Почти на ходу бойцы запрыгнули в открытый железный кузов.
И бронетранспортёр помчался вперёд. К своим, к партизанам, где уже должны их были ждать пловцы-минёры, Малой с Дельфином!
Глава 26
Ноябрь 1943 года, г. Москва
Кабинет нового замначальника Разведуправления Генерального штаба генерала Артёмова был размером, кажется, с половину футбольного поля.
– Ладно, не в половину, но в треть-то точно, – весело согласился подполковник Дроздов, когда генерал стал возражать по поводу «футбольных» размеров своего кабинета. – В любом случае, поздравляю тебя, Сергей Петрович, с новым назначением.
– Спасибо, Данилыч!
Кабинет же и впрямь поражал своими размерами, особой солидностью и вместе с тем хорошо продуманной функциональностью. Правую стену занимало целых шесть окон, но их быстро и одновременно можно было закрыть тяжёлыми шторами нажатием одной кнопки. Противоположная стена была занята многочисленными картами, их тоже можно было менять в автоматическом режиме. Вдоль этой же стены тянулся длинный стол для заседаний, за которым одновременно могли собраться все начальники отделов Разведуправления даже вместе со своими заместителями.
Рабочий стол под зелёным сукном располагался в углу кабинета у крайнего окна. К нему был пристроен ещё один, как палочка в букве Т. По бокам «палочки» стояло по два кресла. Именно за этим столом в креслах друг напротив друга и расположились Артёмов и Дроздов.
По центру стола стояла ополовиненная бутылка водки, тарелка с бутербродами и пара рюмок. Судя по пепельнице, в отличие от бутылки, как раз наполовину полной, Артёмов и Батя сидели уже довольно давно. А то, что водка и даже бутерброды пока не кончились, говорило о том, что были дела и поважнее отмечания нового назначения Артёмова. Опять вспоминали былые дни.
Однако время уже перевалило далеко за полночь, и, судя по всему, пора было переходить к делу.
– Да, положение моё новое ко многому обязывает, – сказал Артёмов, когда выпили ещё по рюмке и закусили. – После приказа наркома обороны от девятнадцатого апреля сорок третьего в ведение Разведуправления Генштаба передали ко всему прочему управление всей агентурной работой и диверсионной деятельностью на оккупированных врагом территориях. И я, как заместитель начальника управления, обязан теперь присутствовать на совещаниях у Верховного главнокомандующего, самого товарища Сталина.
Батя понятливо и со значением кивнул.
– Ну это я тебе, Данилыч, – продолжил Артёмов, – говорю не для того, чтобы похвастаться нынешним своим положением, а чтоб ясно было, какой уровень ответственности теперь на нас всех возлагается при выполнении заданий Ставки.
– Понимаю, Сергей Петрович.
– Так вот. Несколько дней назад в Ставке состоялось совещание, которым руководил сам Хозяин. На нём присутствовали также мой непосредственный начальник генерал-лейтенант Кузнецов, начальник Генерального штаба маршал Василевский, который координирует действия Третьего и Четвёртого Украинских фронтов, и маршал Жуков, координирующий, соответственно, действия Первого и Второго Украинских фронтов.
Голос Артёмова стал не то чтобы громче, но звучал далее как-то особо значительно:
– Товарищ Сталин сказал, что мы уже не та армия, которую фашисты встретили в сорок первом году. За эти годы у нас промышленность встала на ноги, военные кадры значительно выросли, мы обогатились стратегическим и оперативно-тактическим опытом. Ты знаешь, Данилыч, что мы, начиная с контрнаступления под Сталинградом, полностью уничтожили пятьдесят шесть фашистских дивизий и ещё полутора сотням их дивизий нанесли огромный урон? – Артёмов при упоминании фашистских дивизий крепко стучал кулаком по столу, так, что рюмки позвякивали. – Что же касается нас, – Артёмов поднял теперь кулак и уверенно, сильно сжимал его перед собой, – то за сорок третий год мы создали семьдесят восемь новых дивизий, на фронте больше шести миллионов наших солдат и офицеров, более девяноста тысяч орудий и миномётов, почти пять тысяч танков и самоходок, восемь с половиной тысяч самолётов. И ещё есть большой резерв Ставки.
В глазах Пал Данилыча, смотрящего на уверенный кулак генерала, называемые тем цифры вызывали восторг и гордость за страну.
– А почему я тебе всё это говорю, Данилыч?
Дроздов не стал угадывать дальнейшее направление мыслей Артёмова и просто заинтересованно промолчал.
– Дело в том, – продолжил Артёмов, – что на сорок четвёртый год Ставкой определены большие задачи. Верховный назвал это «Десять ударов по врагу». Первые три я тебе назову! – Артёмов выбросил перед собой три пальца на левой руке. – Поставлена задача завершить операцию по полному освобождению Ленинграда – это «первый удар»! – Артёмов ладонью правой руки загнул первый палец. – Освобождение правобережья Украины – это «второй удар», – он загнул второй палец, – и наконец, освобождение Крыма – это «третий удар»! – Он загнул и третий палец. – Вот для третьего удара ты и твои ребята мне и нужны!
– Мы всегда готовы, товарищ генерал!
Артёмов с Дроздовым поднялись из-за стола и подошли к карте Крыма на стене.
