Стол, за которым должно было сидеть начальство во главе со Штейнбергом, легко было определить – по особо отменной сервировке и хрустальным бутылкам с дорогим коньяком. Да и стоял он отдельно от других – в самой светлой части салона, остальные столы «разбежались» по краям, оставляя центр свободным. Оглядевшись, Яша понял, что именно здесь, в центре салона, он и должен будет играть.
Он присел на корточки и открыл скрипичный футляр. Достал скрипку и прижал её к плечу подбородком. Правой рукой взял смычок, а левой нащупал мину, скрытую под ласковым красным бархатом.
Краем глаза он успевал наблюдать за ситуацией. Уже пару раз он готов был быстрым движением достать мину и установить её под столом генерала, но всякий раз что-то мешало. То очередной официант появлялся с новой порцией бутылок или тарелок, то сам Мюллер заглядывал в салон проверить, всё ли в порядке. Настенные часы показывали уже 12:18. Надо было что-то срочно предпринимать!
Наконец салон ненадолго опустел. Яша выхватил мину из-под бархатной подкладки.
Тася в это же мгновение увидела, что через проход из кухни движется официант с очередной порцией тарелок. Тася, «засмотревшись» на Яшу, пробующего струны смычком, «не заметила», что мешает официанту. И, спохватившись, когда его наконец увидела, сделала какое-то испуганное неловкое движение. Поднос с тарелками выпал из рук официанта и с грохотом обрушился на пол.
На грохот прибежал Мюллер.
– Простите, простите, – прижимая руки к груди, извинялась Тася, стараясь помочь официанту собрать осколки. Сама она при этом стояла так, чтобы всем перегородить путь в салон.
– Что вы, что вы! – галантно стал поднимать её Пауль. – Официанты сами подберут!
– Но как же так…
– Не беспокойтесь…
– Ещё раз простите…
За эти несколько выигранных секунд, пока Яша оставался в салоне один и в полной невидимости, он успел быстро прикрепить мину под генеральским столом.
И уже посреди зала деловито настраивал скрипку.
«Всё в порядке», – поняла Тася.
Глава 25
Теплоход тем временем медленным ходом двигался по реке.
С палубы доносилась весёлая музыка, смех и громкие голоса. Шампанское лилось рекой – праздник начался уже по-настоящему.
Впереди и с правого борта теплоход сопровождали патрульные катера.
Вдалеке за кормой маячила лодка бакенщика.
Пора было уже и закусить. И генерал пригласил гостей в салон. Двое вышколенных официантов распахнули стеклянные двери, ведущие с палубы в салон.
Когда генерал с остальным начальством заняли главный стол, Мюллер ловко и умело рассадил всех прочих гостей по предназначенным им местам. Тасю, приобнимая её за талию, он чуть ли не силой усадил за стол рядом с собой.
Эсэсовский генерал, занявший место по правую руку от генерала, встал с рюмкой в руке:
– Господа! Без лишних слов, по-военному, предлагаю поднять бокалы за нашего славного генерала Штейнберга! За силу великого немецкого духа, который он олицетворяет!
Гости дружно поднялись со своих мест и, чокаясь между собой, бурно поддержали тост. Генерал скромно кивнул в ответ и опрокинул рюмку коньяка, залихватски, одним глотком, за что удостоился аплодисментов. Но аплодисменты он прервал, призывая всех садиться:
– А теперь – музыка! Чарующая скрипка! И только весёлое! Сегодня будем веселиться!
Яша дождался, пока все усядутся. Поднёс смычок к струнам и заиграл самую знаменитую польку Штрауса.
Музыка эта и так весёлая и задорная, но Яша начал её в гораздо более быстром темпе, чем обычно. И это привело гостей буквально в полный восторг. Хотя употреблять вкусную еду и напитки им это ни в коем разе не помешало.
Волшебная скрипка творила в руках Моцарта что-то невообразимое! После каждой пьесы ему нещадно аплодировали и снова выпивали и закусывали.
Он играл, стоя в центре зала перед генералом, но сам, с каждой минутой всё более волнуясь, украдкой бросал взгляд то на часы, стрелки которых всё быстрее приближались к 13:00, то за столик, где сидел Мюллер с Тасей.
Некоторые гости вокруг него уже пустились в пляс.
Тася тоже не забывала на часы поглядывать, но старалась не показать своего беспокойства, вежливо отстраняясь от наседавшего на неё уже солидно подвыпившего Пауля.
– Господин Мюллер…
– Просто Пауль…
– Пауль, не пора ли дать музыканту передохнуть? Мне кажется, он уже совсем без сил?
– Этого я не могу решить сам. Только по приказу генерала! – проговорил уже с некоторым трудом Мюллер. – А пока фройлен должна выпить с Паулем на брудершафт! Непременно, фройлен Таисия, непременно!
Мюллер наполнил бокал Таси шампанским, а себе налил полную рюмку коньяка. И потянулся с рюмкой к ней, смешно гримасничая и вытягивая губы трубочкой для поцелуя.
Яша уже не обращал внимания на генерала, благо вокруг уже, кажется, все пошли в пляс. Он играл так яростно, что гости ревели от восторга, но всё-таки сторонились и пропускали скрипача, решившего обойти весь салон по кругу. На самом деле Яша любым способом хотел протиснуться ближе к Тасе, которую совсем уж откровенно пытался облапать Мюллер.
