– Вы облегчили мне дело, – сказал он. – Выкапывать трупы из мерзлой земли – такая морока! Свежие всегда лучше. Идите за мной!
Роза Рита попыталась убежать, но ноги будто налились свинцом. Она услышала стук копыт. Штольцфус выругался.
– Ну и дурак же я! Надо было наложить заклятие еще и на вашего коня. Хотя неважно, все равно никто не знает, где вас искать, а значит, и не найдет. – Он заметил, что Роза Рита дергается, и злобно рассмеялся. – Даже не пытайся. Я наложил на вас заклятие, маленькие шпионы. На этот раз оно не только заставит вас молчать! Двигаться будете только по моей команде, вы не сможете мне помешать. А теперь забирайтесь в повозку и спокойно лежите, пока не доберемся до более подходящего местечка.
Они подчинились. Роза Рита почувствовала, что ноги передвигают холодные невидимые руки. Они с Генрихом лежали бок о бок в повозке, а перед ними возвышалась длинная спина Штольцфуса. Лица детей жалили холодные снежинки. Казалось, повозка грохотала колесами по дороге целую вечность. Бывало, Розе Рите снились кошмары, в которых она хотела пошевелиться, но не могла. Девочка понимала, что впереди их ждет что-то ужасное, и надеялась только на то, что Никлаус найдет дорогу домой, а миссис Циммерман догадается, куда их с Генрихом увезли.
Наконец повозка скрипнула и остановилась, и невидимые руки снова толкали ее вперед по воле колдуна. Они втроем вошли в дом злодея, миновали длинный, уходящий вниз коридор и попали в комнату, изрисованную ведьмовскими символами. На большом столе в центре горела одинокая черная свеча. Еще на нем лежали черный меч, медная курильница, которую Роза Рита уже видела, и два зеркала – одно из них было точь-в-точь как зеркало миссис Циммерман.
Пока Штольцфус бродил по дому, Генрих и Роза Рита стояли как статуи. Через несколько минут старик принес стул и веревку.
– Мальчик, – сказал он, – присядь.
Генрих опустился на стул, колдун связал его по рукам и ногам, и теперь мальчик едва мог пошевелиться.
– Придется снять заклятие: меня ждут чары посерьезнее, – объяснил Штольцфус. – И мне совсем не хочется, чтобы вы путались под ногами, когда в дело вступает такая магия.
Он достал из кармана большие часы, похожие на репку, и глянул на циферблат.
– У нас еще есть немного времени, – сказал он. – Надо все сделать правильно, иначе ничего не получится. Нужное мне заклинание сработает, только если дочитать его за один удар до полуночи. – Старик снова взглянул на Генриха и Розу Риту со злорадной ухмылкой, а затем продолжил: – Пожалуй, пока не буду снимать с вас заклятие. Мне надо вам обоим отомстить. Ты, мальчик, из семьи, которую я люто ненавижу, а ты, девочка, лишила меня единственной в своем роде книги. Ты должна была попасться в ловушку и погибнуть, но откуда-то узнала, что нужно читать задом наперед, и уничтожила ее! Хотите знать, чем я занимался, проныры? Я объясню, все равно никому не расскажете!
Да будет вам известно, на ферме семьи Вайс зарыт клад. Так вот, этот клад по праву принадлежит мне! Давным-давно мой отец был гессенским наемником, служил английской короне и участвовал в войне за независимость. Его отряд отправили перехватить золото предателей из города Донникер, но три человека выкрали у них сундук, и одним из воров был Генрих Вайс, дед этого маленького злодея. Старому Вайсу удалось спрятать сокровище, но отец его поймал.
Так вот, мой отец схватил вора. И какую награду он получил? Никакой! Когда война закончилась, его бросили в тюрьму! Он все думал и думал, что стало с деньгами, которые спрятал Генрих Вайс, о золоте, которое должно было достаться ему. Когда отец вышел на свободу, оказалось, что Генрих Вайс уже умер. Он искал его семью и нашел в этой долине. Вайс попался недалеко отсюда, а значит, и золото должно быть где-то здесь. Мы купили ферму в этих краях и поселились около семьи Вайс в надежде, что однажды они приведут нас к сокровищу.
Роза Рита дернулась, не сильно, но пошевелить пальцами на ногах и руках получилось. Старик Штольцфус увлекся историей сокровища и мести, а девочке казалось, что в его рассказе есть недомолвки. Пропавшие деньги могли принадлежать жителям Донникера или американской армии, но, как она ни старалась, никак не могла понять, почему отец колдуна считал их своими. И все же Штольцфус был на стороне отца и то ли от гнева, то ли от жадности он отвлекался и плохо поддерживал действие чар. Роза Рита надеялась, что заклятие рассеется и она что-нибудь предпримет: может, выбьет закрытое окно и убежит, разобьет зеркало или схватит со стола черный меч.
Штольцфус в гневе расхаживал по комнате на своих паучьих ногах. Его резкий, пронзительный голос стал еще громче.
– Я всегда ненавидел это захолустье. И заслужил быть богатым! Но проклятые Генрих Вайс и его семья спрятали сокровище. Отец так и не узнал, где золото. Когда он умер, я обнаружил, что можно найти клад другим способом! – Он указал на стол. – Я изучал колдовство, затем нашел старуху, которая научила меня основам, а потом начал читать книги, о которых она и не слышала! Мне пришлось продать бо́льшую часть этой жалкой фермы, только чтобы купить эти два зеркала. Долгие годы я пытался узнать, как призвать и удержать в своих руках демона земли Азиэля. Я совсем не глуп, маленькие шпионы. С Азиэлем нужна смекалка.
