тай? – не успокаиваюсь я.
Каспер пожимает плечами:
– Я не видел его с того момента, как мы подъехали. А мы обошли дом по кругу в поисках вас.
– Хорошо хоть не попытались войти внутрь, – замечает Доминик.
– Мы пытались, – отвечает Матео. – Там сущий ад…
Я перестаю прислушиваться к их разговору. Глаза разъедают слезы и дым. Мой родовой дом догорает… Дом, в котором я когда-то мечтала прожить всю жизнь. Дом, в котором я в последний раз слышала смех родителей. Дом, в котором дедушка учил меня играть в покер. И где я выросла, уверенная, что дядя Тай меня любил, как младшую сестру.
Я отворачиваюсь. Мой взгляд устремляется сквозь дым и падающий снег к мосту. Я знаю – там Кэролин. Одна. И я знаю, что мне нужно сделать.
Я направляюсь к мосту, под ногами потрескивает мерзлая почва – словно я иду сквозь огонь. На фоне темного неба вихрятся в хороводе пепел и снег. Они свиваются в причудливые образы, провожающие меня странными взглядами. Глаза-обереги моргают, превращаются в пустые глазницы, а те обращаются в дым. Или в прах? А впереди, вдали от оранжевого свечения усадьбы, я вижу ее – стоящую у моста.
Вряд ли она меня заметила. Сад за моею спиной бликует тенями, а я всего лишь одна из множества теней. Но потом часть восточного крыла усадьбы обрушивается, и я, обернувшись, вижу яркую вспышку, озаряющую весь сад. И когда я снова перевожу взгляд на Кэролин, ее рука уже зажимает рот: она меня увидела. Что ж, это даже хорошо.
В голове у меня нет никакого плана. Мне лишь хотелось дать ей знать – я жива и все, что они сделали с дядей Таем, напрасно. Слабый голосок внутри меня подсказывает: Кэролин, возможно, вооружена, она может причинить мне вред. Но я не замедляю шага. Потому что я сумела избежать жуткой смерти в горящем доме, выбралась из этой западни по водопроводной трубе в запечатанный бетоном колодец и уверена, что именно сейчас я неуязвима. Примерно в сотне футов от Кэролин я открываю рот, чтобы ее окликнуть. Но Кэролин пятится.
Нет, не вздумай! Я ускоряю шаг. Почти бегу, если это можно назвать бегом, потому что ноги страшно болят после долго ползанья. А Кэролин, пошатываясь, продолжает отступать. Как будто хочет убежать, но не в силах отвести от меня глаз. Вот она уже подступает к мосту. Я сокращаю расстояние между нами.
– Остановись! Я не одна из них. Я не Тёрн!
И что теперь? Замешательство наконец овладевает мной, но Кэролин не останавливается. Минутный импульс увлекает ее к оградительным перилам моста. Еще пар шагов – и она может упасть вниз. И уже мой внутренний порыв побуждает меня крикнуть ей:
– Стой!
– Ава?
Осознание осеняет одновременно и Кэролин, и меня. Я же выгляжу как неведомое существо, извлеченное из смоляной ямы. Должно быть, Кэролин приняла меня за Мертвоглазую Сейди. Но только слишком поздно осознала свою ошибку. Ее спина врезается в перила, тело теряет равновесие. Качается. На секунду мне кажется, что она упадет, но Кэролин удается устоять на ногах.
– Полиция уже здесь! – кричу ей я. – Ты должна…
Я замолкаю. За спиной Кэролин в дымке водяного пара внезапно обретает форму фигура. Она склоняется над Кэролин – девушка, сотканная из теней, с двумя глубокими впадинами на месте глаз.
Глаза Кэролин расширяются. Наверное, она слышит какой-то сигнал за шумом воды. Или ощущает на затылке холодное дыхание Сейди. Но, как бы там ни было, Кэролин не оборачивается. Онемевшая, она смотрит неотрывно на меня, а в это время две когтистые руки выныривают из-за ее спины и вонзаются ей в глазницы. Кровь окропляет лицо Кэролин. Она кричит. И я тоже кричу. А водопад ревет.
С прильнувшей к ней Мертвоглазой Сейди Кэролин переваливается через перила и исчезает в дымке пара. Я бросаюсь вперед, но, когда склоняюсь над перилами, никаких следов уже не вижу.
Глава сороковая
Фары патрульных машин превращают снег в калейдоскоп, и от этого горящая усадьба предстает глазам завораживающим зрелищем. Да… недвижный свидетель моей семейной истории обращается в дым. Усадьбы Тёрнов больше нет. И проклятых Тёрнов тоже. Странно, но мне от этого даже отрадно. Честно говоря, мне не хочется быть продолжательницей нашего наследия.
Но у меня в ушах до сих пор звучит эхом предсмертный крик Кэролин. Она упала с моста – я в этом уверена. Но я действительно видела ее падение? Или это была галлюцинация? Внутренняя оторопь говорит мне, что я видела нечто потустороннее, но доверять своей интуиции я сейчас не могу. Как не стоило и раньше…
– Ава!
Вздрогнув, я поднимаю глаза. Дафна крепко сжимает меня в объятиях. Через секунду то же делает Карла.
