– А-а-а, теперь понял. В любом случае надолго я здесь не задержусь.
– Теперь перейдем к контракту. Во-первых, через сто дней вы покинете магазин, даже если не добьетесь своей цели, никаких злых духов я тут не потерплю. Во-вторых, в месяц можете набирать в магазине принадлежностей для рисования на сто тысяч вон и ни монеткой больше. В настоящий момент вы уже потратили больше этой суммы. Дальше считайте сами. В-третьих, немедленно покинете магазин в случае нарушения условий контракта. Перед вами два экземпляра: один – ваш, второй – мой. Как только подпишем, контракт вступит в силу.
Хён внимательно слушал и кивал, но, казалось, не понимал смысла сказанного.
– Вижу, вы переживаете, что не сможете меня выгнать. Считаю, текст контракта принижает мой статус. При жизни я был придворным художником – весьма значимая должность. К тому же мне неизвестно, сколько это – сто тысяч вон. Подозреваю, не очень-то много.
– Не много. Вряд ли вы были известным художником, иначе ваше имя обязательно встретилось бы в учебниках по искусству и живописи, – парировала Танби.
Хён странно улыбнулся и подписал документ там, где указала Танби.
– Ну все, я пошла, – сказала она, когда с формальностями было покончено.
– Девушка, подождите. – Хён дотронулся до плеча Танби.
– Ну чего еще? – проворчала она.
– Что значит «младшеклассник»?
Танби нахмурилась и выпалила:
– Что вы симпатичный, хорошо выглядите. Теперь можно идти?
Танби вышла из магазина. Снаружи под козырьком она заметила традиционный фонарь из ткани, светившийся мягким желтым цветом. Раньше его там не было. По обеим сторонам фонарика она увидела иероглифы, которые переводились как «живопись». Сначала она подумала, что призрак пытался обозначить свою территорию, но быстро отбросила эти мысли и поспешила домой.
Когда она зашла в квартиру, часы показывали полночь. Танби дочитала книгу и легла в кровать, но уснуть не могла. Ей хотелось лишь одного: узнать, почему все приключилось именно с ней.
Призрак за прилавком
Наступила суббота. Танби позавтракала и отправилась в магазин: она немного переживала, что за ночь Хён опять мог что-нибудь натворить.
Под козырьком опять виднелся бумажный фонарик, который слегка покачивался дуновением весеннего ветра.
Танби решила спросить у прохожего:
– Извините, а вы видите вон там фонарик с китайскими иероглифами?
– Фонарик? Где?
– Наверное, мне показалось.
Так Танби выяснила, что другие его не видят. Теперь ей стало интересно: а Хёна видит тоже только она? Все-таки на записях с камер юноша не отображался.
Она с опаской вошла внутрь. К счастью, все лежало на своих местах, но Хёна нигде не было. Тогда Танби открыла дверь склада и ахнула от удивления.
Помещение преобразилось и теперь больше походило на дворец. Небольшая комната, до вчерашнего вечера заставленная различными коробками и мебелью, превратилась в просторную и изысканную, будто кто-то перенес дворцовые покои на склад. Сквозь окно, закрытое тканью, проникал теплый рассеянный солнечный свет. В центре на золотой кровати уютно спал Хён. Танби осторожно потрясла его за плечо.
– Что здесь происходит? Откуда все эти вещи? – спросила она.
– Вы уже пришли? – ответил Хён, потягиваясь. – Подумал, что хотя бы раз в жизни хочу пожить в роскошной обстановке. Не переживайте, через сто дней склад станет прежним. А вещи я сложил вон там.
Танби проследила за пальцем Хёна – он указывал туда, где раньше была входная дверь. Она поняла, что в этой жизни ее уже ничто не удивит.
– А призракам тоже нужно спать? – поинтересовалась девушка.
– Я еще не стал призраком. Говорил ведь: посланник смерти дал мне сто дней жизни, – пояснил молодой человек.
– Короче говоря, вы – призрак.
– Да нет же!
– Как это нет? Вас не видно на камерах наблюдения, хотя во сне нуждаетесь. Забавно, – с издевкой сказала Танби.
Она чувствовала, что ситуация становится абсурдной, и едва сдерживала смех.
– Интересно мое состояние? Я застрял между жизнью и смертью, приговор еще не вынесли, – расстроенно вздохнул он. – Знаю, понять трудно. Скажу так: я нечто между человеком и призраком. Сам еще не до конца разобрался, поэтому не надо насмехаться.
– Хорошо, не буду. Кстати, раз вам необходим сон, то, наверное, и еда нужна?
– К слову о еде. Я ужасно проголодался. Вы уже завтракали? Где можно поесть?
– А что хотите? – удивленно спросила Танби.
– На ваш вкус. К еде не привередлив.
Танби нахмурилась и перешла в нападение:
– В контракте нет пункта, который обязывал бы меня вас кормить.
– Наверное, вы еще не заметили. Мне подумалось, что, раз у вас целых три условия, я могу добавить одно свое.
Танби начала судорожно читать контракт: в нем появился еще один пункт, записанный иероглифами – «питание и проживание».
– Когда вы?.. Ничего такого не помню. Не может быть!
– Если не устраивает, можем перейти к третьему пункту прямо сейчас, – с улыбкой сказал он.
