, ты не принесешь сыр из кладовой? И сливочное печенье в жестянке, она под лестницей…
Когда народ потянулся из столовой после ленча, тетя Дора будто впервые заметила Генри.
— А, — сказала она довольно. — Вот вы где, «Тиббет, зубы ему выбьет». А я вас искала.
— Да, мне миссис Мансайпл говорила.
— Мне очень хочется сказать вам пару слов, мистер Тиббет. — Интонация у старушки была совершенно заговорщицкая. — У меня имеются некоторые бумаги, которые, думаю, вас заинтересуют. К нашему вчерашнему разговору.
— Это… астральные явления животных?
— Явления астральных тел, — поправила тетя Дора. — Астральные явления — такого понятия нет. Сейчас я слегка устала, мистер Тиббет. Полагаю, дело во втором бокале сотерна. Так что я думаю пойти и на некоторое время принять горизонтальное положение.
Генри не успел ответить, как старушка передвинула выключатель слухового аппарата. Изолированная от мира высокочастотным шумом, она медленно направилась к лестнице.
Инспектор надеялся побеседовать с сэром Джоном Адамсоном пораньше, но тот развеял его надежды:
— Я очень хочу с вами поговорить, Тиббет, но прямо сейчас должен ехать в Дэнфорд по срочному делу. Приезжайте ко мне в пять, как вам?
Генри пришлось согласиться. Сэр Джон тут же вышел, и его «даймлер» двинулся прочь по дорожке. Сэр Клод и леди Мансайпл уже собрались и были готовы возвращаться в Бредвуд, так что Джулиан предложил подвезти их до станции. Джордж Мансайпл ушел на стрельбище, о чем свидетельствовали отдаленные выстрелы. Пронзительные звуки кларнета не оставляли сомнений относительно местопребывания епископа и его занятия. Вайолет накинула передник, и ей не терпелось взяться за уборку и мытье. У Тиббетов не было никаких причин задерживаться.
Когда они выехали на дорогу, Эмми сказала:
— Какие чудесные люди! По рассказам Изобель я боялась, что они будут назойливы и похожи на театральных ирландцев. Но нет, они настоящие.
Генри помолчал, потом спросил:
— Все?
Эмми удивилась:
— Конечно. Это же одна семья, разве нет?
— Они не все Мансайплы, — напомнил инспектор. — Вайолет, Джулиан и Рамона — не из этой семьи.
— Я знаю, — ответила Эмми. — Но это все равно что пересадка кожи…
— Не понимаю. В каком смысле?
— Как-то я читала — лоскут должен быть с тела самого человека или от близкого родственника. Иначе тело просто отторгнет его.
— Ты хочешь сказать, что семейство Мансайпл именно так отвергнет чужаков?
— Да, я в этом уверена. Нет, не в том смысле, что все они женятся на кровных родственниках. А просто чужой, не вписывающийся, долго не продержится. Или помолвка будет расторгнута, или брак развалится. Ну да! — воскликнула она. — Вот именно это Изобель имела в виду, когда говорила о Джулиане.
— А что она имела в виду?
— Ну, она говорила, что семья собирается на эти выходные, чтобы подвергнуть молодого человека «проверке на вшивость». Мне это показалось ужасным, но теперь я понимаю. Это не «проверка» в обычном смысле слова, а просто предполагаемого нового члена семьи подвергают массированному ее воздействию — проверяют, приживется ли лоскут. Например, — в голосе Эмми послышался смех, — тебя совершенно очевидно приняли как своего. Жаль, что Мод для тебя слишком молода!
— Не говори глупостей, — ответил Генри, но почему-то ему стало приятно. — А как ты думаешь, Джулиан вписался?
— О, идеально. Он не выдающаяся личность, но прекрасно умеет адаптироваться. Не пройдет и года, как молодой человек будет больше Мансайплом, нежели сами его новые родственники. Мне кажется, они с Мод — чудесная пара.
Генри промолчал. Эмми пристально на него посмотрела:
— Тебе Джулиан не нравится?
— Почему ты так решила?
— Не знаю. Просто чувствую.
— Чувство тебя обманывает. Но признаюсь, некоторое беспокойство он у меня вызывает.
— Беспокойство? Почему?
Он очень серьезно ответил:
— Человек, помолвленный с Мод Мансайпл, не может не вызывать беспокойства.
Но когда жена стала уточнять, Генри закрылся, словно раковина, и свое суждение развивать отказался. Поэтому дальше ехали молча, пока инспектор не свернул посреди деревенской улицы налево.
— О? — спросила Эмми. — Мы возвращаемся в бар?
— Я думал, — сказал Генри, — что можно было бы заехать к Томпсонам. Встреча с доктором назначена в четыре, но еще меня интересует «пронырливая сплетница» тети Доры.
— Она не такая, — засмеялась Эмми.
— Вот и хочу посмотреть. К суждениям тети Доры я отношусь с уважением.
Изобель Томпсон встретила школьную подругу с энтузиазмом, но несколько растерялась, увидев Генри.
— Ой! Инспектор Тиббет, я так рада с вами познакомиться, но боюсь, что Алек все еще объезжает пациентов. Он сказал, что ожидает вас не раньше четырех.
— И был совершенно прав, — ответил Генри. — Я действительно приехал раньше времени. Но думал, что вы не стане возражать, если я подожду здесь.
— Нет… нет, конечно же. — Почему-то в голосе миссис Томпсон ощущалось разочарование. — Хотите чаю?
— Я бы куда больше предпочла послушать последние деревенские сплетни, — ответила Эмми.
