– Господин Умелов, вы сказали, что хотели узнать у господина Хромова о его взаимоотношениях с господином Лысенковым. Что ответил ваш знакомый?
Это был неприятный вопрос.
Олег понимал, что сейчас после их беседы, полицейские поднимутся в номер и в лучшем случае опросят Хрома прямо там, а в худшем – могут задержать на двадцать четыре часа, как одного из подозреваемых. И от того, как сейчас ответит им Умелов, они могут поступить либо так, либо иначе.
– Он очень раздражен, что в его отсутствие, господин Лысенков ввязался в какое-то противоправное дело. Более того, он уверен, что его задержали в порту Отару по чьему-то доносу. Если хотите знать мое мнение, то я абсолютно уверен, что господин Хромов не догадывался о замыслах господина Лысенкова. Тот всё сделал самостоятельно.
Офицер, прослушав внимательно перевод, наконец, задал главный вопрос, которого так ждал Олег.
– Скажите, господин Умелов, кто, по-вашему, мог быть заинтересован в вашей смерти? У вас есть враги не территории Японии? И с какой истинной целью вы сюда приехали?
– Нет, врагов у меня в Японии нет, – Умелов начал именно с этого вопроса.
– Цель у меня одна. Я журналист, и веду свое собственное расследование. С чем оно связано, я вам не стану отвечать. По поводу того, кто мог быть заинтересован в моей смерти, скажу только одно – для меня это тоже загадка.
Кацудзо Ниши, выслушав Умелова, снял с переносицы свои изящные очки и, протирая их мягким фетром, философски ответил:
– В Японии говорят: «Хочешь узнать человека – узнай его друзей». А ваши русские «друзья» – плохие люди, господин Умелов. Я очень надеюсь, что эта пословица не относится к вам лично. Пожалуйста, отправляйтесь в свой отель. И если вы куда-нибудь соберетесь уехать, то известите меня, – Кацудзо Ниши второй раз за последние двадцать четыре часа передал Олегу свою визитную карточку.
Выйдя на улицу, Умелов заметил два полицейских автомобиля, стоявших на парковке возле отеля. Он не спешил возвращаться в свою гостиницу. Пройдя чуть дальше по улице, Олег развернулся и, подняв воротник куртки, стал наблюдать за входом в «JR Tower Hotel Nikko».
За время пока он был в отеле, ноябрьское солнце уже выглянуло из-за сопок и косыми холодными лучами радовало жителей и гостей Саппоро.
Рядом с ним находилось европейское кафе с большими окнами, похожими на витрины.
«Если будет свободное место у окна, то лучше переместиться туда», – подумал Умелов, ёжась от холодного ветра.
Ему повезло, столик у самого стекла, откуда был хорошо виден выход из отеля, оказался свободен. Разместившись за ним, Олег заказал двойной капучино, поскольку хотел согреться и нейтрализовать действие алкоголя, выпитого в номере у Хрома.
Не успев насладиться горячим напитком, он вдруг увидел, как из отеля вышли офицеры полиции, придерживая за плечи Хрома. Хотя Олег не мог разглядеть с такого расстояния, надеты ли были на нем наручники, но положение рук Хрома подсказывало, что они могли быть на его запястьях.
Значит, встреча с главой клана «Ямагути гуми» откладывалась как минимум на сутки, а как максимум – навсегда. Все зависело от того, будет ли выдвинуто против Хрома какое-нибудь обвинение.
Олег с досадой резко поставил недопитую чашку на стол, от чего капучино выплеснулся на скатерть.
Проводив взглядом полицейские машины, Умелов подозвал официанта и, расплатившись, вышел на улицу.
Подойдя к «JR Tower Hotel Nikko», Олег сел в такси, дежурившее у входа и, показав водителю карточку своего отеля, откинулся на заднее сидение.
Настроение после того, как увели Хрома, упало. Было очевидно, что без него Олег самостоятельно не мог найти никакой возможности встретиться с главой местных кланов «Ямагути гуми». Повернув голову, он стал смотреть в окно.
За стеклом автомобиля мелькали незнакомые уличные пейзажи. Тысячи людей спешили по своим делам, и никому из них не было дела до Умелова, Хрома, Таканиси. Они просто жили и радовались каждому новому дню.
Олег, подумав об этом, поймал себя на мысли, которую он постоянно гнал из головы:
«А что мне мешает? К черту эту тайну острова и всё, что было раньше. Теперь у него есть Мария – женщина, которую он любит, и которая любит его. Сегодня же берем билеты на самолет и, сначала летим в Москву, а потом в Филадельфию к ее отцу», – Умелов закрыл глаза, представляя, как он будет ходить с Мэри по Красной площади, московским бульварам и музеям. От этой картины внутри приятно защемило. Далекая Родина колыхнула затаенные струны русской души..
«Обязательно познакомлю Мэри с Натальей и Игорем Мальцевыми», – подумал Олег и сразу же осекся.
А что он скажет Мальцеву и генералу Воронцову? Что устал? Что и так много сделал? Подумав об этом, Умелов понял, что не сможет спокойно жить потом, если не доведет начатое дело до конца. Ведь он уже так далеко продвинулся в своем расследовании. Нужно только найти возможность встретиться с этим таинственным Таканиси, чтобы обезопасить себя от «Ямагути гуми» и дождаться встречи с журналистом из «Асахи симбун», который, наверное, уже имеет информацию, так необходимую Олегу.
