Охранимые нежитью-стражей,
Я ступаю со страшной поклажей —
С грузом прожитых жизней своих.
Я иду в мрачных недрах ночных,
А тех жизней во мне — триллион…
Вот поэтому — вплоть до рассвета
Тягощусь я поклажею этой,
Громок крик, страшен взгляд —
Закипая, как яд,
Низвергаюсь в безумия ад.
Ундина, морская невеста
“Ego, canus, lunam cano.”
Декадентская Демоническая Драма Дактилем в Серии Сумбурных Сумасбродных Сентиментальных Строф c почтением посвящается Морису Винтеру Моэ, эсквайру
Нависли у моря громадою темной
Утесы; на брег набегает вода,
Те виды суровые живо напомнят,
Что годы водою текут в Никуда.
Огладит прибой те прибрежные скалы,
И вспомню я прошлое, сердцем горя, —
Здесь голову мне на плечо она клала,
Ундина — морская невеста моя.
Я был очень молод, когда ее встретил,
Ее — воплощенный смеющийся бриз…
Вестимо, судьба свила прочные сети,
И наше единство — судьбы той каприз.
Она не дозналась о знатности рода,
А я не расспрашивал, где ее дом,
С лихвой нам хватало одной лишь Природы,
Мы счастливы были, что дети, вдвоем.
В ту лунную ночь на возвышенном рифе
Стояли мы вместе, встречая прилив,
И в волосы, точно в каком-нибудь мифе,
Ундина вплетала мне веточки ив.
Глазами глубокими в воду глядела
Она — шум прибоя так влек ее прочь!
Стихия родная о ней все скорбела,
Надеясь вернуть свою беглую дочь.
И в час колдовской, в час ненастья на море,
Она поддалась, и, с тоскою глядя,
Остался я сеять безумное горе
И клясть непокорность морского царя.
И стих океан, и огромные валы
Опали покорно… Ундина моя
По мокрым пескам грациозно шагала,
Меня за собою в пучину зовя.
И многие луны стремился я снова
В то место, где нас разлучила вода,
Печальный спектакль справляя по новой,
И веря, что боль не уйдет никогда.
Невесту свою я искал повсеместно,
Простор бороздя, проплывая моря,
И в час, когда шторм бушевал нелюбезный,
Она вновь явилась, надежду даря.
И пусть то — лишь проблеск, за ним я пустился,
Мой поиск — в тоске, без учета пути,
В итоге я вновь на тот берег явился —
На берег, оставленный мной позади.
И долго бродил я вдоль кромки прибоя,
Но вот, багровея, в ночной небосвод
Луна вознеслась — и, лишившись покоя,
Я втуне уверовал — что-то грядет.
И мост от луны на песок, где я маюсь,
Из света и волн вдруг волшебно пророс.
Он хрупок, но я все равно попытаюсь
Пройти по нему в мир отчаянных грез.
Ее ли мне лик в лунных бликах явился?
Сыскал ли я ту, что пропала во мрак?
На мост светозарный ступить торопился,
Сбиваясь на скорый, стремящийся шаг.
И волны ласкают меня, колыхаясь,
И образ невесты так манит, зовет,
По светлой дорожке — молясь, задыхаясь,
Спешу я к Ундине — она меня ждет!..
Пусть воды сомкнулись уже над главою,
Пускай меркнет небо, и кровь — будто лед…
Вновь рядом с Ундиной, невестой морскою
Застывшее сердце песнь счастья поет.
Постскриптум
Безумно окунувшись в море страсти,
Герой мой заслужил одни напасти —
Печально отмечать мне этот факт,
Но есть такие юноши, не скрою,
Порой они не дружат с головою —
Ту блажь из них не вытравишь никак.
Таков Стрефон[90], робеющий пред Хлоей,
Таков Пелид[91] с пронзенною пятою,
И вот вопрос, не их ли к сокрушенью
Те привели амурные волненья!
Иллюстрации Ивана Иванова