Третий пункт гласил, что в случае невыполнений условий контракта сторона должна покинуть магазин и никогда не возвращаться. Танби стушевалась, ей не хотелось так быстро терять работника.
– Итак, что собираетесь делать? Жаль, мы почти не знакомы, но, если вы уйдете, я не буду останавливать.
Танби растерялась, она не понимала, почему должна уходить из магазина.
– Видите ли, в чем загвоздка, – начал Хён. – В контракте не указано, кто именно должен уйти в случае невыполнения условий. Поэтому, согласно третьему пункту…
– Да что вы себе?.. – закричала Танби, но тут до нее дошел смысл сказанного. – Ладно, свожу вас позавтракать.
Иного выбора не оставалось. Девушка нервно засмеялась: кто бы мог подумать, что ей придется кормить призрака. Танби купила в магазине напротив готовый завтрак и лапшу быстрого приготовления. Хён тем временем с интересом глазел по сторонам.
– А современные люди правда успевают всем пользоваться? Не понимаю, зачем так много вещей? И ведь для каждой свой подход. Тяжело вам живется, – рассуждал он.
Танби открыла коробку с готовым завтраком, разогрела в микроволновке, залила лапшу водой и отнесла на стол, стоявший в углу магазина.
– Осторожно, горячее, – предупредила она.
– Невероятно! Какая упругость! Так вы еще и без огня приготовили! – восхитился Хён.
Он с опаской подцепил палочками немного лапши и отправил в рот. Внезапно его глаза расширились, и юноша с аппетитом начал поглощать еду. Не успела Танби и глазом моргнуть, как на столе ничего не осталось.
– Как же вкусно, никогда подобного не ел, – с удовольствием протянул Хён.
– Лапша называется рамён, – пояснила Танби. – Еще не встречала человека, который бы ее не любил. Но не увлекайтесь – вредно для желудка.
– Подумаешь. Буду есть рамён до самой смерти, – облизал губы Хён. Внезапно он притих и задумался.
– Что с вами? – встрепенулась Танби. – Вспомнили что-нибудь из прошлого? Вы же говорили, что исчезнете, когда к вам вернется память. Пора прощаться?
– Да нет, просто тоскливо стало, что через сто дней я не смогу есть эту божественную пищу…
Танби глубоко вздохнула. Ее все больше напрягала сложившаяся ситуация.
– Кстати, а как к вам лучше обращаться? Сколько вам лет? Имею в виду не сейчас, а на момент смерти?
– Не помню. Возможно, как вам, а может, чуть больше, – задумался Хён.
– Что за ерунда, – возмутилась Танби. – Вы выглядите куда старше меня. Ладно, раз не помните, предлагаю перейти на «ты». Можно называть тебя по имени?
– Не против. Тебя же Танби зовут? По крайней мере, так ты написала в нашем договоре.
Танби поняла, что Хён над ней подтрунивает. Чем дольше они разговаривали, тем сильнее она злилась. Еще немного, и девушка бы не выдержала.
Они молча ели лапшу, как вдруг услышали звон дверного колокольчика.
– Танби! Что ты тут делаешь?
В магазин вошла Хаын. Танби оцепенела: она не знала, что отвечать, и боялась недопонимания подруги.
– Хаын… Если что, я с ним не знакома. И вообще, он очень странный, – попыталась исправить ситуацию Танби.
Однако Хаын посмотрела на Хёна, улыбнулась и помахала ему рукой:
– Привет, Хён!
– Ты что… знаешь Хёна? Откуда? – опешила Танби.
– В смысле ты не знаешь этого человека? – удивилась Хаын. – Это же твой родственник из-за границы. Ты сама нас познакомила.
Танби непонимающе смотрела на подругу. Тем временем Хён, улыбаясь, уплетал уже вторую порцию лапши.
– Я вас познакомила? – переспросила она.
– Ну да. Почему так удивлена?
Танби не ожидала такой реакции со стороны подруги.
– Что ты сделал? – прошептала она Хёну на ухо.
– Решил твою проблему, – шепотом ответил он.
Танби стало не по себе: неужели он может менять чужие воспоминания или искажать действительность?
Тут Хаын вернула ее к реальности.
– Кстати, я собиралась тебе позвонить. Давай развеемся немного. А то ты постоянно ищешь какие-то отговорки, – предложила она.
Танби покачала головой.
– Я сегодня буду заниматься. Сама знаешь, надо готовиться к итоговым экзаменам.
– И тебя не волнует, что твоей лучшей подруге без тебя одиноко? Нельзя так много учиться, это непродуктивно. А как же Хён? Он так давно не был в Корее. Ему наверняка хочется все посмотреть. Кстати, Хён, даже для местных ты одет чересчур по-корейски. Соскучился по родине?
Закончив свою пламенную речь, Хаын сочувственно посмотрела на Хёна. В этот момент что-то екнуло в ее груди. Она ненадолго отошла, а потом вернулась с тремя банками кофе.
– Обожаю этот кофе, а сегодня еще и акция в магазине была, – смущенно пробормотала она.
Хаын помогла Хёну открыть банку – он явно не понимал, что с ней делать.
– Что за удивительный напиток? Очень вкусно: поначалу сладко, а потом немного горько, – удивился он.
– Кажется, тебе понравилось, – улыбнулась Хаын. – А после рамёна латте еще вкуснее.