Наконец, он пробился к самому столику, за которым сидели Тася и Мюллер.
«Венгерский танец» он заиграл так, что тут и безногий бы бросился в пляс. Лицо его раскраснелось, глаза налились бешенством – ещё чуть-чуть, и он бросился бы на Мюллера, забыв обо всём на свете. И тут встретился с неожиданно холодным взглядом Таси, которая глазами показала ему на часы: до взрыва оставалось пять минут!
В финал «Венгерского танца» он вложил все оставшиеся силы и чувства и закончил на таком взлёте, что когда он отнял смычок от скрипки, в салоне возникла практически полная тишина.
В которой раздался голос генерала Штейнберга:
– Всё, господа, будем иметь совесть. Надо и музыканту дать отдохнуть. У нас ещё долгий вечер впереди! – и он, наконец, зааплодировал. Его бурно поддержали.
Тася одними губами, чтобы видел Мюллер, «перевела» Яше слова генерала. И обернулась к Мюллеру:
– Вот видите… Пауль! Генерал приказал отдыхать. И мне что-то нехорошо. Я не привыкла к вину. Мне нужно хотя бы немного свежего воздуха.
Так и не подарив Мюллеру поцелуя, она резво вскочила из-за стола и подхватила Моцарта под локоток.
Их вежливо пропустили музыканты джазового оркестра, как раз вливавшиеся в салон, чтобы сменить «заигравшегося» коллегу. Они кивали и улыбались музыканту, оценив его игру, а некоторые в знак особого поощрения поднимали большие пальцы вверх: молодец, скрипач, знаешь дело!
На палубе было пусто, если не считать того, что вслед за ними из дверей салона протискивался Мюллер. Делая вид, что его не видят, Тася с Яшей, внешне не торопясь, постарались как можно дальше отойти от салона, ближе к корме.
Мюллер их всё-таки нагнал. Не обращая внимания на немого «брата», будто тот был совсем пустым местом, Мюллер грубо схватил Тасю за руку:
– Фройлен пойдёт с Паулем, в каюту… с Паулем!
И тут немой заговорил. Свистящим шёпотом:
– Я тебе, мразь, таки покажу каюту! Кровью умоешься, жлоб! Ухажёр нашёлся, мать твою!
Ошарашенный Мюллер от неожиданности выпустил руку Таси. И тут же получил хлёсткий удар ребром ладони по горлу. Закатив глаза, он грузно осел на палубу.
Не обращая больше на него внимания, Тася с Яшей одним махом перескочили через невысокое ограждение и прыгнули в воду.
Теплоход двигался вперёд неторопливо, словно «прогулочным шагом».
Лодка бакенщика от него не только не отставала, но даже порядочно сократила расстояние и была от кормы примерно метрах в ста.
Батя вглядывался и вслушивался. До взрыва оставалось уже буквально несколько секунд. Наконец, он увидел, как с левого борта в воду прыгнули две фигуры.
«Ух!» – сказал про себя Батя.
И вслед за этим его внутренним «ух» всё так ухнуло, что река, казалось, раскололась надвое.
На самом деле взрыв, как и было задумано, буквально разломил не реку, а теплоход! Ударная волна откинула в стороны и патрульные катера. Ошмётки палубных надстроек, куски тел, взлетев в воздух, падали в краснеющую вокруг воду.
Из воды показались, наконец, и две живые головы. Моторная лодка бакенщика в считаные секунды приблизились к ним. Ухватившись за борт лодки, Тася с Яшей мгновенно оказались внутри.
Немецкие катера, развернувшись, устремились в сторону лодки, паля из автоматов и пулемёта.
Бакенщик управлял лодкой, а Батя отвалил в сторону брезент и сети, рывком открыл люк и выхватил оттуда один за другим два автомата и фаустпатрон.
Один автомат схватила Тася и прицельно начала палить по немецкому катеру, на носу которого сгрудились автоматчики. Батя из второго автомата старался «снять» пулемётчика.
Моцарт водрузил на плечо трофейный фаустпатрон и нажал на спуск:
– Ловите, гады!
Снаряд лёг очень хорошо, чуть выше ватерлинии. Он пробил борт и через долю секунды разорвался где-то в трюме катера. Тот буквально выскочил из воды, как оглушённая рыба, и, резко накренившись на левый борт, стал быстро уходить под воду.
Второй немецкий катер, чуть сбавив обороты и обходя тонущего «двойника», всё же приближался! Оттуда палили по лодке, в которой уже оказалось немало пробоин. Она стала заметно оседать на правый борт, а на дне появилась вода.
Бакенщик Василий, дёрнувшись всем телом, упал навзничь назад, очередь пробила ему грудь.
Но Рустам уже успел подогнать ближе к берегу бронетранспортёр и теперь из крупнокалиберного пулемёта расстреливал катер, первым делом «выкосив» с его палубы немецких автоматчиков. Беззащитный катер по инерции ещё двигался вдоль берега, пока очередная пулемётная очередь не прошила моторный отсек. Катер вспыхнул по корме пламенем и, спустя ещё несколько секунд, взорвался и ушёл под воду.
Но и лодка «Призраков» уже торопилась вслед за ним.
Так что Бате с Феей и Моцартом пришлось до недалёкого уже берега добираться вплавь. Тут ждал их на своём немецком бронетранспортёре Рустам, точнее, он уже разворачивался к лесу.