— Скажите спасибо невесте, которая молится за вас, — закончил священник и, благословив меня на прощание, ушел.
Фрейлейн Кэйтрин молится за меня? Интересно, с чего вдруг? Или положение обязывает молиться за будущего супруга?
— Ну, говорите же, — требовательно схватила меня за рукав фрейлейн. Спохватившись, убрала руку. — Простите.
Я заметил, что руки у фрейлейн поцарапаны. Не иначе, пересаживала розы.
— Фрейлейн Йорген, вы присутствовали на похоронах вашего отца и брата?
— Разумеется, — удивилась девушка.
— А кто укладывал останки в гробы? — поинтересовался я.
— Курдула укладывала, — вмешался Томас. — Господина Йохана и господина Александра нам привезли… ну, что от них осталось. В одном мешке сын был, в другом — отец. Я сам-то и не рассматривал — чего там смотреть? Гробы сколотил и велел Курдуле все по местам разложить. Фрау Йорген болела и не вставала, фрейлейн с матерью сидела. Курдула уложила, а крышки я сразу и заколотил. Незачем юной барышне на такое смотреть, а попрощаться и у закрытого гроба можно. Помню, говорила Курдула — мол, господин Йохан почти весь целый, а у господина Александра костей мало. Я тогда подумал — понятно, что мало, волки же растащили. Но кто же знал, что там лошадиные кости? Вот ведь хренова баба — человеческие кости от лошадиных не смогла отличить, а еще повариха.
Я чуть не ляпнул, что людей Курдуле варить не приходилось, но придержал язык.
— Томас, ты о каких костях говоришь? — нахмурила брови фрейлейн. — О чем он, господин Артакс? И пора уже рассказать — зачем вам понадобилось идти в склеп?
— В общем, так, — твердо, как на плацу, отрапортовал я. — Мне нужно было проверить — лежат ли в гробах кости или нет. Теперь я знаю, что останки вашего батюшки на месте, а вместо вашего брата лежат лошадиные кости.
— И что же теперь делать? — растерянно спросила Кэйтрин.
— Что делать, дорогая фрейлейн, мне пока неизвестно. Думаю, сегодняшней ночью станет понятно. Подожду вашего батюшку, спрошу. — Посмотрев на окончательно опешившую Кэйтрин, добавил: — Прошлой ночью ко мне приходил ваш отец.
— Вы, милая фрейлейн, не волнуйтесь, — успокоил девушку конюх. Слегка обняв Кэйтрин за плечи, старик сказал: — Не смотрите вы так на господина Артакса, у него с головой все в порядке. Призрак господина Йоргена к нему приходил.
— Призрак моего батюшки? А почему он пришел к вам, а не ко мне? Все-таки я его дочь, а вы всего лишь новый хозяин.
«Ты еще скажи, что призраку рыцаря невместно приходить к неблагородному зятю», — мысленно усмехнулся я.
— В конце концов, именно я потомок рыцарского рода, а он почему-то решил прийти к капитану наемников…
— Полковнику, — зачем-то поправил я девушку, улыбнувшись ей через силу. По правде говоря, захотелось (в который раз!) дать фрейлейн хорошую оплеуху — так она меня достала со своими сословными претензиями.
Мы вернулись в усадьбу. Кэйтрин, судя по всему, ушла лить слезы, а мы остались вдвоем с Томасом.
— Томас, а теперь расскажи правду, — попросил я. — Про лошадиные кости, которые Курдула не узнала, про то, что старый слуга останки не осмотрел, — это ты девчонке оставь, она поверит.
— Так, господин Артакс, нам как лучше хотелось, — вздохнул Томас. — Купцы останки самого хозяина привезли да штаны господина Александра. Курдула эти штаны шила. Ну, не хоронить же одни штаны? Мы с Курдулой туда немного костей и сыпанули.
— А что купцы рассказали?
— Так ничего толком не рассказали. Сказали лишь, что господ Йоргенов они в Силинге взяли — у них, мол, лошадей не было, попросились в обоз. Купцы-то знали, что у рыцаря Йохана ничего не осталось — ни дома, ни земли, платить им нечем, но как не взять? Люди уважаемые, кто его знает, как все обернется? Может, рассчитаются потом, а нет, так все равно расходов немного и пара мечей лишними не будут. А ночью, на последней стоянке — до нас это миль десять будет, — господин Александр проснулся и в лес ушел. Ну, поначалу никто не встревожился — мало ли, может, по нужде? Час нет, другой нет, рыцарь Йохан пошел сына искать. Купцы сказали — мол, шум слышали, волчий вой, крики, но страшно им стало. Ночью в лесу искать — себе дороже. Утром пошли, только и нашли что рыцаря, всего обглоданного, да штаны. Место, где рыцарь лежал, все вытоптано, словно кто-то сражался. Собрали, что могли, привезли. Спасибо, что на месте не закопали.
— Уже что-то проясняется, — сказал я, хотя на самом-то деле ничего не прояснилось. Посмотрев на Томаса, спросил: — А штаны точно с того места?
— Христом Богом клянусь! — перекрестился старик. — Если бы не штаны, так разве мы стали бы господина Александра мертвым считать? Купцы и другую одежду молодого Йоргена привезли: камзол, башмаки, еще что-то — уже и не помню. То, что в обозе осталось, — уточнил Томас. — Про оружие ничего не сказали, да мы и не спрашивали, не до того было. Купцы сказали, что эти штаны они неподалеку от тела рыцаря нашли. Мы с Курдулой и решили, что лучше их в гроб положить, а остальную одежду продать.
