– А когда настанет нужное время?
– Это решит баба джи.
Я начинал сомневаться, хочу ли стать таким же, как они, перепачканным в пепле. Он скрыл бы мой светлый и румяный цвет лица, которым я так гордился. Однако моя кожа постепенно приобретала землистый оттенок.
Еще одна вещь, которая показалась мне странной и даже отвратительной, заключалась в том, что члены моей группы носили с собой человеческие черепа и использовали их как стаканы для питья жидкостей: воды, чая, алкоголя. Еще они часто смешивали наркотики с алкоголем и пили эту сильнодействующую смесь из своих капал. Так они называли череп, который носили с собой, – капала. Однажды я нерешительно спросил об этом Ома.
– Почему вы не пользуетесь чашкой или стаканом?
Ом рассмеялся. Затем, подняв свой череп, он самодовольно заявил:
– Тебе лучше привыкнуть к нашим обычаям. Скоро ты тоже получишь свой, как только пройдешь посвящение.
– Нет, нет. Меня вполне устроит стакан.
– Никку, ты должен приспособиться к нашим обычаям, если хочешь стать Агхори.
– Мне противно пить из черепа, – сказал я.
– Мы, Агхори, обретаем силу, совершая поступки, которые вызывают у других отвращение. Вот как мы обретаем сверхчеловеческие способности. Я все еще пытаюсь, мне нужно многому научиться. Баба джи многого достиг. Мало-помалу и ты научишься.
Ом похлопал меня по спине и сказал:
– Я не должен тебе многого раскрывать. Только баба джи сделает это, когда придет время.
– Но как может помочь питье из черепа? – глупо настаивал я.
– Дух человека, которому череп когда-то принадлежал, продолжает быть привязан к нему, и мы стараемся держать этот дух под нашим контролем. Это дает нам силы.
– Ты хочешь сказать, что глотаешь дух всякий раз, когда пьешь из черепа?
Ом расхохотался.
– Ты ведь понятия не имеешь об образе жизни Агхори, верно? Ты новичок, который присоединился к нам, не зная, во что ввязывается. Теперь тебе ничего не остается, кроме как учиться. И никогда не высказывай свои глупые идеи перед бабой джи или, если уж на то пошло, перед любым другим членом группы. У тебя могут быть серьезные неприятности. Баба джи этого не потерпит.
Меня начало одолевать беспокойство. Мое представление о становлении садху заключалось в том, чтобы медитировать и молиться Богу. Именно Он, и только Он дал силу немногим избранным. Вот во что я верил. Я твердо решил, что никогда не буду использовать капалу и проявлять неуважение к человеку, который когда-то жил честной жизнью, много работал, смеялся и любил. Эта практика была странной и отвратительной. Все практики Агхори начали вызывать у меня отвращение. Ом был прав. Я присоединился к этим людям, почти ничего о них не зная.
Прошло полгода, а никто даже словом не обмолвился о том, чтобы научить меня хоть чему-нибудь. Между остальными мужчинами и мной тоже не было особого взаимодействия. Я ничем не занимался, только собирал милостыню. Чего ждал баба джи?
По ночам, когда мы с Дхарамвиром оставались дома одни, мы сидели вместе и делились своими взглядами на жизнь, которую оставили позади. Взгляды Дхарамвира были схожи с моими. Он тоже начал сомневаться, хочет ли вести образ жизни Агхори.
Дхарамвир был родом из деревни в Раджастане. После семейного конфликта он ушел из дома. Он признался, что его гнев был таким же сильным, как извержение вулкана, но он учился контролировать его. Именно в приступе ярости Дхарамвир покинул свою семью и поклялся провести остаток своей жизни отшельником.
Как и я, он случайно встретился с группой Агхори и был очарован чудесами, которые творит баба джи. Он тоже стал одержим изучением тантрической видьи, позволяющей достичь власти над другими. Прежде всего, как он мне признался, Дхарамвир хотел отомстить своему двоюродному брату и его жене, которые обманули его и его отца и завладели имуществом, на которое они имели равные права. Он верил, что его встреча с группой Агхори – это ниспосланная Богом возможность.
Но теперь он раскаивался в том, что оставил своих родителей на милость коварного кузена.
– Я планирую покинуть это место и присоединиться к отшельникам, живущим в Гималаях. Но прежде, чем я отправлюсь на север, в высокие горы, я навещу своих родителей и все улажу.
Дхарамвир также наотрез отказался подсаживаться на наркотики. Он был единственным из нас, кто рано ложился спать, чтобы избежать наших сеансов курения. Это очень раздражало бабу джи.
– Ты не сможешь стать Агхори, пока не покуришь эту дрянь. Она поднимет тебя на более высокий уровень сознания, и только после этого ты сможешь выполнять ритуалы Агхори, – сказал баба джи. Но все попытки заставить Дхарамвира курить оказались тщетными.
Я тоже пытался уговорить его.
– Как ты станешь Агхори, если будешь избегать их основных практик?
– Не думаю, что хочу им становиться. Я не создан для этого. Я планирую скоро уйти, – коротко ответил он. – Я нахожу некоторые из их действий отвратительными.
Я кивнул.
– Я ни за что не стану носить с собой капалу, – по-детски подчеркнул я.
