Сегодня утром вернулись наши морские офицеры, побывавшие на флагманском корабле русской эскадры «Адмирал Кузнецов». Они были в шоке. Русский авианосец – так называли этот корабль – поразил их своими размерами и боевой мощью. Вывод моряков был единодушен – такой гигант может сражаться один с флотом любой, даже самой мощной морской державы мира. Так что надо будет как можно быстрее закончить переговоры и немедленно подписывать все договоры, которые предложили нам русские.
30 апреля 1918 года, утро. Эрзерум, железнодорожный вокзал. Штабной поезд корпуса Красной гвардии. Полковник Бережной Вячеслав Николаевич
Закончился очередной этап нашей одиссеи. Советская Россия заключила почетный мир с Османской империей, и теперь пребывание нашего корпуса на бывшем Кавказском фронте стало ненужной роскошью. Турецкая Армения по мирному договору остается за нами. За нами Эрзерум, Карс, Ван, Трапезунд, а новые власти Османской империи торжественно обещали уравнять в правах всех ее подданных, независимо от национальности и религии. Впрочем, о том было написано давным-давно еще при заключении Кучук-Кайнарджийского мирного договора.
За последние семь месяцев нас немало помотало по нашей необъятной стране, с фронта на фронт. Начали мы с Моонзунда, потом Петроград, Рига, снова Петроград, Киев, Одесса, Кишинев, Яссы, Дон, Кубань, Новороссийск, Поти, Тифлис и, наконец, Эрзерум. И везде мы без устали работали пожарными: отражали нападения внешних врагов, гасили очаги тлеющих внутренних конфликтов и, самое главное, отбирали у обезумевших недоумков спички, дабы они не сожгли всю страну в пламени гражданской войны. Приходилось применять силы, кое-кого ставить к стенке – такое тоже бывало, но, как правило, делалось это по приговору революционного трибунала, а люди, к которым применяли, как будут говорить здесь позднее, ВМСЗ, были достойны этого.
Ни на минуту я не пожалел, что посоветовал товарищу Фрунзе назначить комендантом Тифлиса полковника Дроздовского. Да, оторвался на русофобах Михаил Гордеевич по полной программе. Но зато местная интеллигенция теперь хорошо знает, кого им надо бояться – худощавого, слегка прихрамывающего офицера в очках с железной оправой, внешне похожего на инженера-путейца. И поделом – ведь никто же не заставлял их призывать соотечественников к борьбе с русскими оккупантами и вопить о превосходстве своей нации.
И теперь нам предстоит снова двинуться в долгий путь по нашей необъятной стране. Маршрут предварительно уже намечен и доведен до подчиненных: Эрзерум – Тифлис – Баку – Астрахань, достигнув которой, мы получим дальнейшие указания товарища Сталина. Но это, и к гадалке не ходи, выбор из двух вариантов. Или в Туркестан, устанавливать там советскую власть, или в Сибирь, на борьбу с японскими интервентами и местными самостийниками. К тому времени, когда мы до той самой Астрахани всем корпусом доберемся, окончательно и определится – куда нам следует направиться.
Имущество и войска корпуса уже погружены в эшелоны, передовые части выступили из Тифлиса. Вскоре должен тронуться в путь наш штабной эшелон. Со вчерашнего дня декретом Совнаркома Кавказский фронт преобразован в Закавказский военный округ, командующим которого назначен Антон Иванович Деникин. Ему же подчиняется корпус генерала Баратова в Персии, а также конно-механизированная бригада генерала Романова.
Здесь же, на Кавказе, остается и генерал Марков. Османская империя побеждена, но необходимо вести разведку в южном и восточном направлении. Тут и англичане с французами, и отдельные турецкие части, которые плевать хотели на свое центральное правительство, и даже наши временные союзники немцы, которые считают себя нашими друзьями, но лишь пока мы им нужны. А потом они, как это часто случается, могут нам подложить увесистую хрюшку. Поэтому за всеми ними нужен глаз да глаз. И Сергей Леонидович с его опытом и талантом разведчика будет здесь на месте.
Паровоз пронзительно загудел, генерал Деникин с чинами своего штаба отдал нам честь, и перрон эрзерумского вокзала начал удаляться. А мы начали свой дальний путь в Россию. Паровоз увеличивает ход, увлекая наш эшелон к новым победам и новым свершениям. На рассвете прошел ласковый весенний дождь, который прибил пыль, умыл молодую траву и совсем новенькую листву на деревьях, отчего вся окружающая нас природа показалась нам особо праздничной. Даже горы, которым уже много миллионов лет, прорисовываются на фоне светло-голубого неба четко, как и на средневековых миниатюрах.
Мы с Михаилом Васильевичем Фрунзе сидим в его купе, гоняем чаи и ведем разговор о будущем нашей любимой страны, которая в новом варианте истории хотя и стала советской, но осталась, как и была, единой и неделимой.
Михаил Васильевич полностью со мной согласен. Он сам, молдаванин по отцу, русский по матери, считающий родным русский язык и родившийся в туркестанском городе Пишпек (Бишкек), мурло местечкового национализма ненавидит ничуть не меньше меня. Да и Гражданская война у нас получается какая-то не такая, как в прошлой истории, что, собственно, нас не очень-то и расстраивает. Нет кровопролитных сражений, когда в яростной сабельной рубке тысячи русских людей пластали друг друга клинками, кололи пиками и расстреливали из пулеметов. В наличии цепь мелких сепаратистских бунтов на национальных окраинах.