Розе Рите казалось, что она сможет идти, но она не решалась попробовать, пока Штольцфус стоял так близко. Вот если бы он снова начал ходить туда-сюда…
Штольцфус взял с подоконника черную книгу и погладил переплет.
– Так вот, на моей стороне Азиэль, магия и эти чудесные зеркала.
– Почему же ты не нашел сокровище с помощью этих зеркал и не оставил нас в покое? – выпалил Генрих.
– Вот как, – заметил Штольцфус, – значит, я отвлекся? Позволь, подлатаю чары. – Он отложил книгу и, что-то приговаривая, замахал костлявыми пальцами.
Роза Рита почувствовала, что ее колени снова застыли. Вот же глупый мальчишка! Только она собиралась вырваться, как ему приспичило заговорить!
Спустя мгновение Штольцфус сказал:
– Теперь помолчишь, да? Какой у тебя взгляд! Можешь ненавидеть меня за то, что я буду делать, мне все равно. Твой дед и отец отобрали у моей семьи шанс разбогатеть и заслужить уважение, так что я тебя уже презираю. Глупыш, ты спросил, почему не найти сокровища с помощью зеркал? Я пытался! Но у вас большая ферма. Вот уже три года подряд раз в месяц, в один и тот же лунный день, я прихожу к вам, но успеваю осмотреть совсем немного. Я не нашел никаких сокровищ, но каждый раз, как вор, сбегаю, если залает собака или покажется свет лампы. Когда вы оттуда уберетесь, у меня будет достаточно времени на поиски. – Штольцфус рассмеялся. – Легко убедить людей, что злой колдун сжигает школы и насылает плохую погоду, особенно если какой-то колдун и правда это делает! Простофили, которых я настроил против старого Дрекселя, так и не догадались, что чары наслал настоящий волшебник, а не твой дряхлый дедуля!
Штольцфус снова взглянул на часы.
– Ты мог бы не обращать на меня внимания, но тебе вдруг понадобилось за мной шпионить. Твоя семья могла переехать уже несколько месяцев назад, но вы остались здесь. Тем хуже для вас! Видишь ли, я занял деньги под залог дома и земли, и первого апреля мне надо вернуть долг за эту жалкую ферму, иначе я ее потеряю. Так что ни у меня, ни у вас времени больше нет!
Волшебник заговорил тише и, судя по голосу, был испуган не меньше Розы Риты.
– Я знаю опасное заклинание, чтобы заставить Азиэля указать место, где лежит клад. С помощью большого зеркала я смогу открыть врата в мир Азиэля и задать ему вопрос.
Кривые желтые зубы старика сложились в волчью ухмылку.
– Но за ответ он потребует человеческую кровь и сердце. Я хотел выкопать для него труп, но тут объявились вы! Сначала я отдам ему твое сердце, девочка, а потом твое, мальчик. Азиэль наверняка оценит такие жертвы. А теперь мне пора готовиться. Нужно приступить незадолго до полуночи. – Страшный старик поднял часы так, чтобы Генриху и Розе Рите было видно его лицо. – Жить вам осталось не больше трех часов!
Глава одиннадцатая
Миссис Циммерман хватилась Розы Риты около десяти вечера. Она расспросила Хильду, но та лишь покачала головой. Волшебница попыталась помочь семье упаковать простыни, но ее хватило лишь на несколько минут: мешало плохое предчувствие. Это было трудно объяснить, но даже после потери магических сил у миссис Циммерман осталась сильная интуиция, и сейчас все ее чувства кричали о том, что Роза Рита в беде и надо спешить на помощь.
Она взяла лампу и, выйдя на улицу, почти сразу направилась в амбар. От увиденного у нее перехватило дыхание: на полу был неумело, но правильно вычерчен магический круг, а на гвозде у двери конюшни висело ее зеркало. В открытую дверь ворвался сквозняк, и что-то зашуршало по каменному полу. Миссис Циммерман вошла внутрь и подняла листок. На нем было написано заклинание из книги Альберта Магнуса, которое перевел дедушка Дрексель. Миссис Циммерман сразу поняла, что случилось. Она пока не знала, куда делась Роза Рита, но точно представляла, что сделала девочка. Флоренс вернулась в дом, подозвала к себе Хильду и повела ее в комнату дедушки Дрекселя.
Старик был очень слаб и болезненно дышал. Миссис Циммерман кратко рассказала ему о своей находке.
– Сейчас я помогу, – проговорил дедушка, но у него не хватило сил даже приподняться в постели.
– Не надо, – сказала миссис Циммерман. – Вы говорили, что у Хильды есть силы. Мне очень не хочется просить об этом, но нужна ее помощь. Вместе с ней я смогу узнать у зеркала, что случилось с Розой Ритой.
Повисла напряженная пауза, но потом старик кивнул.
– Хорошо, – ответил он. – Прости, дорогая Хильда. Так надо. У меня совсем нет сил, и даже под защитой магического круга создатель этого сатанинского зеркала может обнаружить любого, кто не владеет волшебством. Если тебе хватит смелости, дорогая моя Хильда, то придется попробовать.
– Хорошо, – сказала девочка. Она сходила к себе в комнату и принесла кристалл, который показывала Розе Рите, а затем они с миссис Циммерман направились к сараю. Там они осторожно вошли в магический круг. Миссис Циммерман положила руку Хильде на плечо и крепко сжала пальцы, а девочка начала читать заклинание. Она держала кристалл. Шар начал переливаться розоватым сиянием. Вскоре зеркало засветилось и также замерцало розовым. Это немного успокоило Флоренс: она помнила, что злые силы испускают холодный голубой свет, а не мягкий розовый.