— Ну, это да. Если вы имеете в виду семейные мозги, то должна с вами согласиться. Наследство от Директора, конечно же. Жаль, что с Джорджем так вышло.
— Кстати, леди Мансайпл, — добавил Тиббет, оглядывая помещение. — Вы не знаете случайно, где сейчас сэр Джон?
— Только что пошел с Джорджем на стрельбище, — тут же ответила Рамона. — Вроде поболтать без свидетелей. К ленчу вернутся. А сейчас мне хочется украсть у Эдвина вашу очаровательную жену.
Временно предоставленный сам себе, Генри подошел к открытой двери, выходящей на террасу. Эмми, Рамона и епископ обсуждали местную флору и фауну, сэр Клод и Джулиан смеялись над какой-то ученой шуткой, а Мод пошла к тете Доре, чтобы помочь настроить слуховой аппарат. Вайолет находилась в кухне. Вроде бы никто не заметил, как инспектор осторожно вышел в сад.
Серьезно задумавшись, он побрел к стрельбищу между изгородями бирючины. В настоящий момент Тиббет он был убежден, что знает, кем и каким образом был убит Реймонд Мейсон. Согласно перечню обязанностей, больше его в этом деле ничего интересовать не должно. И все же… что-то тут было не так.
Коллеги из Скотленд-Ярда знали его интуицию, которую он сам называл «нюхом» или «чутьем». Зачастую она приводила к необходимости отбрасывать все принятые правила и рассматривать дело в ином ракурсе. Приходилось детально исследовать очевидное и раскапывать глубинные слои. И сейчас интуиция настоятельно подсказывала, что к разгадке истинной тайны Крегуэлла и Мансайплов Генри еще даже не приступал, поэтому нельзя забывать о деле в целом только из-за уверенности, что смерть Реймонда Мейсона была следствием…
Голос прозвучал неожиданно, почти болезненно громко. Он доносился из-за изгороди:
— Но почему, Джон! Почему?
Ирландские интонации могли принадлежать лишь Джорджу Мансайплу.
Послышался шорох листьев, будто кто-то неловко переминался с ноги на ногу. Затем отрывистый голос Джона Адамсона:
— Я тебе только передаю слова Тиббета, Джордж. И не пытаюсь делать вид, что могу их объяснить.
— Физически невозможно, чтобы Мейсон застрелился сам, — сказал майор. — Показания тети Доры…
— Но ведь ты же не воспринимаешь их всерьез, Джордж?
— Только так и воспринимаю. Тетя Дора очень здравомыслящая во многих вещах, могу тебя заверить. И если он сам застрелился, как мог пистолет оказаться в кустах?
— Послушай, Джордж! — Сэр Джон стал раздражаться. — Я все это сообщил, полагая, что тебе будет приятно. Тиббет определенно сказал, что ареста не будет — это значит либо самоубийство, либо несчастный случай, но возможности несчастного случая я не допускаю. Так что можешь забыть о случившемся.
— Этот человек был под крышей моего дома, — упрямо сказал майор. — Точнее, на подъездной дорожке. Мой долг — докопаться до истины в этой истории.
Сэр Джон, видимо, сделал колоссальное усилие, чтобы сохранить спокойствие. Он сказал:
— Когда ты звонил в пятницу вечером, то предложил мне обратиться в Скотленд-Ярд. Я позвонил. Расследование дела поручили не кому попало, а главному инспектору Генри Тиббету. Я не могу понять, Джордж, чего еще тебе не хватает. Тем более, что этот человек не был твоим лучшим другом.
— Именно! — голос Мансайпла прозвучал торжествующе, словно он заработал важное очко. — Абсолютно. Вот почему я чувствую себя обязанным. — После едва заметной паузы он добавил: — Полагаю, ты знаешь, что говорят в деревне?
— Понятия не имею, что говорят в деревне. Меня это не интересует.
— Это интересует меня, — резко ответил Джордж. — Говорят, что я случайно застрелил Мейсона со стрельбища, отсюда. Так, по крайней мере, говорят самые доброжелательные. Меньшее, что может случиться — сильное давление на Совет с требованием запретить стрельбище, и даже Артур Феншир не сможет помочь. Нет, Джон, от Тиббета недостаточно просто сказать, что ареста не будет, и уехать, оставив кучу неподобранных хвостов.
— Я не понимаю тебя, Джордж, — устало выдохнул констебль. — Я полагал, ты будешь рад узнать, что арестов не будет.
— А я не понимаю тебя, Джон, — настойчиво повторил майор. — Отчего тебе так не терпится завершить это дело?
Адамсон нетерпеливо вздохнул:
— Бесполезный разговор, Джордж. Мне жаль, что я его вообще начал. До получения от Тиббета официального доклада я вряд ли могу что-либо комментировать.
— Ладно, Джон, не пускайся в официальщину. Я тебя слишком хорошо знаю и понимаю: ты что-то скрываешь. По какой-то личной причине ты рад, что пар от этого скотленд-ярдовского расследования ушел в свисток без всякой публичности, без скандала и без должных выводов. Я могу тебе сказать только то, что это не устраивает меня, поэтому я собираюсь поговорить с инспектором.
— У тебя нет такого права, Джордж. Тиббет отвечает только перед своим начальством в Скотленд-Ярде и передо мной.
— Посмотрим, — ответил майор.
— Только потому, что ты боишься потерять свое любимое стрельбище…
Сэра Джона прервал звучный гул обеденного гонга. Генри очень осторожно направился обратно к дому.
