Она провела его по техническому этажу, среди труб, бойлеров и громадных вентиляторов – договорившись с электронными замками всех секций.
Сердце колотилось, дыхание то и дело сбивалось, но при этом он чувствовал себя таким… всемогущим. Таким… живым. Это как достигнуть уровня Бога в игре, получив все чит-коды.
Вооруженные люди сновали по зданию, как муравьи. Они заглядывали в каждый закуток, в каждую щель. Обхлопывали, поднимая тучи пыли, все портьеры и совали фонарики в громадные уродливые вазоны.
А он… Он проходил незамеченным под самым носом у вооруженных до зубов безов и проникал в такие кабинеты, в которые имели доступ далеко не всякие генералы. Да если захотел, он мог бы…
Так. Стоп. Задача – выбраться из здания живым. Ничего больше.
В гараже, вопреки ожиданиям, было очень людно. Ревели разогреваемые двигатели, двойками, тройками пробегали спецназовцы, запакованные в каски, броники, увешанные оружием и гранатами, что твои новогодние ёлки. Автоматы сняты с предохранителей, в глазах – готовность к действию.
Одна ошибка, – думал Мирон. – Одно неверное движение, и начнётся пальба. Здесь никто даже не подумает брать его в плен. Эти люди вообще не привыкли думать.
Стоя за колонной, в слепом пятне, он никак не мог выбрать момент, чтобы рвануть к выходу – распахнутые ангарные ворота виднелись впереди, в их проёме угадывался выложенный брусчаткой двор, слышались гудки мобилей с улицы…
Но в воротах всё время кто-то стоял. То курили солдаты, то притопал какой-то генеральский чин и принялся орать – издалека его голос походил на собачий лай.
Угнать тачку? Спрятаться на заднем сиденье?
Программа будто зависла. Как лотерейные билеты в барабане, она тасовала бесчисленные варианты, но сдвинуть в сторону закурившего солдата или насильно отвернуть его в другую сторону – не могла…
М-да, попали мы с тобой, – произнёс Мирон. Говорить здесь можно было свободно – в гараже стоял такой рёв, что люди и самих себя-то не слышали. – Незамеченным здесь не выберешься… – он еще раз оглядел гулкий, наполненный выхлопными газами ангар.
– Где находится раздевалка спецназа?
– Сформулируйте точнее, – тут же откликнулась программа.
– Ну… – от волнения нужное слово просто вылетело из головы. – Где они хранят тактические комбинезоны? Бронекостюмы? Оружие?
– Задан новый маршрут. Движение через три…
И это сработало. Когда перед Мироном распахнулась дверь, за которой на стенах, рядами, висели пятнистые комбинезоны, а под ними – берцы с высокой шнуровкой, а на отдельных полочках – разгрузочные бронежилеты…
Выбрав размер побольше, он натянул комбез прямо поверх костюма, туфли сунул за пазуху – нехорошо, если их обнаружат, и надвинув каску на самые глаза, с деловым видом вновь зашагал к выходу. По пути прихватил чей-то планшет, принял деловой вид: курьера послали с срочным секретным донесением…
Главное, двигаться так, будто ты имеешь право здесь находиться. Будто ты всё здесь знаешь и уже по горло сыт этой долбаной тревогой и этими долбоёбами наверху, которые прошляпили одного-единственного ботана в штатском…
Самое смешное, в его сторону так никто и не посмотрел.
Мирон спокойно вышел на улицу – военные мобили сновали туда-сюда, и ворота никто даже не думал закрывать, только ходила вверх-вниз, как заведенная, тонкая планка шлагбаума.
Надо было одеваться военным, – подумал на ходу Мирон. – Каким-нибудь полковником… Вообще никто бы не почесался.
Идти, когда каска всё время сползает на глаза, было неудобно. Да и броник пригибал к земле – и как солдаты его таскают? Наверное, привыкают…
Спрятав планшет и насвистывая, Мирон толкнул дверь с симпатичным колокольчиком. Оказалось – небольшое, на три столика, кафе. На него тут же уставились три пары глаз: баристы – азиата с электрически-розовым завитым чубом, и двух посетителей, челов неопределенного пола, попивающих какие-то модные болтушки из высоких бокалов.
– Эта, – сказал Мирон, имитируя говор деревенщины, впервые оказавшейся в большом городе. – А туалет тута есть?
Бармен молча указал себе за спину – там, в глубине коридора, угадывалась дверь в подсобные помещения.
Ладно, чёрт с ним, – подумал Мирон. – Лучше, если б это было людное место – вряд ли они оставят без внимания превращение солдата в человека – но будем надеятся, досюда вояки доберутся нескоро…
Каску, броник и комбез он выпихнул на улицу через окошко в туалете – оно выходило в глухой переулок и располагалось у самого тротуара. Прикинул, не сможет ли выбраться через него сам… Разве что сложившись в пяти местах.
Умывшись – пить неизвестную воду он не рискнул – причесавшись пальцами, снова надев оксфорды и оправив пиджак, он вышел из кабинки туалета так, словно пару минут назад вошел в неё в этом самом виде.
Сделав морду кирпичом, прошел мимо баристы и посетителей…
Человек в одном пиджаке, зимой, на улице, выглядел диковато. Да и зябко было. Дурацкие розовые подошвы скользили по раскатанной наледи на тротуарах, но… ничего не поделаешь. Даже завалящего денежного чипа, чтобы вызвать мобиль-такси, у него не было.