Дхарамвир улыбнулся и посмотрел мне в глаза с выражением, похожим на жалость.
– Никку, возвращайся домой. Ты долго не протянешь среди этих тварей.
Я не понимал замечания Дхарамвира, пока не начал постигать темную сторону бабы джи. Я понял, что люди часто обращались к нему для того, чтобы причинить вред другим. Я подслушал обрывки разговоров о том, как отомстить, нанести ущерб бизнесу или оборвать чью-то жизнь. Поскольку меня воспитали в простоте, где высокие моральные качества были обязательны, эти сомнительные сделки начали подрывать мою веру в бабу джи.
Однажды я готовил для всех во дворе рис, когда на встречу с бабой джи пришел молодой человек. Я не собирался этого делать, но так уж получилось, что я подслушал их разговор.
– Баба джи, прикончите моего соседа Бхаскара. Я заплачу вам за это пятьсот долларов.
Этот человек предлагал ему деньги за убийство? Мое сердце упало.
– Почему вы хотите его убить?
– Мы с его женой Чандо безумно любим друг друга. Бхаскар – это вредитель, препятствие. Пока он не уберется с нашего пути, мы не сможем быть вместе.
– Тогда пойдите и убейте его сами.
– И после этого провести остаток своей жизни в тюрьме, а не с моей Чандо?
Баба джи весело рассмеялся.
– Вы хотите, чтобы вместо вас в тюрьму отправился я?
– Ну вы и шутник, баба джи. Я знаю о ваших способностях. Ведь многие люди знают о вашей могущественной черной магии. И представители закона не могут указывать на вас пальцем. Даже полицейские вас боятся.
Баба джи самодовольно ухмыльнулся.
– Хм-м… Пятьсот – это слишком мало. Мне нужно построить здесь свой собственный матх[49]. Алкоголь и наркотики нынче тоже стоят недешево. Полторы тысячи рупий, и я сделаю это.
Меня начало трясти. Мои эмоции стали скакать: от беспокойства к гневу, от страха к шоку. Они менялись так же быстро, как окрас хамелеона. Баба джи использовал свои способности, чтобы причинять людям вред. Это было совершенно порочно и греховно.
– Баба джи пьет самый дорогой алкоголь иностранного производства. Интересно, откуда у него такие деньги? – Я вспомнил, что Дхарамвир размышлял об этом вслух буквально накануне. Вот откуда деньги: они занимались черной магией и убивали невинных людей.
Затем произошел случай, который нанес смертельный удар по моей вере в бабу джи и побудил меня в отчаянии бежать. Еще я осознал, что запутался в колючей проволоке и освободиться от нее будет титанической задачей.
Дхарамвиру следовало дождаться удобного случая, чтобы спокойно покинуть группу и пойти своей дорогой. Именно это я и задумал – решил прятать часть денег от сбора милостыни. Мой план состоял в том, чтобы купить билет на поезд и сбежать при первой же возможности. Но Дхарамвир был наивно смел. Однажды вечером, когда мы сели покурить чиллумы, он подошел к бабе джи и сел рядом с ним.
– Я выбрал неверный путь, – сказал он. – Я ошибся. Образ жизни Агхори не для меня.
– Так? – Баба джи внимательно посмотрел на него, поглаживая бороду, что он делал, когда был раздражен.
– Я хочу уйти.
Я с тревогой наблюдал, как лицо бабы джи мгновенно исказилось от гнева. Его сжатые в кулаки руки были готовы ударить Дхарамвира.
– Теперь ты собираешься уйти и обнародовать наши секреты? Ни за что. Ты не можешь уйти. Выбор был дан в самом начале. Тогда тебе ясно дали понять, что, как только ты присоединишься к нам, обратного пути уже не будет.
– Я понятия не имел, что вы попытаетесь превратить меня в наркомана и каннибала.
– Как ты смеешь? – прогремел голос бабы Рамдина. Теперь он дрожал от гнева, а я – от страха. – Ты исчерпал мое терпение. А теперь вкуси наказание, которое ты назначил себе сам.
Баба Рамдин указал на Раттана. Тот кивнул и встретился взглядом с Четаном и Девом. Я с тревогой наблюдал за ними.
Дхарамвир встал, собравшись уходить.
– Завтра я ухожу. Не смейте меня останавливать!
Он едва успел повернуться, чтобы уйти, как трое мужчин набросились на него. После первоначальной борьбы, которая оказалась тщетной, поскольку у Дхарамвира не было ни единого шанса против трех крепких мужчин, его избили до полусмерти и затащили в грязную кухню, которой никто никогда не пользовался. Через несколько минут Раттан вернулся и взял из комнаты бабы Рамдина толстую веревку. Они собирались связать Дхарамвира. Я наблюдал за происходящим, онемев от потрясения. Дхарамвир не был преступником, и с ним нельзя обращаться как с преступником. Присоединение к группе или выход из нее должны быть личным выбором каждого из участников. Но осмелюсь ли я поделиться своими мыслями? Я задрожал и глубоко затянулся чиллумом.
Как только Дхарамвира заперли на кухне, баба Рамдин отправил Дева и Четана с поручением. Дхарамвир продолжал колотить в дверь и кричать.
– Не обращай на него внимания, – предупредил баба Рамдин, глядя на меня.