– Если безоглядно применять принцип верховенства права народов на самоопределение, – говорю я Фрунзе, – то может получиться абсолютный хаос и война всех против всех. Знаем, проходили. Берите, мол, суверенитета сколько сможете проглотить. А потом начинается такое, чему радуются только наши застарелые недруги на далеких туманных островах. Ведь межнациональные обиды и противоречия легко разбудить и, напротив, очень тяжело уложить спать. Кстати, слово «национализм» хорошо сочетается только с определением «буржуазный», и служат все эти конфликты интересам местных, национальных эксплуататорских классов, а через них и мировому буржуазному интернационалу, выразителем интересов которого является англосаксонский банковский капитал. Хорошо, что хоть здесь мы успели вовремя вмешаться и предотвратить Гражданскую войну.
– Войну-то мы предупредили, товарищ Бережной, – кивнул Фрунзе, – но ситуация в стране все еще неспокойная, и существует риск внутреннего конфликта. Нам удалось притушить сепаратистские настроения на Украине, в Бессарабии, в Крыму, на Дону, на Кубани и на Кавказе, но в других губерниях еще неспокойно. Тут и пережитки царизма в виде почти автономных от центральной власти казачьих войск, и ненависти окружающих к казачкам, похватавшим себе лучшие куски и не желающим ими делиться. Тут и последствия керенщины, когда центральная власть ослабла и на местах возникли уродливые новообразования. Следует не забывать и иностранцев, которые точат зуб на первое в истории государство рабочих и крестьян. И если германцев, турок и австрийцев мы с вашей помощью угомонили, то англичане, французы в Европе, а японцы на Дальнем Востоке не оставят нас в покое. Так что куда ни посмотри – всюду одно и то же. Поэтому, товарищ Бережной, даже и не рассчитывайте на отдых, по крайней мере в ближайшее время.
– Да, Михаил Васильевич, – я отставил в сторону стакан с чаем, – я все это прекрасно понимаю. Кстати, англичане и французы тоже временно нейтрализованы. Им сейчас не до авантюр – ведь на Западном фронте они остались один на один с немцами. Ясно, что от мировой бойни все до предела устали, но также всем понятно, что кончится она не с тем результатом, какой был в нашей истории. И потому Антанта напрягает все силы для того, чтобы свести эту войну хотя бы вничью.
Снова взяв со стола стакан, я отхлебнул немного остывшего, крепкого как кофе «купчика», после чего продолжил:
– А вот японцы – противник опасный, как любой молодой, злой и голодный хищник. Они захватили германские колонии в Китае и на Тихом океане, но этого им хватило всего на один зубок, и теперь они ищут себе новую добычу. Если Антанта проиграет войну в Европе, то самураи немедленно набросятся на французский Индокитай и британские Сингапур с Малайзией. Если же Антанта победит, то они в союзе с англичанами и французами полезут на наш Дальний Восток, который, если говорить честно, сейчас нам просто нечем защищать в случае большой войны. Правда, провал Читинской авантюры несколько сбавил пыл японского командования, но ничуть не уменьшил его жадности и жестокости. Думаю, что в ближайшее время следует ожидать с их стороны новых провокаций, где-нибудь в полосе отчуждения КВЖД. Не установив контроль над этой железнодорожной трассой, невозможно двигаться дальше, в направлении нашего Дальнего Востока.
Фрунзе тоже отхлебнул чаю, внимательно посмотрел на меня и кивнул.
– Я все понимаю, товарищ Бережной, и полностью разделяю ваше мнение. Думаю, что когда наш корпус доберется до Астрахани, то мы там и узнаем – где мы будем нужнее – в Туркестане или Забайкалье с Восточной Сибирью. А пока нам предстоит длинная дорога, так что давайте наберемся терпения. Кажется, в вашей истории все основные события начались только в середине лета этого года?
– Да, Михаил Васильевич, – ответил я, – лето восемнадцатого года – время фактического начала Гражданской войны и время максимальных успехов врагов советской власти. Но многие из тех еще не произошедших событий мы уже предотвратили, а многие, если и произойдут, то будут не такими кровавыми и жестокими, как в нашем прошлом.
– Товарищ Бережной, – спросил Фрунзе, – вы имеете в виду мятеж Чехословацкого корпуса?
– Да, и не только его, Михаил Васильевич, – ответил я. – Собственно, и КОМУЧа никакого теперь не будет, как и других подобных «правительств», так как не было никаких выборов в Учредительное собрание. Мы убрали из Совнаркома и из ЦК сторонников поголовного расказачивания, приняли Декрет о советском казачестве, и казачьи окраины остались в основном лояльны советской власти. И так везде. Единственно, чего мы не можем ни отменить, ни изменить, так это желание иностранных капиталистов ослабить, расчленить и уничтожить нашу Родину. Именно против этого желания, как мне кажется, нам и придется бороться. На европейском направлении нас пока прикрывает Германия, ведущая кровопролитную войну с Антантой. Но что будет потом, после того, как война закончится – это тайна, покрытая мраком. Ведь нам пока неизвестно, ни какие силы придут в Германии к власти после войны, ни то, куда будет направлен их вектор экспансии. Это могут быть и южные моря, на завоевание новых колоний, или в нашу сторону, на восток, в поисках нового жизненного пространства. В этом отношении немцы могут для нас стать большей проблемой, чем англичане с французами, которые не имеют с Россией общих границ. Единственная надежда на то, что Германия выйдет из войны обессиленная, и ей понадобится немало времени, чтобы залечить раны.