Ленч проходил так же, как и в субботу. После латинской застольной молитвы епископа Вайолет Мансайпл раздала большие порции превосходной свежепойманной форели и огородных овощей, горячо извиняясь за неизысканность трапезы. Тем временем Джулиан и Мод разнесли стаканы с лимонадом, на вид весьма подозрительным, но чудесным на вкус. Второй переменой вынесли большое блюдо с консервированными персиками, явно воспринятыми семьей как великолепное угощение, после чего обедающие весьма оживились.
— В Буголаленде, — сказал Эдвин инспектору, — мы всегда на Рождество открывали большую банку персиков. Для рождественского пудинга там слишком жарко. Носильщики тащили персики через много миль по джунглям, но к рождественскому ужину они у меня были всегда. Помнишь, Джулиан? — вдруг спросил епископ пронзительным басом.
— Что помню, сэр?
Молодой человек, вежливо слушавший в очередной раз тетю Рамону, оказался между двух огней.
— Персики к рождественскому ужину, — мощно проревел Эдвин.
— Амброзию полыннолистную на трехакровом лугу, — напомнила леди Мансайпл.
Джулиан посмотрел по очереди на обоих, потом с полной уверенностью сказал Рамоне:
— Да, леди Мансайпл, я ее заметил. — И слегка поклонился, давая понять, что разговор закончен. Обернувшись с улыбкой к епископу, он спросил: — Вы имеете в виду в Буголаленде, сэр?
— Ну конечно! — сказал Эдвин. — Где еще можно подать персики на Рождество?
— Сейчас все сильно переменилось, сэр, — ответил молодой человек с ноткой должного уважения. — Я помню, в моем детстве была традиция подавать на Рождество персики, но сейчас едят мороженое из морозильника.
— В глубинке, вдали от моря, морозильников нет.
Джулиан выглядел несколько неловко.
— Наверное, вы правы…
— Конечно.
Епископ бросил на Джулиана неодобрительный взгляд — так он мог бы посмотреть на викария, сфальшивившего во время службы. Затем полностью перенес внимание на тарелку с персиками.
Вайолет обратилась к Эмми:
— Я слышала, вы с Изобель Томпсон подруги, миссис Тиббет.
— Да, — ответила Эмми. — Точнее, мы вместе учились в школе.
— Очаровательнейшая женщина, — сказала Вайолет. — Так глубоко интересуется всем, что происходит в деревне.
— Пронырливая сплетница, — сказала тетя Дора вслух, и наступила неловкая пауза. Старушка, опасаясь, что ее могут неправильно понять, повторила: — Изобель Томпсон — пронырливая сплетница.
Вайолет покраснела.
— Возьмите еще персиков, миссис Тиббет, — предложила она.
Эмми, у которой тарелка была полна, вежливо отказалась. Эдвин сказал Генри театральным шепотом:
— Вы должны извинить тетю Дору. Возраст, знаете ли. Но для девяноста трех не так уж плохо, если подумать.
Тетушка, абсолютно не смутившись, вдруг повернулась к сэру Джону Адамсону:
— Вы-то знаете, что я имею в виду, Адамсон? Уж если вообще кто-то знает. — Она сделала паузу, отпила из своего стакана и сказала: — Вино превосходно, Вайолет. Наверное, я еще немножко выпью.
— Это не вино, тетя Дора. — Хозяйка была обрадована сменой темы. — Это лимонад.
— Я люблю с десертом хороший сотерн, — невозмутимо заметила старушка.
— Давайте я вам налью, мисс Мансайпл.
Сэр Джон тут же вскочил с преувеличенной галантностью. Взяв пустой стакан тети Доры, он подошел к боковому столику, где стоял изящный, но выщербленный, уотерфордский стеклянный графин с прохладным зеленым лимонадом.
— Спасибо, Джон, — сказала тетушка и добавила, обратившись к сэру Клоду: — Я слышала, что сын мистера Мейсона сейчас в Крегуэлле.
— Думаю, да, — ответил сэр Клод. — Хотя я его не видел.
— Я так понимаю, что он очень неприятный молодой человек, — вмешалась Рамона. И снова Генри был поражен красотой ее низкого голоса. — Из-за него все время случаются всякие неприятности. Я думаю, он «большевик».
Сэр Джон, вернувшийся к столу со стаканом лимонада для тети Доры, ответил:
— Люди к нему более чем немилостивы. В конце концов, у него есть право на свои политические взгляды, и он только что потерял отца…
— Будто его это трогает, — вставил Джулиан.
— Он в восторге, что старого Мейсона больше нет, — поддержала жениха Мод. — Отца ненавидел, а теперь наследует его бизнес.
— Ну, да. — Главный констебль шумно прокашлялся, садясь на место. — Наследовать — это нормально для любого единственного сына. И нет надобности предполагать, что он хотел смерти отца. Боже мой, — продолжал Адамсон несколько агрессивнее, — так ведь можно сказать, что вы и Мод только и ждете возможности пристукнуть старину Джорджа, чтобы унаследовать его дом. Как вам такое, молодой человек?
Джулиан ничего не сказал, только сильно побелел, а Мод зарделась. «Больше от гнева, — подумал Генри, — нежели от смущения». Джордж Мансайпл поднял глаза от персиков:
— Пристукнуть? Меня? Кто хочет меня пристукнуть?
— Никто, Джордж. — Голос Вайолет звучал очень расстроенно. — Джон, ну в самом деле, вы какую-то уж несуразицу говорите. Мод, милая