– Замолчи! Я приказываю! – Николай замахнулся, но Асие даже не вздрогнула. Она уже не боялась. Главное, что жив Айдер и Сервер в безопасности.
– Я ненавижу тебя, Тризуб! Будь ты проклят!!!
И тут Николай окончательно потерял самообладание и контроль над собой.
Он бил любимую женщину по лицу и телу с такой яростью, будто вымещал на ней все обиды своей жизни. Бил, уже не разбирая, куда бьёт, и не размеряя сил, бил в ужасе и отчаянии, впадая в окончательную истерику:
– Чем он лучше меня?! Почему ему всё, а мне – ничего?! Ты – моя! Моя! Моя!
Он то обнимал её, то вновь бил и бил, пока она не упала на пол.
Как раз в этот момент в камеру вошёл комендант города штурмбаннфюрер Хоффман и несколько секунд наблюдал у дверей за происходящим.
Схватив ведро, стоявшее в углу камеры, Николай выплеснул воду в лицо Асие. Она чуть пришла в себя.
– Тварь! Ты его выбрала! – Николай дрожащей рукой прикрыл на мгновение глаза. – Нет, ты не его выбрала! Ты судьбу свою выбрала! Говори, где он, сволочь советская!
– Господин Три-зупцеф, – заговорил наконец Хоффман, подойдя ближе и разглядывая окровавленное лицо лежащей на полу женщины. – Кажется, это невестка господина Энвера, личного капитана яхты генерала Йенеке?
– Так и есть, – подтвердил Николай.
– Что она здесь делает?
– Я предполагаю, что она может быть как-то связана с русскими диверсантами, как, впрочем, и сам Энвер.
– Вы отдаёте себе отчёт в своих действиях?! У вас есть доказательства?!
– Некоторые. Например, рамки на фотографиях в доме Энвера. Их мог сделать только один человек. Тот же самый, кому принадлежат вот эти часы. Их я тоже нашёл в доме.
Николай снял часы и передал их коменданту. Тот покрутил их в руках.
– Что здесь написано?
– «Водолазу Э. Меметову за отличную службу в ЭПРОН», – Тризуб перевёл надпись на немецкий.
– Часы принадлежат господину Энверу?
– Да, но…
– Мне показалось, что у вас личные счёты с этой женщиной, – перебил Николая комендант, с недоверием посмотрев на него. – И если это так, у вас будут большие проблемы. К тому же генерал очень хорошо относится к капитану Энверу. Так что советую вам хорошо подумать, прежде чем выдвигать такие серьёзные обвинения. Тем более без доказательств.
Тризубу и правда пока особо нечего было предъявить в качестве доказательств, кроме своих предположений и чутья. Но он знал одно, если Айдер жив, он обязательно объявится. Да и Энвер не будет сидеть сложа руки. Вот тогда-то он, Николай Тризубцев, сам лично приведёт обоих генералу. Он заставит всех уважать себя. Даже этого коменданта. Наконец-то он покончит с прошлым. А Асие… Асие либо достанется ему, либо отправится на эшафот вслед за своим мужем.
Глава 36
Тризуб был зол, как бешеная грязная собака. Бессонная ночь, проведённая в поисках диверсантов, визит в дом Асие, все последующие безрезультатные «разговоры» с ней и полное отсутствие каких-либо доказательств его догадок вымотали Николая напрочь. К тому же мундир его был в грязи и крови. Надо было привести себя в порядок и хотя бы немного поспать. Предстоял ещё один тяжёлый день.
Хорошенько умывшись и вытерев насухо лицо и руки полотенцем, Николай решил на минуту заглянуть в комнату к Рихарду, про которого вчера, оставив его на скамейке набережной под охраной патрульных, совершенно забыл.
Оберштурмфюрер СС Рихард Шмит прямо в одежде лежал на кровати и мирно посапывал. К груди он прижимал раскрытый портфель, а рядом с ним на полу валялась пустая бутылка. Николай вспомнил, что именно эту бутылку Рихард прихватил ещё в ресторане и засунул в свой портфель с документами.
«Ариец!» – усмехнулся Николай. Тут со вчерашнего вечера и за ночь столько всего случилось, весь гарнизон стоял на ушах, а этому хоть бы хны! Видно, вчера он, как добрался до номера, выжрал целую бутылку да и заснул. Русская водка оказалась ему не по зубам и конкретно свалила «крепыша» Рихарда. Так и спит, прямо сном пьяного младенца! Чертыхнувшись про себя, Николай вернулся в свой номер, поставил будильник и провалился в настороженный сон.
Будильник надсадно зазвенел ровно через три часа.
И уже через пятнадцать минут от комендатуры отъехал чёрный «опель-кадет». Впереди двигался мотоцикл с двумя солдатами и пулемётом, установленным на коляске.
Теперь, когда Николай был совсем уверен в том, что Айдер где-то рядом, он потребовал усилить охрану машины – как-никак он вёз Асие и Рихарда Шмита с важными штабными документами.
Злость просто распирала Николая изнутри. Но примешивался к ней и настоящий страх. Николай мгновениями буквально, с замиранием сердца, чувствовал, что Айдер где-то рядом, совсем близко. Вместе со своими бандитами-диверсантами!
