пки и грудь в чернила, взмыла вверх и стала ползать по потолку, оставляя за собой фиолетовую закорючку. Потом улетела. Закорючка как закорючка, похожа и на вопросительный знак, и на цифру 5.
Так все же 5? Или вопрос? Прислуга отеля пока не заметила эту отметину. Остаток дня и вечер прошли без чудес — муха больше не появлялась, но я на всякий случай держу пузырек с чернилами плотно закрытым. Неужели меня мучает совесть из-за Мура, вызывая видения? Быть может, этой мухи и вовсе не существует в реальности.
Быть может.
18 января
Служащий отеля увидел знаки на потолке. Подтвердил их реальность: они настоящие. Какой-то бред. Сегодня около одиннадцати часов утра я сидел и заполнял документы по своей новой работе, как вдруг что-то пронеслось мимо моего лица, шлепнулось в чернильницу и тут же взмыло вверх. Я поднял глаза и завороженно смотрел, как муха выводит на потолке очередную закорючку. Новый чернильный след представлял собой большую, теперь уже вне всяких ошибок распознаваемую цифру 5 — еще одну. Два нечестивых фиолетовых глифа подрагивали перед моими глазами, словно смеясь надо мной.
Попробовал достать тварь газетой. Не поддается. Собравшись с духом, вышел, купил в лавчонке незастывающий клей и чернильницу — точно такую, какая стояла на моем столе. Дома наполнил ее клеем и поставил на место прежней. Заставил себя сесть и возобновить те дела с бумагами. Следил.
Лишь к трем пополудни послышалось уже знакомое жужжание. Она сделала круг над чернильницей и улетела. Стала атаковать меня — я в который раз промахиваюсь, рука уже не столь тверда. Она летит к полке, выписывает пируэты у трактата Мура. К этой книге ее будто привязывает некий зловещий интерес.
Худшее было впереди. Оставив наконец в покое книжную полку, муха переместилась к окну и стала ритмично колотиться о натянутую москитную сеть. После каждой серии ударов — выдерживала паузу и в точности их повторяла. Озадаченный, не мог сдвинуться с места, потом все же подошел к окну и попробовал ее убить. Безуспешно — насекомое перелетело к лампе и принялось выстукивать все ту же дробь на ее абажуре. Отчаявшись до нее добраться, я обошел комнату по кругу, плотно закрыл все двери и то окно, где в сетке сыскалась веха. Нужно уничтожить это назойливое отродье, пока из-за него я не схлопотал нервный срыв.
Понял, что она отстукивает по пять ударов.
Именно цифру 5 муха вывела ранее на потолке. Есть ли тут логическая связь? Мысль, конечно, совершенно безумна — мухи не обладают ни способностью к счету, ни зачаточным интеллектом. Эти маленькие биомеханизмы движимы лишь инстинктами. Наделяя муху даже самым примитивным разумом, я опускаюсь на уровень туземцев с их верой в заселение души в мушиное тело. Но откуда у нее эта дьявольская изворотливость, нетипичная для вида? Едва я отбросил свернутую в трубку газету и сел, пребывая в совершеннейшем смятении, отродье взвилось под потолок и покинуло комнату сквозь щель в том месте, где отопительная труба поднимается в номер этажом выше.
Ее исчезновение меня не успокоило — в голове уже выстраивалась цепочка небывалых подозрений. Допустим, туземцы кое-что смыслят. Допустим, их ересь о заселении души в тело насекомого хотя бы отчасти правдива. Тогда чье конкретно сознание заключено в этой мухе — Генри Мура? По всему выходило, что передо мной — одна из тех особей, что улизнули в ту пору, когда был ужален мой враг. Выходит, это та самая муха, что разделалась с ним? С леденящей душу ясностью я вспомнил, как муха, укусившая Батту, в мольбе протягивала лапки ко мне. И еще — ту газетную историю о Дайсоне, разбуженном необычным поведением схожего насекомого. Возможно ли, чтобы действия мухи направлял разум умершего человека — разум, исполненный желания отомстить? И этот дьявольский интерес к труду о насекомых покойного Мура…
Я прогнал все эти мысли. Им на смену пришла жуткая уверенность, что муха заражена всеми мыслимыми поветриями Африки. Учитывая зловещую целенаправленность маневров, вытворяемых ею, логично предположить, что на пути ко мне она пировала гниющим мясом зараженных животных так часто, как только было возможно. Мой разум, очевидно, истощен — я уже приписываю насекомому способность к логическому мышлению.
Позвонил администратору отеля, попросил прислать человека для заделки отверстия рядом с трубой отопления, а также всех прочих щелей в моем номере. Сослался на досадную мушиную активность, ко мне отнеслись с сочувствием и пониманием. Едва пришел рабочий, я попросил его взглянуть на потолок. Он тоже видит чернила на нем — значит, все реально. Похожесть узоров на цифры настолько озадачила его, что он долгое время не мог отвести от них взгляд, словно гадая о чем-то. В конце концов он заделал все щели, какие только нашел, и починил москитную сетку; теперь все окна снова можно держать открытыми. Надо думать, он увидел во мне помешанного — в номере-то не летало ни одной мухи. Мне без разницы. Сейчас вечер — летучее отродье не кажет носу. Одному Всевышнему ведомо, что оно от меня хочет и чем все это обернется.
