Керим побаюкал руку, которая беспокоила его, отзываясь болью на каждое движение, и выдернул из песка парламентерский стяг.
— Ну, что? Согласен помочь или нет? Мне ждать некогда, даю тебе десять минут.
Сейчас уйдет! Вадим, отмахнувшись от Аннеке, вышел из-за пулемета.
— Ты мне ничего не объяснил… Как я могу заключить соглашение, если не знаю, что ты затеял?
— И что ты желаешь знать?
— Зачем тебе сейф? Ты хочешь сказать, что задумал и провернул всю эту многоходовку только р-ради того, чтобы получить какую-то жестянку? Не поверю!
— Твое право. — Керим впервые за весь разговор изменил своей искренности: — Я и так поделился с тобой слишком многим. С тебя достаточно. И ты не в том положении, чтобы что-то требовать. Если через десять минут твой разум не возобладает над гордыней, я уничтожу тебя вместе с блудницей, которую когда-то называл женой…
Вадима переклинило. Он еще терпел оскорбления в свой адрес, но, когда бранные речи коснулись Аннеке, пусть и подразумевалась при этом Алия, он пренебрег канонами переговоров, схватился за «Гочкис» и отправил вослед Кериму длинную очередь — не прицельно, а чуть выше. С крепостной стены посыпались обломки изразцов. Керима и его приспешницу как ветром сдуло.
— Пригляди за ними! — Вадим подтолкнул пулемет к Аннеке и похромал в зальчик.
Он все еще надеялся, что Керим берет его, как выражаются блатные, на пушку и что все только что услышанное есть сплошное надувательство. Но это легко было проверить.
Он спустился в углубление гробницы, раскидал тряпье, прикрывавшее саркофаг и испытующе поглядел на лежавшего под просвечивающейся пластиной пророка. С разворота жахнул по хрусталю киркой. Непрочная скорлупа раскололась на несколько кусков. Вадим выбрал их руками, обрезываясь об острые сломы, выкинул из гробницы. Мгновение помешкав, заставил себя прикоснуться к покоившейся в гробу фигуре. Она оказалась податливой. Вадим, осмелев, запустил в нее пальцы — они прорвали папье-маше и погрузились в хлопковую начинку.
Керим не соврал. Вадим в ярости раздирал ногтями манекен и разбрасывал вокруг себя клочья ваты, глиняные корки и обрывки материи. Да! Это была всего лишь имитация. Сработанная мастерски, на уровне произведения искусства, но — имитация.
Объегорил Керим, обдурил, как сопляка! И Вадима, и Вранича, а при их попустительстве и все научное сообщество. Напрасно в Москве будут ждать сенсационную реликвию, и напрасно хлопотал Александр Васильевич, добиваясь скорейшего изготовления спецконтейнера.
Но что же задумал Керим? Теряясь в догадках, Вадим вылез из ниши, усыпанной раскрошенным хрусталем и ватными комками, и пошел к Аннеке. Она срослась с «Гочкисом», держала на прицеле открытые ворота.
— Как ты думаешь, десять минут уже пройти? — спросила с беспокойством.
— Да… Но им нас не взять. Не бойся, он просто хвастался. Если только…
Вадим не договорил. Снаружи потянуло дымом, который проникал в артерии крепости и тек дальше, во внутренние помещения, освобожденные от песка.
Вадим чертыхнулся. Вместо того чтобы лезть на пулемет, Керим поступил проще: за воротами, вне зоны обстрела, развели костер, а то и не один. За ночь насобирали саксаул и теперь зажгли его, чтобы выкурить защитников крепости, не рискуя при этом собственными жизнями.
А ведь и выкурят! Аннеке заперхала, прижала ко рту рукав. Глаза у Вадима слезились, дыхание сперло, как у вороны из басни Крылова.
— Отступаем!
Он подхватил «Гочкис» и оттащил его в зал, установив на краю гробницы. Приказал Аннеке:
— Прыгай вниз!
Она посмотрела на разбитый саркофаг, на раскиданную вату. Вадим взял ее за плечи и ссадил в яму.
— Не бойся. Мертвеца там нет, Керим сказал правду…
Они стояли на обколотых кромках хрустальной крышки. Пол зальчика приходился Вадиму по грудь, а у Аннеке только голова торчала над поверхностью.
Нет, так не пересидеть. Дым стелился по плитам, заползал всюду. Они наперебой кашляли, роговицу жгло, словно перцем.
Вадиму показалось, что в клубившейся завесе что-то мелькнуло. Запоздало подумал: Керим под прикрытием дыма может начать штурм. Схватился за ручки пулемета, стал поливать пулями затуманенное пространство перед собой. Заряды быстро кончились. Пошарил возле себя, нашел только ящик с лимонками.
— Где патроны?
— Вон там! — Аннеке сделала попытку выбраться из ниши, чтобы перебежать к стене, под которой громоздились цинки.
Вадим сдернул ее.
— Подстрелят! — Он выхватил из ящика лимонку, вытащил чеку. — Пригнись!
Метнул одну за другой две гранаты в коридор, что вел на выход из крепости, и упал на пол гробницы, слева от раки с распотрошенной куклой. Аннеке упала справа.
Двойной взрыв, грянувший под сводами зальчика, хлобыстнул по ушам. «Гочкис» смело с подставки и шмякнуло о стену. Взметнулись тучи пыли, которая моментально смешалась с дымом.
Выждав секунд десять, Вадим поднял голову. Он слышал потрескивание, но не понимал, чем оно вызвано. Подтянувшись, вылез из ямы. В зале было темно, дышать стало еще труднее. С револьвером в руке он пошагал к коридору, но вынужден был отшатнуться, потому что потолок с хрустом надломился, и оттуда посыпались битые кирпичи.
