них был сын.
— Джулиан?
— Нет, Тони. Отец Джулиана. Ему было пятнадцать, когда я туда приехал. Через пару лет случилась трагедия: миссис Мэннинг-Ричардс слегла в лихорадке, и через несколько дней ее не стало. В те дни ко мне приехала тетя Дора вести дом, и, естественно, она, как могла, помогала бедняге Хэмфри и его сыну. Между нами говоря, казалось, что должно только пройти достаточное количество времени после смерти жены и, в общем, это выглядело вполне уместно. Обоим хорошо за сорок, мальчик, оставшийся без матери, а я тогда был помолвлен с моей будущей женой и, честно говоря, меня беспокоило будущее тети Доры. Но… — Эдвин вздохнул. — Этому не суждено было сбыться.
— Еще одна трагедия? — осторожно спросил Генри.
— Можно сказать и так, — ответил епископ. — Хэмфри Мэннинг-Ричардс уехал в отпуск на родину. Лично я убежден, что он сделал бы Доре предложение накануне отхода корабля, но в том году дожди начались раньше и пикник, который я для него организовал, отменили. Мэннинг-Ричардс уехал, не поговорив с Дорой. А потом мы услышали, что он женился на молоденькой хористке из мюзикла, который тогда гастролировал в Лондоне. На иностранке к тому же. Сербо-Хорватия, или Югославия, или еще какая-то балканская страна — у них там все время названия меняются. Звали хористку Магда.
Епископ снова замолчал, потом фыркнул.
— Магда Мэннинг-Ричардс. Он привез ее с собой в Буголаленд, но, боюсь, его жену не слишком хорошо приняли. Нет, она была привлекательной малышкой, согласен, но на двадцать лет его моложе; ближе по возрасту к его сыну, нежели к нему самому. Магда Мэннинг-Ричардс не нравилась никому, и очень немногие утруждали себя скрывать данный факт. В то время наша европейская колония в Алимумбе была маленькой, и тетю Дору там очень любили. Так что очень много было неприязненного чувства, и Мэннинг-Ричардсы подверглись, до некоторой степени, социальному остракизму. В те времена это много значило.
Короче говоря, Хэмфри вскоре осознал ситуацию и сделал единственно разумную вещь: подал рапорт о переводе в восточный Буголаленд, за несколько сот миль от нашего города. Он, его жена и сын Тони уехали.
Мы потеряли контакт с этой семьей. В следующий раз я услышал о них лишь лет через десять — сообщили, что Хэмфри умер от сердечного приступа. Потом мне написала Вайолет, что видела в «Таймс» объявление о свадьбе Тони. Он остался в Буголаленде и женился на местной девушке. Я больше о них не думал, пока однажды не прочитал, что Тони и его жена погибли в автомобильной аварии на восточных холмах. Это было очень печально, хотя я не видел сына Хэмфри с тех пор, как он был школьником, а его жену вообще никогда. Вот такая ситуация.
Можете себе представить, как я был удивлен, когда Вайолет сообщила, что Мод в Париже, в Сорбонне познакомилась с молодым человеком по фамилии Мэннинг-Ричардс. «Господи благослови! — помню, сказал я тогда. — Он не родственник той семьи, что я знал в Буголаленде?». Конечно, так оно и оказалось: это был сын Тони. Осиротев после автокатастрофы в возрасте шести лет, он был воспитан в Буголаленде приемной бабушкой, недавно умершей. Потом уехал в Европу завершать образование в Англии и в Париже и, по странной случайности, встретил Мод. — Эдвин пыхнул трубкой. — Ничего больше сказать не могу. Это то, что вы хотели узнать?
Генри улыбнулся:
— И да, и нет, — ответил он. — Все это довольно просто и прозрачно. Я полагал, что, быть может… но, очевидно, думал неверно.
— Неверно… и почти издерганно, — отметил епископ, вытряхивая трубку в большую оловянную пепельницу.
Инспектор лихорадочно задумался, потом спросил:
— Шесть букв?
— Конечно.
— Нервно, то есть издерганно. Анаграмма «неверно» с одной выброшенной буквой.
Епископ просиял:
— Тиббет, я вас недооценил, — сказал он великодушно. — Ну, не буду больше отнимать у вас время. Думаю, вы хотели бы видеть Джулиана.
Мод и Джулиан вошли в кабинет вместе, держась за руки, как дети.
— Чем могу быть полезен? — спросил Генри.
— Джулиан не хотел, чтобы я с ним шла, — сказала Мод. — Но я была настроена решительно.
— Она думала, если мы придем вдвоем, вы отнесетесь к этому более серьезно, сэр, — пояснил Джулиан. — Я понимаю: это звучит несколько притянуто за уши…
— Так, давайте не все сразу, — остановил его Тиббет. — Прежде всего, почему бы вам не присесть?
Молодой человек неохотно выпустил руку Мод и бережно посадил девушку в кресло. Потом сел сам и сказал:
— Это по поводу Фрэнка Мейсона.
— Я предполагал, что так может случиться.
— Вы хотите сказать — вы знаете?
— Я встречался с молодым мистером Мейсоном.
— Я… был с ним немного знаком в Лондонском университете.
— Это я уже знаю, — ответил Генри, — а также то, что вы не были там лучшими друзьями.
— Мягко сказано, — отозвался Джулиан. — Он исключительно неприятный тип. Не в социализме как таковом тут дело, а в недостатке ментальной дисциплины, из-за которого строят нелепые теории и не задумываются о цене.
