Я всегда знала, что у дяди есть слабые места. Но я верила, что он меня любил. И думала, что Кэролин тоже меня любила. Мы были семьей. Но, похоже, понятие «семья» значило для меня больше, чем для них. Потому что, по сути, они хотели одного – денег.
Похоже, познакомившись с дядей Таем, с его роскошным спортивным авто и усадьбой, Кэролин посчитала его денежным мешком. И потому так быстро выскочила за него замуж. Но мираж так же быстро развеялся. Может быть, поэтому Кэролин бросила мужа в огне?
И все же… Как дядя мог такое сотворить с Фрейей? И позволить Кэролин убить Форда? Неужели деньги стоят смерти двух человек? Четверых, если учесть, что они пытались убить моих родителей, в чем я лично не сомневаюсь (и копы тоже). А потом попытались убить меня и Доминика…
Дядю Тая ждут трудные времена. Доказательств много. Теперь копы знают, где и что искать. Видеозапись с камеры наблюдения над застекленной дверью сохранилась в облачном хранилище Миллеров. И на ней ясно видно, как дядя Тай ударяет Доминика монтировкой, а потом появляется Кэролин, чтобы разобраться со мной. Полицейские нашли также телефон, которым дядя Тай пользовался, чтобы посылать сообщения Фрейе. А еще у них теперь есть образцы ДНК с монтировки, доказывающие причастность дяди и Кэролин к убийству Форда и Фрейи, а также показания мои и Доминика. Этого достаточно, чтобы предъявить дяде Таю обвинение.
Проведя долгую ночь в полицейском участке, где копы опрашивали меня несколько часов, показавшихся годами, я наконец встречаю в коридоре участка Доминика, у которого врачи диагностировали сотрясение мозга. Парень выглядит изможденным, пахнет гарью и кислым яблоками, но меня это не волнует. Я сама еще не смыла с себя трупную воду. Вытянув руку, я провожу пальцами по его виску, подбородку. Доминик терпит с секунду, а потом притягивает меня к себе.
– Как ты, Тёрн? – шепчет он мне в волосы.
– Напугана, – честно признаюсь я. – Но, похоже, мне придется с этим жить до тех пор, пока я не выясню, какие из видений, преследовавших меня последние недели, были реальными, а какими я обязана ангельской пыли.
Доминик молчит.
– Что?
– Пожалуй, я мог бы тебе помочь, – говорит тихо парень. – Понять, что случилось с Кэролин на мосту.
Я еще вечером рассказала ему обо всем, что видела. Доминик тогда выслушал меня, не пытаясь ничего опровергнуть или списать на действие галлюциногенного препарата.
– Как? – удивляюсь я, но до меня сразу доходит. – У тебя есть запись с камеры на мосту?
Кивнув, Доминик достает из кармана одноразовый мобильник. Наверное, ему дали его родители или друзья, после того как я утопила его телефон в колодце с призраком.
– Я загрузил ее ночью. Хочешь посмотреть?
С минуту я раздумываю. Просматривать еще раз то, что я видела, страшно. Но проживать все это гораздо хуже. И мне надо узнать, что из увиденного было реальным.
– Да, покажи, – прошу я парня.
На крошечном экране разворачивается действие. Кэролин стоит в ожидании. Смотрит на горящую усадьбу. Меня еще нет в кадре, когда она меня замечает и начинает пятиться к водопаду. В тот момент, когда за спиной Кэролин появилась Сейди (в моей памяти), на видео возникает странная тень. Она словно сгущается из пара над водопадом и обволакивает отступающую назад Кэролин. А за секунду до того, как Кэролин натыкается на перила и исчезает, руки тени взлетают к ее лицу…
Копам нечего мне предъявить. Но по телу пробегает дрожь. Я так и не знаю наверняка: это ангельская пыль вызвала в моем воображении образ Сейди или она помогла мне видеть вещи явственней? Как бы там ни было, все кончено. Мне надо взять себя в руки и жить дальше.
После окончания видео мы довольно долго молчим. А потом Доминик спрашивает:
– Ты слышала о том, что случилось с Хэмишем?
Честно говоря, я вообще о нем забыла. Чуть отстранившись, я заглядываю Доминику в лицо:
– Нет… А что с ним стряслось?
– По-видимому, твоя записка так его напугала, что он сам пришел в полицию и во всем признался. Хэмиш взял у Фрейи взятку, чтобы обеспечить ей место на курсах. А когда выяснилось, что она не может учиться на них в силу возраста, отказался возвращать сестре деньги. Он уже потратил их на обручальное кольцо для своей подружки.
– Вот это да!..
Я вовсе не этого ожидала, но Хэмиш все-таки урод!
Доминик вздыхает:
– Мне жаль, что Фрейя таким способом пыталась избавиться от тебя как от конкурентки. Это было неправильно.
– Сейчас это уже не имеет значения, – цежу я сквозь зубы.
Я не смогла бы сейчас разозлиться, даже если бы захотела. Разве это возможно после того, что сделали дядя и Кэролин? Они ведь лишили Фрейю не места на курсах, а жизни! Они отняли у Миллеров дочь, а у Доминика сестру.
– Я даже выразить словами не могу, как я сожалею о том…
– И не надо, – тихо, но твердо говорит Доминик. – Ты не знала, что они творили. На тебе вины нет.