Он вдруг вспомнил (нет, не слова, а смысл) японской мудрости. В ней говорилось, что человеку, которому надо пройти очень большой путь, будет казаться, что он одолел только половину, даже если он уже почти у цели.
Так думал и размышлял Умелов, сидя на заднем сидении городского такси, мчавшегося к «Саппоро Гранд отелю». А в некотором отдалении, за ними следовал черный автомобиль «Ниссан», за рулем которого сидел японец без одной фаланги на левом мизинце.
Подойдя к своему номеру, Олег остановился в нерешительности. Прислушавшись к звукам, доносившимся из-за двери, он понял, что Мария была там. От сердца сразу отлегло. Значит, она осталась. Он постучал. Через мгновение, родной и любимый голос раздался из глубины комнаты.
– Кто?
– Я.
Дверь распахнулась и, Мэри абсолютно не обращая внимания на рамки приличия, бросилась к Умелову на шею.
– Прости, прости меня, милый, – она горячо шептала ему в правое ухо. Олег, широко расставив ноги, внес её на своей шее в номер и, захлопнув дверь, крепко прижал к груди.
– Ну, успокойся. Всё. Я же с тобой, – он гладил её по волосам, ощущая невероятный прилив сил.
Ему казалось, что сейчас он мог свернуть любую гору, даже Фудзияму.
Слезы, катившиеся из глаз Мэри, уже сделали мокрым его свитер.
– Прости, прости меня, Олежка. Мне очень плохо без тебя. Я никогда больше не буду так себя вести. И спиртное тоже… не буду пить. Прости…, – она еще сильнее прижалась к нему.
Так они стояли несколько минут прямо у самой двери, не решаясь разжать свои объятия, боясь выпустить из рук свое счастье.
Наконец, Олег первым ослабил хватку.
– Всё хорошо. Не плачь, – он взял ее руку и, как маленькую девочку, повел в холл из прихожей. Посадив её рядом с собой на кровать, он погладил её по щеке и, заглянув в глаза, спокойно спросил:
– Ты остаёшься?
– Да, – выдохнула она.
– Ты веришь мне, что с нами ничего не случится?
– Верю, – Мэри прижала его ладонь к своей щеке.
Так и сидели они друг напротив друга, счастливые и несчастные одновременно.
Журналист газеты «Асахи Симбун» Татцуо Нагаи только сутки не был в Саппоро, а уже столько всего произошло. Дерзкое убийство в чайном доме «Сакура», труп предполагаемого киллера в брошенной автомашине. И самое главное, – вокруг всех этих убийств мелькало имя русского журналиста Олега Умелова.
Сев за свой редакционный компьютер, Нагаи задумался.
Ему было тридцать два года. Для многих журналистов это возраст расцвета их творческой деятельности. Татцуо Нагаи не был исключением. Его считали успешным репортером.
Прошлой весной, его как лучшего специалиста отправили в Германию, в качестве делегата международного конгресса «Журналисты – открытый мир». Именно там он и познакомился с Олегом Умеловым. Тогда вокруг его имени разгорался нешуточный скандал. В отношении Умелова в России было выдвинуто обвинение в шпионаже. Естественно, все участники конгресса приняли сторону коллеги. После конгресса Татцуо Нагаи на какое-то время, выпустил его из поля зрения.
А через три месяца после его возвращения в Японию, в редакцию позвонил Умелов из популярного российского еженедельника «Особо секретно». С этого момента между ними начался диалог, который закончился приездом русского журналиста в Японию.
Теперь, когда в течение нескольких дней произошло сразу три убийства, Татцуо Нагаи понял, что тема, которую вел Умелов, была очень интересной и опасной одновременно.
До сегодняшнего утра, Нагаи думал, что он сможет провести параллельно с русским коллегой свое собственное журналистское расследование. Но последние события показали, что он просто обязан был проинформировать обо всем свое непосредственное руководство.
Связавшись с шефом по телефону внутренней связи, Татцуо Нагаи отправился к нему, для обсуждения дальнейших действий.
Его шеф был на пятнадцать лет старше. Невысокий подтянутый мужчина с короткой стрижкой и легкой сединой на висках. Звали его Ташуо Оказаки.
Выслушав своего подчиненного, он немного посидел в задумчивости, а затем ответил:
– Это хорошо, что вы проинформировали меня. Пожалуйста, продолжайте свои действия. Оказывайте русскому журналисту любую помощь. Но, лично ежедневно докладывайте мне обо всем.
Татцуо Нагаи почтительно поклонился.
– Что вы хотите предпринять в ближайшие сутки? – Оказаки взял шариковую ручку со стола.
– Я планирую встретиться с Умеловым сегодня вечером и сообщить ему результаты своей поездки в Отару. Если русский журналист изъявит желание продолжить расследование, то нам придется выехать с ним на горячие источники в Онсен Соункё.[34] Потому что я вчера узнал интересную информацию от человека, работавшего в рыболовецкой компании, о которой говорил Умелов. Я выяснил, что основной свидетель, который мог бы пролить свет на ту давнюю историю – это бывший радист с филиппинской шхуны, арестованной советскими пограничниками у берегов Онекотана. Сейчас этот человек является служащим на канатной дороге курорта Онсен Соункё, – закончил Татцуо Нагаи, ожидая дальнейших указаний.