— Вы правы, — нехотя кивнул Выксберг.
— А, вот еще что, совсем запамятовал, — полез я в кошелек, вылавливая там монету. — Это не вы обронили?
Выксберг посмотрел на мою руку, захлопал глазами, словно увидел невесть какое чудо и начал мотать головой.
— Н-не, не я…
— Нет, это определенно ваша, — начал я впихивать монету барону, а тот, сжав кулак, почему-то противился. Пальцы барона затвердели, как у покойника, и мне не удалось их разжать.
— Барон, берите… — проскрежетал я сквозь зубы.
— Господин Артакс, я не мог потерять такую монету, — взмолился барон. Едва не плача, спросил: — Может, это была другая?
«Да чем же ему эта-то не угодила?! — разозлился я. — Фальшивая, что ли?»
Такого не должно быть. Все мое богатство уже проверено, взвешено и пересчитано Мантизом и его людьми, а я брал на расходы деньги местной чеканки. Посмотрев на монету, я крякнул. Понятно, почему Выксберг не хотел ее брать — это был не серебряный талер, а гольдгульден, с портретом короля Рудольфа — неизвестного здесь властителя, но золото остается золотом, изображай на нем хоть цветок, хоть двуглавого дракона. Почему он оказался в кошельке, я не помнил, но перепутать немудрено — что золотая, что серебряная монеты имели одинаковый вес.
А ведь давно говорили умные люди — обзаведись разными кошельками, чтобы не путать монеты. Я уже не первый раз попадаю впросак — вспомнить того же шойзеля. Гольдгульдена было жаль — все-таки двадцать талеров, и, поспешно убирая его в кошель, я вытащил на свет божий новенький гульденгрошен с профилем герцога Силингского.
— Эта?
Выксберг засиял ярче, чем профиль герцога. Бережно взяв монету, барон прижал ее к сердцу:
— Господин Артакс, вы благородный человек! Я приношу вам свои извинения.
Я кивнул и, не желая мешать радости барона, пошел к хозяину. Паташон, понурив голову, обреченно шагнул навстречу.
— Вот… — колыхнул он фартуком, заполненным разнокалиберными монетами — серебряными пфеннигами, медными крейцерами и неизвестной мне мелочью.
— Молодец, — похвалил я толстяка.
Собрав монеты в горсть, широко размахнулся и, как сеятель, развеял серебро и медь по гостиничному двору. Под изумленные взгляды собравшихся — кое-кто уже кинулся ползать по земле и навозу, собирая деньги, — я пошел к гнедому.
Пожалуй, пора окончательно переселяться в усадьбу…
Может ли фурия быть разгневанной, если она и так богиня мести? Раньше я бы посомневался, попытался бы дискутировать, но когда в кабинет влетела разъяренная Кэйтрин, понял — еще как может!
— Господин Артакс, я еще не успела стать вашей женой, а мне уже стыдно за вас! — выпалила фрейлейн с порога, оторвав от важного дела — рассматривания гравюры в книге.
Книгу мне притащил все тот же торговец. Памятуя, что в прошлый раз одна из покупок оказалась ненужной, я решил вначале знакомиться с товаром, а потом уж решать — покупать или нет. Имя автора — Кейн Лэвис — мне ни о чем не говорило, название «Золотой слон и сундук» — тоже. Но гравюры, раскрашенные от руки, были занимательными. Особенно понравилась та, где был изображен золотой слон, перед которым стояли коленопреклоненные люди. Художник не счел нужным соблюсти пропорции или так задумано? Какая аллегория, если слон почти вровень с людьми? Пожалуй, надо брать!
— Господин Артакс, я с вами разговариваю!
— А что такое? — отозвался я, откладывая книгу. — Чем я вас снова расстроил?
— Перестаньте паясничать! — топнула ногой девица. — Выксберги — один из самых древних родов! Его родоначальник получил привилегию за спасение герцога Силинга двести лет назад! Да как вы осмелились выкинуть барона в окно?
— А разве его выкинули в окно? — пожал я плечами. — Насколько помню, он сам упал. Спросите кого-нибудь.
— Артакс, прекратите валять дурака, — сморщила нос девица, став еще некрасивее. — Да, вслух город говорит, что пьяный барон сражался на мечах, не рассчитал удара и вылетел в окно. А втихомолку смеются — капитан Артакс застал барона со своей шлюхой и выкинул в окно. Еще добавляют, что, мол, правильно сделал капитан, поставив барона на место. Меня это не устраивает.
— Подождите, фрейлейн, — выставил я руку в своем любимом жесте. — Что не устраивает лично вас? То, что барон подрался на мечах и выпал из окна, или то, что его выкинули в окно? Выберите что-то одно.
— Перестаньте морочить мне голову! Меня не устраивает, что имя моего будущего мужа связывают с дракой из-за какой-то девки. Это та самая, которую вы так неумело прятали от меня?
Хотел возмутиться — когда это я прятал? — но не стал. Если уж дочери рыцаря хочется соблюдать приличия — извольте. Сказал только:
— У меня не было бы претензий к Выксбергу, если бы он не повел себя по-хамски — занял мою комнату, приказал выкинуть мои вещи. А самое главное — денник моего гнедого заняла старая кобыла барона! Я предлагал извиниться, он не захотел. А что бы сказали люди, если бы жениха фрейлейн Йорген, наследницы рыцарского рода, прилюдно унизили?
