– Генерал страстный рыбак. Да и я рыбак не хуже, если ты помнишь. Так вот, сначала подпольщики посодействовали, чтобы я пару раз организовал ему отличную рыбалку, потом генерал сам ко мне обращался. Ему понравилось. Вот так потихоньку вошёл в его доверие, и он сделал меня капитаном своего личного катера. Это даже не катер, а приличных размеров моторная яхта. Её пригнали генералу из Европы по Дунаю. В доме графа Шумовского, где живёт генерал, есть свой причал, у которого яхта как раз и швартуется. Так вот, почти полгода уже, с самого назначения генерала сюда, каждую неделю мы с ним рыбачим.
– Энвер, а как вы общаетесь с генералом? – спросил Батя.
– Отец в немецкой слободе жил, здесь недалеко, в Карасане, и учился ещё до революции в центральной немецкой школе! – ответил за отца Айдер.
– Верно, сынок. В Карасане у нас целая колония немцев-меннонитов была, это тех, кто против оружия и насилия. Жили мы дружно, почти все дети и на немецком, и на русском, и на татарском говорили! Но генерал даже не догадывается, что я немецкий знаю. Потому не боится при мне обсуждать серьёзные темы. Ну а для нашего с ним общения хватает того русского, что он за время войны нахватался, – усмехнулся Энвер.
– Теперь понятно, откуда в Разведуправлении столь важная и подробная информация по генералу Йенеке, – улыбнулся Батя.
– Вчера, по приглашению генерала Йенеке, в Балаклаву на несколько дней прибыл новый руководитель подразделения СС и полиции в Таврии, Крыму и Севастополе группенфюрер СС Людольф фон Альвенслебен. А завтра прибывает экспертная комиссия для расследования обстоятельств дела, как прозвали его немцы, «Русская торпеда». К утру мне поручено подготовить яхту, господа хотят порыбачить. Завтра же вечером генерал с группенфюрером выезжают обратно в Симферополь, в штаб армии. Так что на связь я выйду тоже не раньше, чем к вечеру.
– Ясно. Энвер, вы, пока есть время, поговорите с сыном, мы мешать не будем. – Батя жестом приказал своим бойцам оставить Энвера и Айдера наедине.
Энвер прекрасно понимал, о чём прежде всего хотелось бы узнать Айдеру:
– С Асие всё в порядке. И с сыном твоим тоже.
– Сын, – с гордостью произнёс Айдер.
– Ему уже два с половиной года. Асие назвала его Сервером, в честь отца. Ведь родители её погибли, попали под бомбёжку. Малыш твой растёт крепким и здоровым. Я научил его плавать. Живём все вместе, в нашем доме. Асие несколько часов в день работает в кассе бывшего кинотеатра «Родина». Сын всегда при ней. Она хорошая мать и честный человек. С первого дня оккупации, партизанам помогает. Соседи, правда, с нами почти не общаются, считают нас предателями, думают, что мы фашистам служим.
– Представляю, отец, как это тяжело, – с сочувствием произнёс Айдер. – Время всё расставит на свои места…
– А ещё, сынок, Асие не верит, что ты погиб. Говорит, чувствует, что жив…
– Эх! Только никак нельзя мне сейчас с ними встретиться, – с сожалением в голосе проговорил Айдер.
– Я понимаю, сынок…
– А про Николая что-нибудь слышно? – Айдер поймал себя на мысли, что с большим трудом произнёс это имя.
– Ничего с тех самых пор, как вы с ним ушли на фронт. Бабушке его мы помогали. Но она умерла в прошлом году. Наверное, от тоски и одиночества. Не пережила разлуки с любимым внуком…
– Хорошо, что она так и не узнала правду… – проговорил Айдер.
– Какую правду, сынок?
Айдер рассказал отцу и о том, как Тризуб едва не убил его в самом начале войны и перебежал к немцам, и о том, как долго сам во всё это не верил. И как потом тот появился в Витебске и вместе с немцами участвовал в расстреле наших…
– Какой же подлец оказался, – отозвался, наконец, отец. И больше не сказал про Николая ни слова.
– Отец, я вот что подумал, раз уж Батя с Феей теперь у нас фотографы, приведите к ним Асие с сыном, пусть их сфотографируют. На память. А фото вы мне при случае передадите.
– Сделаем, сын, – ответил Энвер.
Глава 30
Рано утром Батя с Феей, они же отец и дочь Бирюковы, выбрались по центральному коридору из грота. И отправились по адресу своего балаклавского местожительства и фотоателье.
Здание оказалось одноэтажным и состояло из трёх небольших, но чистых комнат и маленькой кухни. В одной комнате решено было оборудовать саму фотостудию, во второй фотолабораторию для проявки фотографий, а третья стала спальней для разведчиков.
В платяном шкафу они, как и предполагалось, обнаружили самое ценное, приготовленное для них партизанами. То самое, при помощи чего они могли теперь зарабатывать себе на жизнь в собственном фотоателье.
Это был фотоаппарат марки «Фотокор», выпущенный ещё, естественно, до войны. Он вполне годился как для съёмок на документы, так и для портретных и семейных фото. Прилагалась к нему коробка фотопластин и вся другая мелкая атрибутика, которая могла бы понадобиться для нормальной работы фотоателье.
Остальные «Призраки» остались в гроте. Они ждали Энвера, который по кяризам должен был сегодня вывести их к «рыбацкому домику» генерала Йенеке. Точнее, под «домик», откуда и предполагалось осуществить операцию по захвату фортификационной карты Крыма.