Изобель засомневалась, посмотрев на инспектора:
— Не знаю, должна ли я…
Эмми вслух рассмеялась:
— Меня ты не проведешь, Изобель, — сказала она. — Тебя просто распирает от какого-то сногсшибательного скандала. Давай, выкладывай, а Генри возражать не станет. На самом деле, ему даже интересно.
— Если ты и правда уверена, — начала миссис Томпсон, не в силах сдержать нетерпение.
— Уверена, уверена. Зачем бы еще мы приехали?
— Ну, тогда… — Изобель повернулась к Эмми, сияя в предвкушении рассказа о самых горячих новостях. — Это про Фрэнка Мейсона, который сын. Полагаю, вы знаете, что он в Крегуэлле и живет в Лодже.
— Да, — ответила Эмми. — Мы его в «Викинге» видели. Ты Фрэнка хорошо знаешь?
— Хорошо? Милая моя, до этих выходных никто в Крегуэлле и понятия не имел о его существовании. Реймонд Мейсон о нем вообще молчал, и я его теперь понимаю.
— О чем ты говоришь?
— Началось в субботу, когда молодой Мейсон мотался по всей деревне — в «Викинг», в полицейский участок, в магазины, — всюду, где мог найти слушателя. Кучу народу вывел из себя.
— Чем же?
Изобель засмеялась:
— Крегуэлл — последнее место на земле, где стоит пропагандировать левые взгляды, связанные с насилием, — пояснила она. — Он начал в «Викинге», во время ленча, объяснять старому Альфреду, официанту, что тот — пережиток феодального общества. Альфред был в ярости — особенно когда Мейсон сообщил ему, что чаевые унижают человеческое достоинство. Потом он выловил эту слегка глуповатую девушку, что помогает миссис Роджерс в универмаге. Бетти ее зовут. Он требовал отчета, почему она не состоит в профсоюзе, сколько часов работает и платят ли ей сверхурочные. Тут же довел Бетти до слез, и миссис Роджерс говорит, что была вынуждена выгнать его из магазина: бедная девушка очень расстроилась и ее пришлось уложить в постель.
И это было еще не худшее. Вчера он встретил викария, направляющегося в церковь, и сообщил ему, что тот — лакей капиталистов, жирующий на предрассудках дураков. В «Викинге» в час ланча он говорил, что Мод Мансайпл — дебютантка-вырожденка, которая присосалась к его отцу, а Джулиан Мэннинг-Ричардс — еще больший вырожденец-плейбой, застреливший Реймонда Мейсона из-за ревности. А еще он обвинил сэра Джона Адамсона, что тот защищает Мэннинг-Ричардса как собрата по сословию.
— Как жаль, что мы все это пропустили, — задумчиво сказала Эмми. — Мы в «Викинге» обедали, но в бар не заходили. Я правильно понимаю, что у местных жителей подобные речи не получили радостного приема?
— Конечно, нет, — ответила Изобель в восторге. Она будто совершенно забыла о присутствии Генри, который полулежал в кресле с закрытыми глазами. — Мансайплов здесь любят, а Мод просто обожают — почти вся деревня помнит ее еще ребенком. А Джулиан — конечно, его не так хорошо знают, но он симпатичный парень, и видно, что Мод от него без ума, а этого достаточно, чтобы в Крегуэлле его полюбили. Адамсоны здесь живут уже несколько поколений, и сэр Джон пользуется всеобщим уважением. Если бы Фрэнк Мейсон продолжал и дальше себя так вести, то мог бы не унести ног из Крегуэлла живым.
— Ты говоришь так, — сказала Эмми, — будто его поведение осталось в прошлом и сейчас переменилось…
— Но так и есть! — Подруга бурлила, история буквально вырывалась наружу. — Это я и пытаюсь тебе сказать. Услышала все от мисс Уайтхед в булочной. Кажется, ее племянник, молодой Том Харрис, вчера был на рыбалке, и вечером, по пути домой, видел, как Фрэнк Мейсон гуляет вдоль реки. И как ты думаешь, с кем он шел? С Мод Мансайпл и ее щенком! Том сказал, что Мейсон был очень почтителен. А потом, в баре, была жуткая ссора между Фрэнком и Джулианом. Мне Мэйбл сказала.
— Я бы не назвала ее жуткой, — ответила Эмми. — Небольшая перебранка, но…
— Ты там была, что ли?
— Очень недолго, — быстро ответила миссис Тиббет.
— В общем, — продолжала Изобель, — вся деревня уже знает, что Фрэнк Мейсон по уши влюбился в Мод и готов устранить Джулиана не мытьем, так катаньем. Сегодня на почте миссис Пенфолд сказала, что не удивится, если Фрэнк попытается убить конкурента. А миссис Радж думает, что уж скорее Джулиан в конце концов побьет младшего Мейсона. «Выдаст как следует, и поделом ему», — сказала она. И еще одно: миссис Пенфолд и миссис Уайтхед заметили — как это странно, что ничего не слышали о Фрэнке, пока его отец был жив. Наверняка между ними что-то произошло, а теперь Фрэнк наследует его бизнес. Наводит на определенные мысли, правда? Пегги Харрис из молочной прямо так и заявила, что сэр Джон должен Фрэнка Мейсона арестовать.
— Пару дней назад, — напомнила Эмми, — все считали, что это Джордж Мансайпл убил…
— Вот об этом я и говорю, — перебила Изобель. — Все переменилось. Про Джорджа сегодня вообще никто не вспоминает, все настроились на драку между Фрэнком и Джулианом. Можно подумать, будто речь идет о соревновании тяжеловесов. И еще…