— Продали? — понимающе кивнул я.
— А что с ней еще делать? Камзол хороший был, почти новый. Башмаки крепкие. Я за них два гроша выручил.
— Ладно, ступай, — махнул я рукой.
— Вы только фрейлейн не говорите, — попросил Томас. — Не надо девочку расстраивать лишний раз.
— Не расскажу, — пообещал я. — Только расстраиваться ей все равно придется.
Эту полночь мы поджидали вчетвером. Я звал лишь Томаса — вдруг и поможет чем-нибудь внук ведуна, но Кэйтрин уперлась, словно ослица. Проще взять, чем переспорить.
Я бодрствовал за столом, Кэйтрин и Томас — на принесенной скамеечке. Четвертый участник — Шорш, свернулся клубочком на столе, под подсвечником. На кресло для посетителей никто не претендовал.
Я пытался читать вторую часть «Золотого слона», но, прочитав строчку, переводил взгляд на кресло, потом на кота. Обнаружив, что кресло пусто, а Шорш не подает признаков беспокойства, опять утыкался в книгу, к той же строчке. Так продолжалось до боя часов, объявивших полночь, но кресло осталось пустым.
— Спать идите!
Я вздрогнул — опять этот брауни! Сонные Томас и Кэйтрин смущенно заулыбались. Они, непривычные к бдениям, задремали. Шорш, как самый умный, продолжал спать.
— Не придет он, — сообщил брауни. — Вы бы еще всех пейзан сюда привели. Дело-то это для рыцарей, а не для девок со стариками. Ну-ка, дайте котика.
Брауни ловко ухватил сонного кота под брюшко, прижал к себе и куда-то исчез.
— Все время смотрю, но никак привыкнуть не могу, — хмыкнул я. — Ну ладно домовой, а куда кот-то делся?
— Так кот, господин Артакс, он сам вроде брауни, — глубокомысленно изрек Томас.
— Сволочь он, — буркнула Кэйтрин.
— Это точно, — согласился я, подавив зевок. — Мог бы сразу предупредить, а теперь жди до следующей ночи.
— Я не про брауни, про кота, — смутилась девушка.
— А кот-то здесь при чем? — удивился я.
— Так он, зараза, фрейлейн и старуху мою исцарапал, пока они его мыли да блох вычесывали, — хохотнул Томас. — И мне перепало.
— Эх вы, вояки, — вздохнул я. — Втроем на беззащитного котика…
— Ага, беззащитный… — вспылила Кэйтрин. — Мы к нему со всей душой, а он…
— А он царапался, будто его холостить собрались! — заржал старик.
— Томас! — воззрилась на него фрейлейн, и конюх умолк, пряча ухмылку.
Томас убрел, а мы с невестой, не пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по спальням.
Не знаю, сколько я спал, но проснулся от душераздирающего крика. Опомнился, когда выломал дверь в комнату Кэйтрин.
— Господин Артакс?!
М-да, хорош. В одном белье, да еще с мечом.
— Простите, фрейлейн, — вздохнул я. — Понимаю, что нарушил обещание, но вы так громко кричали. Что-то приснилось?
— Вы обещали, что не войдете в спальню супруги, — с легким презрением усмехнулась фрейлейн. — Но не обещали, что не вломитесь в спальню невесты. Что ж, этого следовало ожидать.
— Простите еще раз, — сухо ответил я, выходя из комнаты.
Дав себе страшную клятву, что в спальню Кэйтрин я не зайду, даже если доподлинно буду знать, что ее там убивают, попытался заснуть. Но тут… Дверь скрипнула, тихонько отворилась, и в комнату просочилась тоненькая фигура в белом. Призрак? Привидение? Ну как же вы мне надоели!
— Господин Артакс, — сказало привидение голосом Кэйтрин. — Простите меня, пожалуйста… Я просто глупая дура. Мне страшно…
Надо бы было накричать, указать девице на дверь, но мне, не спавшему уже вторую ночь, было не до воспитательной работы. Я отодвинулся, откинул одеяло и буркнул:
— Забирайтесь.
Шлепая босыми ногами по полу, девушка забралась в постель, натянула одеяло и затихла. Но была она такая замерзшая, что я не выдержал, обнял, подгреб поближе к себе и… заснул.
Я проснулся от того, что затекла рука. Хотел поменять позу и обомлел. Кэйтрин так и лежала, спиной ко мне, а моя рука покоилась между ее маленькими грудями. Начал потихонечку убирать руку, но фрейлейн вцепилась в нее, как кошка в мышку. Потихоньку повернул девушку к себе, обнял. Кэйтрин, прижимаясь к моей груди, всхлипнула:
— Простите меня, господин Артакс. Я, наверное, развратная женщина?
Вместо ответа, я погладил ее по голове и поинтересовался:
— Приснилось что-то?
— Не помню, — приподнялась на локте Кэйтрин. — Помню только, что было очень страшно. Захотелось кричать.
— Вы и кричали, — вздохнул я, улыбнувшись потолку.
— Вот-вот… А проснулась оттого, что вы выломали дверь. От страха наговорила глупостей. А потом испугалась еще больше и побежала. Простите, я сейчас же уйду…
Кэйтрин начала вылезать из постели, но, когда я попытался, вернее, сделал вид, что пытаюсь ее удержать, она тоже сделала вид, что подчиняется грубой силе.
— Лежите, милая фрейлейн. Какой смысл убегать, если вы спали рядом со мной всю ночь?
— Мне было так хорошо, так спокойно. Я мечтала всю свою жизнь, чтобы меня просто прижали к груди. И мне больше ничего не надо…