– Господи! Когда папе позвонили и сказали, что он должен приехать, потому что загорелась усадьба, а внутри, возможно, заблокированы люди, мое сердце сразу же сковало дурное предчувствие. – Слова Дафны сыплются слишком быстро, чтобы я могла за ними уследить. – Мне следовало это предвидеть – всякий раз, когда я тебе гадала, выпадали лишь плохие карты. Мне следовало догадаться, что так может быть. Папа запретил мне сюда приезжать, но я бы не усидела дома. Мне нужно было убедиться, что с тобой все в порядке. Особенно после того, как ты не ответила на звонок, и я подумала… – Дафна зажимает рукой рот.
И я вижу, что она плачет.
– Со мной все в порядке, – говорю я, хотя самой кажется: еще полминуты, и я рухну наземь от изнеможения.
А что до моего телефона, думаю, он давно уже превратился в бесформенный комок расплавившегося пластика.
– Кэролин… она…
– Я слышала, – быстро кивает Дафна. – Это ужасно.
Но они не слышали… всего… Я пытаюсь восстановить перед глазами всю сцену – как Сейди выкалывает своими когтями глаза Кэролин, тащит ее назад, к самому краю моста… На самом ли деле все было так? И узнаю ли я это когда-нибудь точно?
– Что, черт возьми, произошло? – спрашивает Карла в своей обычной суховато-резкой манере. – Кэролин позвонила в полицию и заявила, что ты тронулась рассудком, сказала, будто бы Сейди велела тебе спалить усадьбу, чтобы ей не владели Миллеры. Но это… я хочу сказать, это ведь неправда, да?
– Это даже близко не похоже на правду, – встревает Доминик, и, почувствовав тепло его ладони на своей руке, я испытываю несказанное облегчение.
Судя по взметнувшимся бровям Дафны и Карлы, от них это не ускользнуло.
– Я уже рассказала копам, что произошло. Начиная с их плана убить моих родителей и меня год назад, провалившейся попытки шантажировать Мэдока Миллера до убийства Фрейи и Форда и попытки повесить всю вину на меня путем отравления и вызова галлюцинаций, – выпаливаю я. – Если копы мне не верят, пусть проверяют.
Карла хмурится:
– Но ты же знаешь – мы тебе верим!
Не успеваю я ответить, как подруги снова сжимают меня в объятиях. И от осознания, что они на моей стороне, мне становится немного легче. Мы как сестры, хотя роднит нас не кровь.
– Почему они вообще послушали Кэролин? – недоумевает Доминик. – Я же позвонил в полицию еще раньше и сказал, что Фрейю и Форда убили Кэролин и Тай.
Лицо Дафны кривится в гримасе.
– Они подумали, что ты сделал звонок под принуждением. Им твой голос показался странным.
Теперь хмурится Доминик:
– А каким должен быть голос у человека, получившего удар по голове монтировкой?
– Надо, чтобы кто-то тебя осмотрел, – говорю я.
– Парамедики уже попытались увезти меня в больничку. Но я никуда не поеду, пока мы не расчистим все с копами, – заявляет парень. – Камера на мосту записала все, что там произошло. Так что обвинить тебя никто ни в чем не сможет.
Стоп… А Сейди она тоже зафиксировала? Или запись покажет что-то еще? Как бы там ни было, мне надо ее просмотреть!
Задрожав, я прислоняюсь к Доминику:
– А куда делся дядя Тай? Мы не должны ему позволить избежать наказания.
Словно в ответ на мое заявление до нас доносится звук разбивающегося стекла. И то, что казалось обеденным стулом, вылетает в окно первого этажа дома и приземляется, тлея, на передней лужайке. Вслед за ним появляются очертания фигуры. Дядя Тай выглядит как нечто из ночного кошмара – лицо в саже и жутких волдырях, часть волос опалена до самого скальпа. Шлейф дыма тянется за дядей, пока он, покачиваясь, движется к группе полицейских и пожарных. А те пялятся на него в замешательстве. Но через несколько секунд все приходят в себя. Несколько человек подступают к дяде и пытаются ему помочь. Но он продолжает шагать вперед. На миг – очень жуткий миг! – мне кажется, что он идет ко мне. Но дядя поворачивает к мосту.
– Кэролин! – мычит он и заходится страшным кашлем. – Кэролин! Ты бросила меня гореть заживо! – падает коленями на снег дядя Тай. – Я сделал это… я все это сделал ради тебя… а ты бросила меня в огне! Чтобы я сгорел? Кэролин!
Холден подает своим ребятам знак. Несколько копов поднимают дядю Тая на ноги и волокут к патрульной машине. Но я больше на них не смотрю. Я не могу избавиться от другой сцены, виденной ранее. И не только гибели Кэролин. Я видела Сейди. Реально видела. По крайней мере, я так думаю. И меня волнует лишь один вопрос: она покончила с моей семьей?
Глава сорок первая
Дядя Тай утверждает, что Кэролин одна убила и Фрейю, и Форда. Говорит, будто она грозилась убить и меня, если он решит воспрепятствовать ее планам. Он отметает любые предположения о том, что хотел завладеть моими деньгами, называя их смешными. Клянется, что всю жизнь пекся лишь о моем благополучии.