– Ты же понимаешь, Пал Данилыч, Крым имеет для нас важное стратегическое значение. Это один из путей к нефтеносным районам Кавказа, туда через Керченский пролив и Тамань рукой падать. Кроме того, он нам важен как база для авиации, чтоб бомбить те же румынские нефтепромыслы. Наше наступление на Крым уже началось, передовые части девятнадцатого танкового корпуса захватили плацдарм южнее Турецкого вала на Перекопском перешейке, а десятый стрелковый корпус пятьдесят первой армии – на южном берегу Сиваша. – Артёмов длинной указкой на карте демонстрировал передислокацию и действия боевых частей и соединений. – Десантный отряд восемнадцатой армии высадился в районе Эльтигена на Керченском полуострове. Всё это идёт, конечно, хорошо, но это капля в море. – Артёмов отвернулся от карты и посмотрел в глаза Дроздову. – Крым до сих пор немецкий. Мы несём в боях за подступы к полуострову большие потери. Он очень хорошо защищён. Фашисты выстроили мощную оборонительную систему. За эти годы они возвели фортификационные сооружения, за которыми чувствуют себя как за каменной стеной. На полуострове находится семнадцатая немецкая армия, которой командует генерал-полковник Эрвин Йенеке. Она укреплена несколькими дивизиями румын и венгров, плюс специальные подразделения СС, полиции, военно-морские силы и многое прочее. Общая группировка немцев на полуострове насчитывает больше двухсот двадцати тысяч человек, много танков, орудий, самолётов, кораблей. Если идти на них в лоб, не имея карты защитных сооружений, то это приведёт к гибели сотни тысяч наших солдат и офицеров. И вот тут-то я и приближаюсь к самому главному… – Артёмов сделал небольшую паузу. – Для обеспечения успешного наступления на оккупированный Крым Ставкой поставлена задача добыть карту фортификационных оборонительных сооружений Крыма! Мы посылали туда уже три группы диверсантов-разведчиков. – Взгляд Артёмова помрачнел. – Несмотря на помощь партизан и подполья, никто из наших ребят не вернулся.
Артёмов жестом предложил Дроздову снова занять кресла за столом. Налил по рюмке. Выпили, не чокаясь и залпом.
Приказав адъютанту принести крепкого чая, Артёмов перешёл, наконец, непосредственно к делу, ради которого и вызвал к себе посреди ночи подполковника Дроздова.
– Данилыч, у тебя Дельфин же из Балаклавы?
– Так точно! Семья у него там была.
– Знаю, знаю… Значит, парень должен хорошо знать тамошние места. Ведь вы как раз туда и направляетесь!
– Слушаюсь, мой генерал! – в шутку взяв под козырёк, ответил Дроздов.
– У нас, Данилыч, разрабатывается план по проведению этой операции. Послезавтра я и ещё несколько товарищей из нашего Управления, а также представитель крымских партизан из Центрального штаба партизанского движения посетим вас в тренировочном лагере, вместе обсудим уже детали. А пока изложу тебе всё в общих чертах.
– Товарищ генерал, а партизан много на полуострове? – мягко перебил его Дроздов.
– Около двенадцати тысяч, и очень неплохо воюют. Больше семидесяти эшелонов пустили под откос, порядка тридцати тысяч фашистов уже уничтожили, не говоря о танках, орудиях и так далее. В общем, активные. И это несмотря на то, что СС там лютует. Кстати, – Артёмов поднял палец, – буквально на днях подразделения СС и полиции возглавил личный друг рейхсфюрера Гиммлера, группенфюрер СС Людольф фон Альвенслебен. Это лишний раз показывает, какое значение немцы придают Крыму. – Артёмов вновь стукнул кулаком по столу. – Эсэсовцы террор сплошной на полуострове устроили, чтобы запугать народ. Десятки тысяч мирных людей уже расстреляли и в газовых камерах загубили, гады. Никого не щадят. Ни русских, ни татар, ни украинцев – никого. Просто звери!
Невидящий взгляд Артёмова упёрся на мгновение в стол, и он нервно, хотя и беззвучно побарабанил по нему пальцами.
– Ладно, вернёмся, Данилыч, к заданию! – Генерал поднял взгляд на Дроздова. – Нам удалось узнать главное, а именно, что единой карты оборонных сооружений Крыма не существует. Немцы, опасаясь, что мы будем охотиться за ней, ещё в сорок втором разделили её на четыре отдельные карты – Южную, Северную, Восточную и Западную. Каждая хранится у соответствующих руководителей военно-административных территорий.
– Товарищ генерал, надо добыть все четыре карты? – иронично поинтересовался Батя.
– Не торопись, Паша. Мы с тобой хорошо понимаем, что эта задача практически невыполнимая. Буквально несколько дней назад от нашего источника в немецком штабе мы узнали, что двадцатого декабря генерал Йенеке должен вылететь в Берлин и доложить фюреру о ситуации в Крыму.
– Понимают, что мы зажали их там «в котёл»! Помощи, наверное, едет просить!
– Именно. Фюреру, естественно, он должен показать не четыре отдельные, а одну общую карту. Опасаясь диверсий с нашей стороны, немцы буквально за несколько часов до вылета генерала Йенеке хотят успеть скопировать с четырёх карт одну общую. Вот этим моментом мы и должны воспользоваться! Таким образом, Пал Данилыч, у нас есть один день, одно место и один шанс!