Этим же утром яхта «Гертруда» вышла из Балаклавы под охраной торпедного катера, следующего за яхтой генерала чуть правее параллельным курсом.
Для декабря море было удивительно спокойным. Волнения почти не наблюдалось, и вовсю светило солнце. Но даже по такой погоде уходить далеко не имело смысла, рыба зимой всё больше жмётся к берегам. Поэтому Энвер, выведя яхту из Балаклавской бухты, взял чуть восточнее и бросил якорь напротив крепости.
Конечно, Балаклава издавна считалась самым рыбным местом всего Крыма. И весной-летом-осенью тут изобильно ловились султанка, морская лисица, камбала и знаменитая черноморская кефаль. Сейчас же можно было рассчитывать разве что на ставриду и морского окуня. Зато уж этой рыбы должно было быть вдоволь.
Снасти для генерала Йенеке и его гостя, группенфюрера СС Людольфа фон Альвенслебена, Энвер приготовил заранее. И плетёную корзинку для улова.
Молча передав удочки гостям, Энвер указал им рукой на правый борт, откуда ловить было всего удобнее, а сам отправился ближе к корме, чтобы своим присутствием не мешать высокопоставленным рыбакам.
Как он и предполагал, серебристая узкая ставрида пошла одна за одной, сильно подняв рыбакам настроение. Более крупный, с характерными синими полосками по бокам морской окунь попадался реже. И в основном генералу, как рыбаку более опытному и, видимо, более удачливому.
В плетёной корзине било хвостами уже с дюжину рыбин. Таким образом, утолив первоначальную рыбацкую страсть, генерал и группенфюрер смогли перейти и к обсуждению наболевших служебных вопросов.
Вытащив очередного окуня, генерал с торжествующим видом повернулся к группенфюреру:
– Надеюсь, вы не разочарованы, Людольф, этой русской рыбалкой? – Тон и поведение генерала Йенеке говорили о том, что он очень хотел бы подружиться с личным другом рейхсфюрера Гиммлера. Хотя вёл он себя достаточно осторожно, как бы прощупывая своего собеседника.
– Вовсе нет, хотя вам, генерал, конечно, везёт и в этом деле! – улыбнулся фон Альвенслебен.
– А как у нас с вами, – генерал несколько двусмысленный комплимент пропустил мимо, – обстоит дело с русской торпедой? Так нечаянно к нам залетевшей?
На лице группенфюрера обозначилась резкая озабоченность:
– Пока у нас больше вопросов, чем ответов. Надеюсь, экспертная комиссия во всём разберётся.
Тихо подошёл Энвер и молча высыпал в корзину ещё с десяток пойманных им рыбин. Взяв весь улов, он жестом указал в сторону каюты и камбуза, а рыбакам оставил свою пустую корзину.
Проводив капитана взглядом, Людольф продолжил:
– Водолазы обшарили здесь всё дно и нашли фрагменты торпеды. На одном из них указана модель «53-75». Такой торпеды у русских не было. Но повторюсь. По данным нашей разведки и уверениям военно-морских экспертов, на сегодняшний день они используют, в основном, парогазовые торпеды типа «53-38» и «53-39». И редко экспериментальную электроторпеду ЭТ-80. Если мы имеем дело не с диверсантами, а с реальной торпедой, то могу заверить, что она по своей мощности и дальности во много раз превосходит всё, что до этого имели русские. Причём и акустики, и лётчики, наблюдавшие её пуск и движение, утверждают, что ещё за десять километров до цели торпеда скрылась под водой, откуда и нанесла удар.
– Но факт остаётся фактом, она уничтожила наш торпедный катер, – констатировал генерал Йенеке.
– И вот ещё что тоже очень странно. Самолёт зафиксировал и успел заснять в надводном положении выпустившую торпеду лодку, относящуюся к типу «Щука». И на её рубке эксперты при последующем просмотре фотографий обнаружили обозначение «Щ-210». Но этого просто не может быть. Лодку под таким номером мы уничтожили ещё в сорок втором году!
– Пока, группенфюрер, много мистики и сплошные вопросы. Но я надеюсь, что скоро мы получим на них ответы. – Генерал строго покачал головой.
Ветерок со стороны камбуза донёс вкуснейший запах свежепожаренной рыбы, которую отец Айдера приготовил по старым крымскотатарским рецептам.
– Теперь – о самом важном, – продолжил генерал. – Я бы хотел попросить вас, группенфюрер, двадцатого декабря обеспечить охрану всех комендантов по пути их следования в Балаклаву и обратно, а также охрану моего охотничьего дома, на всё время, пока будут копироваться карты укрепрайонов.
– Обеспечим, господин генерал, – уверенно пообещал группенфюрер.
– А чтобы объединить необходимое с приятным, то приглашаю вас накануне, девятнадцатого декабря, прибыть сюда в Балаклаву. Вы же не против повторить столь замечательную рыбалку с хорошим молодым вином? – Группенфюрер был явно не против. – На следующий день вместе проведём совещание, а потом вместе же отправимся на аэродром. Мне так будет спокойнее, а вы не будете переживать за то, чтобы карты были мной вовремя и без происшествий доставлены в Фатерланд. И да, в Берлин к фюреру я полечу не с Симферопольского, как предполагалось ранее, а с Херсонесского аэродрома. Ну а вы со спокойной душой направитесь обратно в Симферополь, – улыбаясь, предложил генерал.