«Кажется, — подумал Генри, — он не способен говорить ненапыщенно. Но ведь Джулиан еще молод». Вслух инспектор сказал:
— Я не совсем понимаю, какое это имеет отношение к…
— Я объясню, — ответил молодой человек. — Начнем с того, что более всего в Мейсоне меня отталкивало его отношение к отцу: брать столько денег, сколько возможно вытянуть, а вместе с тем — кусать дающую руку. Извините за смешанные метафоры, но мысль понятна, я думаю. Стоило Мейсону пропустить пару стаканчиков, как он начинал жестоко критиковать своего отца. — Джулиан слегка задохнулся от воспоминания, будто голосовые связки свело судорогой. — Однажды я не выдержал и прямо в лоб спросил, как у него хватает наглости жить на доходы от отцовского бизнеса и проповедовать при этом те социальные и политические идеи, которые мы от него слышим. И знаете, что Мейсон ответил? Он сказал, что единственным возможным оправданием такого человека, как его отец, будет то, что неправедные доходы в конце концов попадут в руки того, кто их направит на осуществление Мировой революции. «Это значит, — сказал я ему, — что вы дождаться не можете смерти отца?» А он — хоть верьте, хоть нет — ответил: «Это естественно, старина. Я его сам хоть завтра же пристукнул бы, если бы не последующая ответственность».
— Как интересно, — отреагировал Генри.
— Я знаю, что это правда, — выпалила Мод, — потому что Джулиан мне тогда же и написал.
— Но я вам верю, — улыбнулся инспектор. — Я буквально слышу, как молодой мистер Мейсон это говорит. Так вы думаете, что он убил отца?
Джулиан несколько сдал назад:
— Я бы не стал так жестко формулировать, — ответил он.
Наступила пауза, и Мод вмешалась:
— Говори, милый. Расскажи все до конца.
Молодой человек колебался:
— Не знаю, должен ли я…
— Если нет, я сама расскажу! — решительно произнесла девушка, непроизвольно выпятив подбородок, и Генри живо вспомнил висящий в холле портрет Директора. — Мистер Тиббет, этот ужасный Мейсон определенно собирается обвинить Джулиана в убийстве своего отца.
— Правда? — Учитывая вчерашний разговор с Фрэнком Мейсоном, Генри был заинтригован. — Что вас наводит на подобную мысль?
— Ну, видите ли, когда Мод ему отказала… Вы же слышали, что старый Мейсон набрался наглости сделать ей предложение?
— Слышал.
— Естественно, моя невеста ему отказала, но он продолжал преследование. И тогда… ну, у нас была ссора.
— А что именно вы называете словом «преследование»? — спросил Тиббет.
И наступило напряженное молчание.
Джулиан сказал:
— Н-ну… он продолжал приходить в гости…
— Мисс Мансайпл! — перебил Генри. — Вы очень современная молодая девушка с очевидно сильным характером, если мне будет позволено так сказать. Вам действительно нужно было викторианское рыцарство подобного рода?
— Да вы надо мной смеетесь! — сердито воскликнула Мод.
— Да, — ответил Генри. — И буду смеяться, пока вы не скажете мне, чем конкретно досаждало вам поведение Реймонда Мейсона.
Взгляд, которым обменялись молодые люди, был красноречив, как страница печатного текста.
— Ну, ладно, — ответила Мод. — Дело было в Джулиане.
— Каким образом?
— Точнее, не в нем. Главное тут — дядя Клод.
— Вы не могли бы выразиться конкретнее, мисс Мансайпл? — вежливо спросил Тиббет.
— Я подал заявление на вакансию в Бредвуде, личным помощником сэра Клода, — сказал Джулиан отчетливо и громко, почти с вызовом. — В этом есть что-то плохое?
Генри вспомнил, что говорила Вайолет Мансайпл.
— Вы хотите сказать, — спросил он, — что Мейсон намекал на использование родственных связей?
Наступило тяжелое молчание. Инспектор развил свою мысль:
— Жениться на племяннице и получить работу у дяди. Это он имел в виду?
Снова молчание.
— А какова ваша квалификация, мистер Мэннинг-Ричардс?
Последнее побудило Мод к гневной речи:
— Он соответствует всем квалификационным требованиям, необходимым для этой работы. Она административная, в конце-то концов. Физик для нее не нужен, нужен умелый организатор с хорошим знанием физики, — для чего Джулиан подходит идеально. Не понимаю, почему нам всем должно быть хуже только из-за того, что генеральным директором Бредвуда является дядя Клод!
— Но ведь против вас никто не выдвигал таких инсинуаций, мисс Мансайпл? — сказал Генри. — Мне говорили, что вы свою работу получили исключительно личными заслугами, и сэр Клод даже не знал о вашем заявлении, пока не…
— Здесь совершенно другой случай, сэр, — ответил Джулиан напряженным тоном. — Должность, которую я надеюсь получить, — в полном распоряжении сэра Клода. Он выбирает парня, который нужен ему, — добавил он, оставив официальность.
— Понимаю, — сказал Тиббет. — И именно этот момент вызывал недовольство Реймонда Мейсона.
— Этот момент абсолютно не вызывал у него недовольства, — возразил Джулиан. — Напротив, просто радовал. Он преследовал Мод грязными инсинуациями, что я хочу на ней жениться лишь для того… ну, сами понимаете. Вот почему я с ним поругался.