– Короче, Моцарт, ближе к делу, – одёрнул Якова Батя.
– Так слушайте дальше сюда. Этот поц Мюллер сообщил, шо через два дня, то бишь уже послезавтра, Штейнберг празднует свой юбилей. Специально к городской пристани уже подогнали теплоход для того торжества. Пригласили всё военное начальство, до кучи ещё и несколько старших офицеров СС, как раз из тех, шо недавно прибыли в Витебск, руководство города и прочие «сливки общества». Бикицер, Мюллер сказал, шо генерал хочет устроить очень-таки весёлый праздник. Даже оркестр какой-то специально пригласили. И нас с Феей генерал приказал взять, сказал, шо музыка моя ему уж крепко сильно нравится…
– Хорошо, что ты у нас немой, Яша, – выслушав весь рассказ, констатировал Батя.
– Ага, – согласился Яша, но тут же опомнился. – Не понял, командир, шо хорошо?
– Шо-шо, нишо, – передразнил Дроздов. – Хорошо, что вас на корабль позвали. И что через два дня – тоже хорошо. Тебя, Дельфин, твой Хандке спохватиться не успеет. Итак, бойцы! – Взгляд Бати посуровел. – Мы взорвём теплоход. Это наша последняя возможность уничтожить генерала. А заодно и… всякую прочую нечисть. Дельфин, Малой, вы установите две мины на корпусе теплохода, справа и слева. Ещё одну, Моцарт и Фея, вы заложите непосредственно под столом генерала. Работать будем наверняка! Больше никаких случайностей допустить нельзя. Таймер всех трёх мин устанавливаем на 13:00. Ты, Узбек, вместе с партизанами обеспечиваешь отход группы. Ждёте нас на том берегу реки, в полукилометре от железнодорожного моста и дома бакенщика, ниже по течению. Или как получится. Ясно? Моцарт, Фея, вы должны покинуть теплоход до взрыва. Но если что… Сами понимаете.
Все всё понимали. Генерал должен быть уничтожен, даже если ради этого придётся пожертвовать собственной жизнью. Этот вариант никогда не обсуждался – он просто всегда имелся в виду.
Глава 24
На причале многочисленных гостей встречал джазовый оркестр, выписанный по поводу праздника в честь генерала Штейнберга из самого Берлина.
У трапа, на носу и корме теплохода охрану несли эсэсовцы. Два патрульных катера на медленном ходу передвигались по фарватеру туда-сюда, навстречу друг другу, потом разворачивались, всё время находясь поблизости от теплохода. Они ощетинились серьёзными станковыми пулемётами. На каждом также было по взводу охраны с автоматами.
Два водолазных костюма на партизанский лесной аэродром доставили накануне специальным рейсом на маленьком тихом биплане. Дельфин и Малой встретились с партизанами Зенкевича непосредственно у реки, возле тихой заводи, глубоко вдававшейся в правую часть дикого, необжитого берега Двины. Отсюда до причала, где стоял теплоход, по прямой выходило метров триста. Вода была мутной, что способствовало маскировке и возможности подплыть к теплоходу незаметно. Но течение, особенно по фарватеру, довольно быстрое. Поэтому, чтоб не потерять друг друга, Айдер с Егором связались трёхметровой верёвкой. Мины привязали за спины.
Главное – не потерять направления. Тут, при отвратительной видимости, можно было полагаться, в основном, на чутьё, ну, если не как у собак, то как у дельфинов. И ещё надо было постараться не попасть под винты фланирующих по реке патрульных катеров.
Старались держаться как можно глубже.
Примерно через полчаса они, наконец, достигли подводной части теплохода.
Одну мину установили по правому, вторую – по левому борту, чтобы, когда они взорвутся, теплоход раскололся пополам. Часовой механизм взвели на 13:00.
На обратном пути и впрямь едва не попали под винт одного из патрульных катеров. Но благополучно миновали и эту «засаду».
Батя с бакенщиком Василием свою моторную лодку снарядили по полной. В фальшполе они спрятали пару автоматов и фаустпатрон. Люк прикрыли сетью и куском брезента.
Отчалили от берега и взяли курс на ближайший бакен. Но их быстро заметили с ближайшего на тот момент патрульного катера.
– Всё спокойно, – проговорил Василий. – Я тут каждый день своё хозяйство объезжаю, они ко мне привыкли.
И всё-таки немецкий катер подошёл к ним и сбавил ход.
Молоденький капитан патрульного катера в лихо сдвинутой на затылок пилотке пристально рассматривал этих двоих в лодке. Что с них взять? Два старика, а один так и вовсе инвалид. Но сегодня столько начальства на реке, что надо было быть особо внимательным. И чрезвычайно бдительным.
Он жестом потребовал приподнять брезент. Бакенщик повиновался. Под брезентом виднелись рыболовные сети. Что ещё? Два весла. Их вряд ли можно было считать опасным оружием. И он махнул бакенщику: мол, можно продолжать путь.
Немецкий бронетранспортёр «одолжили» партизаны. Его с ночи подогнали к самой кромке леса на противоположном берегу. Вместе с партизанами Рустам его хорошенько закамуфлировал маскировочной сетью. Сверху ещё и накидали свежих веток.
Для наблюдения за рекой и теплоходом Рустам выбрал небольшую ложбину, окружённую кустами ракиты – сквозь окуляры бинокля всё происходящее было перед ним как на ладони.