За рулём был немецкий солдат. Рядом с ним сидел Рихард Шмит, всё так же прижимая к груди свой драгоценный портфель. Утром Николай с трудом привёл его в чувство и дотащил до машины. Но теперь Рихард снова дремал, лишь голова его мерно покачивалась на поворотах. Сам Николай расположился справа на заднем сиденье, а рядом с ним лежала едва живая Асие. Руки её были связаны. Николай старался не смотреть на обезображенные ссадинами и кровоподтёками лицо и тело женщины, только гладил её волосы.
Путь предстоял неблизкий – до самого Симферополя, где находился штаб 17-й армии и подразделений СС. Как раз проехали последний блокпост на выезде из Балаклавы. Ехали быстро, резко виляя на поворотах, что пока не давало и самому Николаю задремать. Зимний пейзаж вокруг был пустынен и однообразен…
…Через два часа навстречу друг другу со стороны Севастополя и от Балаклавы к месту на повороте дороги, указанному водителем-полицаем Андреем Кравченко, водителем грузовика, выдвинулись две колонны. Балаклавскую колонну возглавлял комендант города штурмбаннфюрер Хоффман, а севастопольскую группу – заместитель начальника 7-го отдела штаба оберштурмбаннфюрер Гёрцен, он же отвечал и за борьбу с партизанами.
Картина, которая предстала их глазам, была жуткая и отчасти нелепая. Солдаты-мотоциклисты были убиты выстрелами в спину из пистолета. У водителя чёрного «опель-кадета» было перерезано горло, а оберштурмфюрер Шмит был застрелен выстрелом из пистолета в затылок. При этом у Шмита на коленях лежал портфель с ценными документами, касающимися отправки советских военнопленных из лагерей в Крыму в концлагеря Польши и Германии.
Если это было нападение партизан, то почему ничего не тронуто? И прежде всего – документы из портфеля Шмита? Исчезли только унтерштурмфюрер СС Николай Тризубцев, который ещё накануне убеждал коменданта, что ему совершенно необходимо доставить в штаб «русскую шпионку», сама женщина да чемодан унтерштурмфюрера. Как-то всё совсем не складывалось в ясную картину.
Помощник коменданта обер-лейтенант Хейнце всё же попробовал внести ясность, но, кажется, всё ещё больше запутал:
– Три-зупцеф и во время задержания, и потом, во время допроса, много раз повторял этой арестованной женщине, что она должна была выбрать его, а не своего мужа… И что она всё равно ему достанется, несмотря ни на что!
– Я всегда говорил, что нельзя доверять русским, даже тем, кто встал под наши знамёна, – огрызнулся оберштурмбаннфюрер Гёрцен. – Этот, как его…
– Три-зупцеф, – уточнил Хоффман. – Он был местный, поэтому его сюда и прислали. Он и вправду был странный, будто не в себе. Всё время твердил о каком-то русском диверсанте, который сделал какие-то особые фоторамки, и о часах капитана Энвера. Кстати, я тоже думаю, что дело тут в личном. Его что-то связывало с этой женщиной. Ещё говорил, что арестовал двух русских диверсантов и посадил их в камеру комендатуры. Но в комендатуре никто из дежурных их не видел. А солдаты, которые якобы с ним участвовали в задержании диверсантов в фотоателье, все как один погибли при прямом попадании фаустпатрона в грузовую машину при вчерашнем нападении партизан на Балаклаву. Так что теперь сам чёрт тут ничего не разберёт!
Оберштурмбаннфюрер Гёрцен задумался. А потом многозначительно изрёк:
– Я думаю, что этот русский… Три-зубцеф впал в состояние аффекта и, будучи психически неадекватным, сам здесь всех и убил. Из своего табельного пистолета. А потом со своей женщиной скрылся в горах. Надо срочно прочесать всю прилегающую территорию. Может, нам удастся ещё их нагнать! Да-а, господа, что с человеком иногда делает любовь! – закончил он, глядя куда-то в серое небо, где мрачные тучи быстро бежали в сторону моря…
…«Призраки» тем временем двигались цепочкой по узкой горной тропе над Чёрным морем, шумевшим внизу.
Малой прикладом автомата подгонял связанного Николая, который ещё не совсем оправился от шока. Тризуб, конечно, понимал, что Айдер когда-то придёт, но что так скоро… он совсем не ожидал!
Он понимал, что опять проиграл Айдеру, и на сей раз окончательно. Тризуб безысходно ухмыльнулся и посмотрел на бывшего друга, который нёс практически безжизненное тело Асие. Как же эти гады профессионально сработали! Николай понимал, что всё выглядело именно так, будто он сам убил и Шмита, и охрану, а затем сбежал вместе с Асие. Они даже документы из портфеля Рихарда не забрали, а только перефотографировали.
Николай снова посмотрел на Айдера. Как же он изменился. Тризуб почему-то именно сейчас вспомнил, как они впервые увидели Асие. Как он влюбился и хотел понравиться ей. Но девушка выбрала Айдера, а он так и не смирился с этим. Николай понимал, что умрёт. Но сейчас жажда мести и ненависть к бывшему другу были настолько велики, что он желал смерти Асие, женщине, которую любил и ненавидел одновременно.
Айдер же, наоборот, ни разу не взглянул на бывшего друга и даже, казалось, не думал о нём. Он мечтал лишь о том, чтобы Асие пришла в себя. И был благодарен судьбе, что они вовремя успели подъехать к комендатуре, где Андрей узнал, что Тризуб собирался увезти Асие в штаб СС в Симферополь.
Минут через пятнадцать диверсанты дошли до той самой скалы, откуда Айдер с Николаем когда-то вместе ныряли с камнями в руках.