Мне удалось поймать фрейлейн на ее собственный крючок. Кэйтрин прикусила губу и нехотя выдавила:
— Наверное, вы правы. Да, — вспомнила вдруг она, — в городе вас называют капитаном. Это соответствует истине?
— Истинно, — кивнул я, потянувшись к книге. Может, догадается, что пора уходить?
Но фрейлейн бесцеремонно схватила фолиант и отодвинула подальше, давая понять, что разговор не закончен.
— Насколько я помню, капитан — это предводитель рыцарей.
— Не обязательно, — развеял я надежды благородной девицы. — Там, где я жил прежде, капитан мог быть предводителем сотни наемников, а то и командиром полка.
— Наемники… — скривилась девица. — Наемники служат за деньги, а не за свою честь.
— Именно так! — развеселился я. Сколько раз в жизни слышал такие речи. Ну как же смешно это выглядит со стороны.
Я рассчитывал, что невеста уже вылила на мою голову сегодняшнюю порцию помоев и теперь уйдет, оставив меня в покое. Но фрейлейн Кэйтрин не собиралась так просто сдаваться.
— Мне не нравится, что здесь замешана шлюха. Слышите? — повысила она голос.
— Прекрасно вас слышу, но шлюха здесь решительно ни при чем, — честно ответил я. — И вообще, перестаньте орать — Шорш волнуется.
Девица, открывшая рот, подавилась воздухом.
— Что? Какой Шорш?
— Вон этот, — кивнул я на кресло, где недовольный кот уже вострил одно ухо, потому что второе отсутствовало. — Кошки не любят, когда шумят и ругаются в их присутствии.
— Где вы нашли эту вшивую гадость? — презрительно сморщилась Кэйтрин. — Выбросьте немедленно!
— Слышишь, Шоршик? — взял я кота на руки. Побаюкав его, погладил по голове. — Говорят, что ты вшивый, как благородный рыцарь.
— Артакс, почему вы постоянно подчеркиваете свою ненависть к благородному сословию? И лично ко мне…
Фрейлейн Кэйтрин ушла, хлопнув дверью так, что со стены слетел мой первый и пока единственный экспонат коллекции — меч барона Выксберга. Выскочила настолько быстро, что я не успел попросить, чтобы передала деньги, — торговец книгами сидел внизу и ждал моего ответа. А теперь придется спускаться самому.
— И чего она так взбесилась? Шоршик, ты не знаешь?
Кот знал, но не желал отвечать. Недовольный шумом и криками, вырвался из рук и предпочел покинуть комнату, словно бы я виноват в скандале. Подошел к двери и требовательно мявкнул.
— Подожди, сейчас вместе выйдем. Шоршик…
Шорш… И тут до меня дошло. Я назвал кота, не задумываясь, что Шорш — это сокращенное от Джорджа — Георгия. А ведь на здешнем диалекте Георгий звучит как Йорг. Йорген — потомок Йорга… М-да, дела. Не выдержав, я расхохотался. Помнится, мой собственный отец, именовавшийся Базилем, не любил, если котов называли Васьками.
Глава 6Тень рыцаря
Как всегда, я ужинал в одиночестве. Курдула, накрывавшая на стол, демонстрировала недовольство: резко ставила передо мной тарелки — подавись, зараза!
Взяв вилку и отведав жаркое, я не преминул похвалить кухарку:
— Молодец, хорошо приготовила. — Выждав паузу, сообщил: — С завтрашнего дня ты занимаешься только готовкой. Накрывать на стол не нужно.
— Почему? — обомлела кухарка.
— Думаю, тебе достаточно работы на кухне.
— А кто же будет подавать на стол? Томас? Так он на конюшне днюет и ночует, а еще сад.
— Съезжу в город, найму кого-нибудь, — пожал я плечами.
— Да вы что, господин Артакс? — всплеснула старуха руками. — Мне же и дел-то всего ничего. На вас одного готовлю, на нас со стариком фрейлейн стряпает. Кого вы наймете? Какую-нибудь вертихвостку, которая и подавать-то как следует не умеет, всю посуду вам расколотит. Или хотите себе еще какую-нибудь девку заполучить?
— А вот это, милая, тебя совершенно не касается.
— Как не касается? — возмутилась стряпуха. — Фрейлейн для нас не чужая. Пять лет вместе с нами жила, в холоде да голоде. Она хоть и господская дочка, но девочка хорошая. Плачет по ночам. Жених кобелится, а ей-то что делать? Нет, господин Артакс, вы должны себя достойно вести, под стать невесте.
Стряпуха говорила и говорила — о том, как тяжело было бедной девочке, когда осталась одна, как нелегко ей было соблюдать правила и приличия благородного дома Йоргенов.
— Курдула, ты бы сменила тему, — попытался отвлечь я стряпуху. — Поговорила бы о чем другом.
— Правда-то глаза колет?! — торжествующе провозгласила кухарка, уставив в меня перст, аки грозный судия. — А еще вы учудили? Кота приблудного благородным именем назвали, как же так можно! Увижу этого кота, сама утоплю.
Может, она бы еще что-нибудь сказала, но мне надоело слушать.
— Курдула, с завтрашнего дня ты у меня не служишь.
— К-как? — вытаращилась старуха. — Да я в этом доме еще при отце господина Йохана служила.
— Вот и пора на покой, — сообщил я, поднимаясь из-за стола, не завершив трапезу. — Будешь жить как жила, получать пенсион. Сколько — поговоришь с фрейлейн, она назначит. Думаю, не обидит.