Вадим прижался к стене, выхаркнул слипшуюся песочную кашицу и сообразил, что они с Аннеке забаррикадированы в крепости намертво. Выход, куда он так необдуманно бросил лимонки, был завален, а растрескавшиеся кирпичи все продолжали сыпаться.
Его прошиб холодный пот. А если весь свод обрушится?
— Помоги! — прозвучало снизу.
Вадим выдернул Аннеке из гробницы, как плотву из омута, и потащил за собой к боковому проходу, который казался наименее поврежденным. Они затолкались туда, ткнулись друг в друга, дыша тяжело и хрипло.
Положение было чертовски неприятным. Сказать по-честному, дерьмовым. Тем не менее, Вадим попробовал отыскать в нем хоть какие-то плюсы. Он насчитал их как минимум два: находясь взаперти, можно было не бояться нападения басмачей, и вдобавок в крепость перестал проникать дым.
Однако эти плюсы с лихвой перекрывались куда более значительными минусами. Главный из них заключался в том, что воздуха в наполовину заваленном зальчике с каждой минутой становилось все меньше, и он был отравлен дымом, успевшим наползти до взрывов.
Вадим сглотнул шершавую слюну.
— Надо пробиваться наружу. Долго мы в этой душегубке не продержимся…
От идеи разобрать завал он отказался. Перетаскивание глыб, состоявших из скрепленных раствором кирпичных обломков, могло растянуться на неопределенно долгое время. К тому же постройка в этом месте серьезно пострадала, и всяческие колебания грозили спровоцировать новый обвал. Следовало также учитывать еще один немаловажный фактор: выбравшись через ворота, они попадали на открытый простор, где легко было стать добычей Керима.
— Мы в капкане? — потерянно спросила Аннеке.
— Не совсем… Бери лопату и иди за мной.
Вадим держал в уме подземный ход, который шел отсюда к пересохшему озеру. Узкая червоточина, предназначенная для спасения осажденных. Павлуха не смог преодолеть образовавшуюся в ней пробку, потому что не имел при себе инструментов и был обессилен. Но они-то — вдвоем и с лопатами — неужто не прорвутся?
Припомнив направление тоннеля, Вадим определил, где приблизительно тот должен начинаться. Всего вернее, что в боковом коридорчике, почти очищенном от песка усилиями Хруща, есть люк, ведущий в подземелье.
Вадим взялся копать, а Аннеке велел простукивать пол, как это в свое время делал Вранич. В груди кололо от нехватки кислорода, но он старался не думать о том, сколько еще им отпущено — час, два или больше. Работал и работал, врубаясь в слежавшийся песок, как шахтер в угольный кряж.
Тук, тук, тук — стучало позади него железо о камень. Глухо, безотрадно. И вдруг — бам-м-м! — звучно, с отголосками. Так бьется железо о железо.
Сердце радостно трепыхнулось, Вадим развернулся в тесном проходе, наклонился над плитами.
— Где?
Аннеке показала ему на подернутый пыльной кисеей квадратный лючок. Вадим быстро расчистил его, поддел лопатой. Лючок скрипнул, но не поддался. Проржавел, въелся в камень за многие столетия.
Вадим навалился на черенок всем весом. Подоспела Аннеке, просунула в едва наметившуюся щель свою лопату, повисла на ней. На миг показалось, что не выдержит дерево, но нет — скрип усилился, и крышка лючка нехотя выкорчевалась из пола. Вадим ногой откинул ее, просунул голову в открывшийся колодец.
Оттуда пахнуло застоявшейся сыростью. Это говорило о том, что под напластованиями песка имеется влага. Она когда-то насыщала озеро, но сейчас, в летнюю засуху, ушла глубоко.
Вадим прохромал в зальчик, там уже было совсем не продохнуть. Прицепил на пояс флягу с водой, взял винтовку, два револьвера и насыпал в карманы патронов. Решил, что в случае необходимости сможет вернуться за всем остальным.
Колодец не отличался глубиной — сажени полторы с небольшим гаком. Вадим прыгнул в него без раздумий, а после поймал порхнувшую следом Аннеке. Крышку люка оставили открытой, ибо со стороны изолированной крепости какое-либо нападение исключалось напрочь.
На дне колодца разило плесенью, а кирпичная кладка была мокрой и местами изрядно выщербленной. Вадим разглядел уходившее вбок ответвление. Показал на него Аннеке, которая в почти полной темноте мало что могла видеть.
— Вот он, подземный ход! Иди за мной! Только тихо…
Он выбрал местечко посуще, пристроил на нем оружие и с лопатой в руках двинулся по проходу. Аннеке шла за ним, как привязанная.
Шагов через двадцать-тридцать путь преградила куча песка и камня. Она упиралась в самый верх тоннеля. Вадим начертал в уме план крепости и пришел к выводу, что до того участка, где нашелся Павлуха, отсюда будет метров пять. Не то чтобы мало, тем более с учетом ограниченности рабсилы, но и не запредельно. Материал рыхлый, за несколько часов можно управиться.
В подземье дышалось чуть полегче, чем в крепости. Возможно, этому способствовала относительная прохлада. Вадим стянул через голову гимнастерку и мазнул ладонью по влажной стене. Капельками воды, оставшимися на руке, он смочил горячую шею и лицо. После чего взялся за лопату и принялся копать. К сожалению, из-за узости тоннеля невозможно было работать вдвоем, плечом к плечу, но и для Аннеке занятие нашлось. Вадим отбрасывал рассыпчатую кашу назад, а напарница разгребала ее в стороны, чтобы за спинами работников не образовался новый завал.