Я вздыхаю:
– Фрейя заслуживала лучшего…
Как и Форд. Они не были образчиками совершенства, но кто из нас идеален? Они должны были вырасти, повзрослеть, строить свою жизнь. Жить.
– Я должен идти – дать показания, – говорит Доминик. – Где тебя потом искать? Мы с родителями сняли номера в гостинице в Хаверфорде. А ты у кого поживешь?
И Дафна, и Карла предлагали мне пожить у них. Но мне какое-то время надо побыть одной – осмыслить все случившееся.
– В коттедже, когда бы ты ни освободился.
Через несколько дней, когда пыль в буквальном смысле оседает, я сижу и разговариваю с Мэдоком и Люсиль Миллерами. О многих вещах – об аварии, усадьбе, о вековой вражде между нашими семьями. И о чеке, который мне выписал Мэдок. Я хотела его вернуть, но Миллеры настаивают, чтобы я оставила деньги себе.
– Это действительно твоя доля от продажной стоимости усадьбы, – твердо говорит Мэдок. – Жаль, что я не смог предугадать, на что способен был пойти твой дядя, чтобы завладеть этими деньгами. Мне очень, очень жаль, Ава.
– Вы ни в чем не виноваты, – говорю ему я (и впервые сама так считаю!). – Я прожила с ним и Кэролин целый год и не догадывалась, что они планировали.
– Что может подвигнуть мужа и жену на такие злодеяния? – громко восклицает Люсиль.
И я вспоминаю статью о Мертвоглазой Сейди и убивших ее Эфраиме и Сюзанне Тёрнах.
– Думаю, в любых отношениях один человек вскрывает в другом какие-то потаенные качества, – цитирую я теорию Дафны. – И иногда это оказываются самые плохие, низменные свойства натуры…
Странно находиться в коттедже одной. Но одиночество дает мне возможность обдумать, что делать дальше. И к тому времени как ко мне через неделю наведываются подруги посмотреть кино, я уже принимаю решение.
– Ник предложил мне отправиться с ним в путешествие, – объявляю я.
И не могу сдержать ухмылки, когда Дафна охает. Даже Карла отрывается от фильма.
Доминик еще до пожара приготовил свой роскошный новый трейлер к «путешествию по легендам», как я его обозвала (Доминик, правда, не одобряет это название). Трейлер стоял в гараже, в отдалении от дома. И потому – в числе немногих вещей – избежал гибели в огне.
Мне очень жаль Миллеров. Мало того что им надо как-то пережить утрату дочери, так еще и дома они лишились. Хотя усадьба и была их домом недолго, но все же она была их.
Образ дома, который я так любила, теперь начал меркнуть – как сон, что блекнет после пробуждения. И пожалуй, это даже к лучшему. Он не будет вызывать во мне тот ужас, который я пережила. Лишь воспоминания могут это делать. Но, надеюсь, и они рано или поздно померкнут.
По словам Доминика, его родители планируют снова переехать в Эвансвилл. И я их не виню за это.
– И когда вы отправляетесь в путешествие? – спрашивает Дафна.
Она делает вид, будто очень рада за меня, но у нее плохо получается скрыть истинные чувства.
– Я не поеду, – спешу я утешить подругу. – По крайней мере до выпускных. Потому что я хочу получить аттестат, а не лишать себя перспектив на будущее. Ник вернется за мной, как только мы окончим школу.
– Вернется? – Дафна так старательно натягивает на лицо улыбку, что я прыскаю со смеху.
Мне, конечно, будет тяжело не видеться с Домиником три месяца. Но я решительно настроена использовать это время с пользой. Сдать выпускные экзамены. Пройти медицинское обследование, чтобы удостовериться, что ангельская пыль, которую мне подсыпала в кофе Кэролин, не нанесла ущерб здоровью. А самое главное – я намерена возобновить консультации у психотерапевта. Я не желаю, чтобы все случившееся затаилось где-то в глубине меня и выстрелило в будущем.
А в отсутствие Доминика мы всегда можем с ним пообщаться в видеочате. В том, что он отлично управляется с камерой, я уже имела возможность убедиться.
– Кто бы мог подумать, что Доминик Миллер такой романтик? – невозмутимо произносит Карла, но, похоже, в слово «романтик» она вкладывает позитивный смысл. – А что с летними курсами? Я думала, они были мечтой твоей жизни. Ты собираешься бороться за место?
Я морщу нос:
– На самом деле я больше всего хочу продолжить с Ником работу над «Почти мертвыми». Мне кажется, из этого может получить что-то стоящее.
– Ну да, ну да, – поддразнивает меня Дафна.
– Заткнись.
– Значит, ты не бросишь свой комикс? – скептически спрашивает Карла. – Запасного плана нет?
– Ну я же должна сделать свой лучший выстрел?
Я не хочу пока пользоваться деньгами, что получила от продажи усадьбы. Не то чтобы я считаю их кровавыми, как посчитала бы несколько месяцев назад, узнав, что они из кармана Миллеров. Нет. Просто мне кажется важным самой чего-то добиться. А не полагаться на деньги, которые моя семья так долго воспринимала как должное. И возможно, что в один прекрасный день я найду деньгам Мэдока достойное применение. Истрачу на что-нибудь позитивное, что перевесит мое нежелание их трогать.
Пока что у меня имеются сбережения, которые я скопила, пока работала в минимаркете. А когда я уеду из Бурден-Фоллза, мне надо будет просто найти новую работу.