…Моцарта и Фею к причалу доставили с полным комфортом, на машине самого Пауля Мюллера, которую тот прислал специально за ними. Точнее, как догадывался Яша, специально ради Таси, на которую Пауль, к жуткому недовольству Моцарта, явно положил глаз. Сам Мюллер ещё с утра отбыл на теплоход, готовить всё к празднеству и встречать гостей.
Берлинский джазовый оркестр уже передислоцировался на палубу теплохода, где прогуливались гости. Официанты на подносах разносили шампанское в высоких фужерах.
По трапу поднимались, видимо, последние приглашённые – немецкие офицеры с празднично разодетыми немногочисленными дамами и даже кое-кто из начальников вспомогательной полиции, которых на сей раз решили допустить до настоящего немецкого праздника.
Несколько немецких солдат досматривали приглашённых, не рискуя, впрочем, трогать немецких офицеров и их дам, зато полицейских «начальников» проверяли старательно, обхлопывая ладонями.
У трапа с важным видом за всем процессом наблюдал помощник коменданта Николай Тризубцев. Особое внимание Тризуба привлекли немой брат-музыкант с сестрой. Он, конечно, уже был наслышан о чудесной игре Моцарта, но не много ли чести для них прибыть на машине помощника самого генерала Штейнберга?
Моцарт с Феей оказались в очереди проверяемых последними.
Плоская круглая мина была запрятана под бархатную подкладку скрипичного футляра.
Тризуб что-то шепнул на ухо одному из солдат, и тот грубо остановил их обоих, перегородив дорогу рукой:
– Стоять! Кто такие?
Яша стал разводить руки в стороны и показывать щепоткой пальцев на свои губы, как бы объясняя, что не может
говорить.
– Господин Мюллер, герр Мюллер нас пригласил, – залепетала Тася.
Солдат закивал и взглянул на помощника коменданта. Николай подозрительно посмотрел на скрипичный футляр, который Яша бережно прижимал к груди, и в ответ кивнул солдату: мол, делай своё дело. Тот потянулся руками к девушке, одетой в лёгкое платье.
Яша будто случайно неуклюже споткнулся о ступеньку трапа и чуть не упал. Скрипичный футляр раскрылся. Тася бросилась поддержать брата и, главное, футляр с драгоценной скрипкой. Скользнув по скрипке взглядом, солдат, неприятно улыбаясь, снова протянул руки, чтобы поосновательнее пощупать девушку.
Стоящий рядом Тризуб с довольной ухмылкой наблюдал, как Тася с негодованием посмотрела на солдата своими огромными голубыми, как море, глазами. Он успел заметить, что девушка в воздушном платье и с аккуратно уложенными волосами сегодня особенно хороша. «Понятно, почему Мюллер положил на неё глаз», – подумал Николай – хотя и он сам не прочь был бы развлечься с ней, чтобы снять накопившееся за последние месяцы напряжение.
Моцарт, конечно, себя сдерживал, чтобы не наброситься на солдата, и даже улыбался. Но внутри него бушевала буря.
Другие солдаты-охранники наблюдали за происходящим с интересом.
– Эти русские такие неуклюжие! – бросил один.
– Он ходить-то нормально не может! – подтвердил другой. – Представляю, как он играть на своей скрипке будет!
– Хорошо, что ему петь не надо, а то бы он мычал, как корова, – заржал в ответ на их реплики третий солдат.
От ручищ солдата Тасю спас вовремя появившийся Пауль Мюллер. Моцарт, конечно, ненавидел его всеми фибрами души, но в данный момент был ему даже благодарен. Мюллер мановением руки отогнал солдата в сторону:
– Пропустить! Эти музыканты приглашены лично генералом Штейнбергом!
Охрана безропотно повиновалась.
Николай видел, как Мюллер осмотрел Тасю сзади похотливым взглядом. Этот взгляд заметил и Яша. И сжал зубы от злости. Но лицо его изображало самую дружелюбную и даже отчасти подобострастную улыбку.
– Фройлен, генерал хочет, чтобы обед проходил под скрипичную музыку, – бросил Тасе Мюллер. – Так что можете пройти в салон, чтобы приготовиться.
Тасю, в отличие от её брата, он отпустил от себя явно неохотно, но были пока дела и поважнее.
– Могу поспорить, Пауль, – Николай подошел ближе, – что сегодня ты не упустишь возможности затащить её в постель.
Мюллер никак не отреагировал, но не отрывал взгляда от удаляющейся Таси.
– Мне пора. Ты идёшь? – сухо спросил Мюллер.
– Нет. Я жду майора Крюгера. Он закончит осматривать катер, и мы отправимся в город. Должен же кто-то обеспечивать порядок, пока вы будете развлекаться, – съехидничал Тризуб.
Даже слепой мог заметить, что у Николая и Мюллера были совсем не дружеские отношения. Пауль с такой же ехидной улыбкой повернулся к собеседнику и приготовился ответить, но не успел. По трапу к берегу громко и быстро спускался комендант города. Николай, не попрощавшись с Мюллером, спешно последовал за ним.
Трап сразу же подняли. За бортом забурлила вода, и теплоход под звуки бравурной весёлой музыки отчалил.
Столы в застеклённом светлом салоне уже были полностью сервированы. Только время от времени появлялись официанты и устанавливали бутылки с напитками да расставляли последние тарелки для закусок. Они выходили из небольшого коридора, который вёл на кухню. Именно через него в салон Яшу с Тасей провёл Мюллер. Двери, ведущие в салон с палубы, были пока закрыты.