19 января
Я напуган — тварь прикоснулась ко мне; что-то странное происходит, и ныне жертвой зловещего плана становлюсь я сам — утром муха ворвалась в номер, пролетела у меня прямо над головой, стала биться о сетку — четыре удара в этот раз.
Помню, я крикнул — будучи, очевидно, не в себе: «Мур, ради бога, что тебе нужно?!» Муха сразу же снялась с сетки и, подлетев ко мне, описала дугу, словно сделала широкий поклон, после чего уселась на излюбленную обложку «Двукрылых…». По крайней мере, так о происходящем доложили мне глаза — но могу ли я теперь им доверять, не знаю.
Потом случилось самое страшное. Я намеренно оставил дверь в номер распахнутой — в надежде на то, что насекомое вылетит вон, если только раньше я не доберусь до него. Где-то в половине двенадцатого я затворил дверь, взял книгу и погрузился в чтение. Ровно в полдень что-то защекотало мне шею пониже затылка. Потрогал то место, но ничего не обнаружил. Но уже спустя мгновение щекочущее чувство возобновилось, и не успел я и глазом моргнуть, как летучее отродье вылетело из-за спины и повторило свой издевательский поклон! После же муха покинула номер через замочную скважину — до того мне и в голову не приходило, что она сможет протиснуться в настолько узкое отверстие!
В том, что она ползала по мне, сомнений не было. Дважды садилась на шею, однако — не стала жалить. Внезапно, похолодев от страха, я вспомнил, что именно так — сзади, в шею, около полудня, — был поражен сам Генри Мур. До конца этого дня муха более не появлялась, но я принял меры предосторожности — заткнул бумагой замочную скважину, а мухобойку из газеты держал под рукой, чтобы пустить в ход, как только замечу муху при открытии двери.
20 января
Все еще отказываюсь верить в оккультную подоплеку дела, но при этом меня никак не желает оставлять роковое предчувствие. Боюсь, с этой напастью мне никак не сладить.
Сегодня перед полуднем дьявольская муха возникла с внешней стороны окна. Снова — тот же фокус, только в этот раз — три удара. Когда я приблизился к окну, она улетела. Но я не намерен сдаваться, поэтому предпринял еще одну попытку расквитаться с ней. Вытащив из рам сетки, я смазал их клеем с обеих сторон, а затем вернул на место. Пусть попробует еще по ним постучать — тут-то и настанет твари конец.
Остаток дня прошел спокойно. Смогу ли я сохранить способность мыслить трезво?
21 января
Веду записи в вагоне поезда, следующего в Блумфонтейн. Полный провал. Отродье берет верх. Оно дьявольски хитрое, и уловки мои не работают. Этим утром оно появилось за окном, но не прикоснулось к сетке. Вместо этого — выводило в воздухе круги, по два подряд, перемежаемые зависаниями в воздухе. Проделав этот трюк несколько раз, насекомое улетало прочь. Нервы на пределе. Я понимаю, что мне отпущен срок. Ведь «пять» было в понедельник, а во вторник — уже «четыре», в среду — «три», а сегодня — «два». Полдня собирался, еду ночным экспрессом в Блумфонтейн. Может, и зря, но что мне еще остается?
22 января
По приезде в Блумфонтейн заселился в гостиницу «Апельсин». Номер отличный, полон удобств, но страх не оставляет меня и здесь. Закрыл все двери и окна, заткнул все замочные скважины, проверил, нет ли где щелей, задвинул плотно портьеры — но за минуту до полудня заслышал глухой стук в одну из оконных сеток. Я подождал — стук повторился после паузы, длительной, издевательской паузы.
Конечно же, там, за шторой, я снова ее увидел. Постучала, описала круг, смылась. Едва держась на подкашивающихся ногах, я отошел от окна и распластался на софе. Один. Значит, один удар, один круг, один день — столько мне осталось до незнамо чего? И что мне делать — спасаться бегством еще раз или держать глухую осаду здесь?
После часового отдыха я почувствовал в себе прилив сил и велел прислать в номер как можно больше съестных припасов в виде консервированной и наглухо запакованной пищи, а также стопку скатертей и салфеток. Завтра ни под каким видом, ни на единый миллиметр я не отворю ни дверь, ни окно. Принеся продукты и столовые принадлежности, чернокожий слуга одарил меня странным взглядом, но меня более не беспокоило, насколько эксцентрично или безумно я смотрюсь. Меня угнетал страх куда более сильный, чем тот, что навлекаем смехом ограниченных масс. Сложив припасы, я изучил каждый миллиметр стен, заткнул всякую, даже и микроскопическую, щелочку, какую только смог обнаружить. После этого я, наконец, почувствовал, что впервые смогу уснуть по-настоящему спокойно.
[Дальнейший текст написан неровным, торопливым, трудночитаемым почерком]
23 января
Почти полдень, и воздух пропитан предчувствием катастрофы. Несмотря на бессонную ночь, проведенную в поезде, встал очень рано и долго пытался сосредоточиться, проглядывая купленные на перроне газеты. Неумолимый отсчет дней угнетает меня. Не ведаю, сами ли силы природы восстали против меня, или я просто сошел с ума.