– Программа…
– Слушаю.
– Нарисуй кратчайший маршрут ко входу в МОСБЕЗ.
Там ждет Мелета. Наверняка она уже знает о тревоге, объявленной в здании…
Глупо, конечно, появиться там при всём параде – неровен час, кто-нибудь опознает случайно, но ведь там его ждут… Хотя, чем чёрт не шутит?
– Программа. Мне нужно найти девушку. По имени Мелета.
Он не знал, есть ли у неё Плюсы, и выходит ли она в Сеть…
– Поиск завершен. Установить связь?
– Э… О… Установи.
– Да? – голос девушки напряжен и дрожит, как струна.
– Мелета. Это я.
– Мирон? Как ты вошел в выделенную линию? Ты где? Я думала, тебя арестовали!
Немногословная обычно, сейчас она сыпала словами, как из пулемета.
– Я на улице. Давай встретимся где-нибудь подальше от МОСБЕЗ.
– Стоянка такси в двух кварталах. Где ты? Я скажу, как добраться.
– Не надо. Просто дай координаты.
Перед глазами возникла карта ближайших улиц, слева замигала красная точка. Мирон дал отбой и пошел, отворачивая лицо от ветра.
Крутая штука – эти новые Плюсы, – думал он, осторожно ступая по обледенелой мостовой. Дополненная реальность, мать её так…
Перед глазами, стоило ему посмотреть на какой-либо объект – человека, мобиль или здание – тут же всплывали строчки кода. Громадные массивы данных, даже в Плюсе доступные далеко не всем. Например, номера личных карт граждан. Они появлялись по первому требованию, простому мысленному усилию.
Военные, если их оснастить такими игрушками, станут непобедимы. И скорее всего, опьянеют от вседозволенности. От их недреманного ока не укроется НИКТО. Это – куда лучше камер, любых программ распознавания лиц и рассылок новостей. Весь мир – как на ладони.
Интересно, о чем думал Платон, давая военным такую власть? Хотя… Если это был единственный прототип… – Мирон усмехнулся. – С Платона станется поставить на уши всю армию и выбить громадный денежный грант, чтобы сделать одну-единственную игрушку, предназначенную для одной-единственной цели…
С этими Плюсами войти в Технозон и выкрасть Акиру – детская прогулка.
Знакомый чёрный лимузин маячил на стоянке. Сомнений, что это именно он, не возникло: рядом, вытянувшись в струнку, застыла Мелета. Полы красного пальто раздувает ветер, светлые пряди парика колышутся, открывая маленькие уши…
– Как всё прошло? – сколько тревоги в голосе. За него или за миссию?
– Нормально, – ответил Мирон. – Давай уже сядем. Замёрз, как собака.
– А пальто где?
Он посмотрел на неё удивлённо.
– В здании тревога, все ищут Платона Орловского, а я должен был забрать из гардероба пальто?
– Ну извини. Я же без понятия, как ты выбрался.
Соломон, Давид, Голиаф. Саул – "за рулём". Как в старые добрые времена… Правда, были эти времена только вчера, – напомнил себе Мирон. – И не такие уж они и добрые…
С тех пор, как он по требованию матери вышел из дома, прошла целая вечность. Событий, которые с ним случились, могло хватить лет на пять. И, к огромному сожалению, это еще не конец…
Несмотря на такие мысли, Мирон вдруг понял, что такая жизнь ему нравится…
Адреналиноман. Так называла его мать. С самого детства, еще со школы. Он постоянно ввязывался в драки, любил гулять в опасных районах… Затем – киберспортивная команда. Там адреналина было до жопы. А еще – чувство общности. Братства. Там он был на месте, среди таких же умелых и крутых парней…
Но когда умер отец – завязал. Трудно сказать, почему. Может, просто стал взрослым.
И десять лет влачил жалкое полурастительное существование. Ни работы, ни девушки, ни друзей… Отчего так вышло? Почему ЗероКул, КрутойНоль, вдруг сделался безвольным слабым и пугливым?
Но теперь – он чувствовал – всё возвращается. Настоящая жизнь, настоящая работа.
Упав на заднее сиденье лимузина, Мирон почувствовал, как уходит адреналиновая волна и сразу наваливается усталость, боль в ногах и резкое жжение в груди – холодный зимний воздух не пощадил лёгкие. Разболелась голова.
Достав из кармана коробочку, он вытащил из ушей Плюсы. Прозрачные пиявки тут же мирно свернулись на мягкой поролоновой подкладке.
А потом, посмотрев в окно и не увидев ровно ничего, кроме того, что давала жесткая неприкрытая реальность, он испугался. Разве можно так жить? Полуслепым, полуглухим… Голос в голове, сначала раздражавший, теперь чудился чуть ли не вторым "я", альтер-эго, воображаемым другом, всезнающим и готовым в любой момент подсказать, поддержать и направить.
Он поймал себя на том, что снова тянется к пиявкам. Усилием воли захлопнул крышку и спрятал прототипы в карман. Поближе к сердцу.
Лимузин влился в поток машин на проспекте, Мелета сидела рядом, собранная и отстраненная. При посторонних она сделалась такой, какой была до их близости в каптёрке. Чужая, сосредоточенная на деле.