Айдер остановился и обернулся на Батю, шедшего сразу за ним. И молча указал глазами на Николая. Батя тоже молча и согласно кивнул.
Айдер передал Асие в крепкие руки Узбека. А сам подошёл к Тризубу.
Тот с ненавистной ухмылкой посмотрел на Айдера и увидел его налитые гневом и кровью глаза.
– Не думаю, что Асие выживет. Слишком сильно я её бил, – сквозь зубы процедил Николай.
Айдер молча сворачивал комок из тряпок, которые протянул ему Малой. Сделав кляп, он глубоко засунул его в пасть Николаю. Затем снял с его руки свои наручные часы и надел на свою руку.
Малой прикладом подтолкнул Николая в сторону скалы. Кажется, Тризуб понял, что задумал Айдер, и почувствовал, что ноги его сделались ватными. Он остановился. Айдер схватил его за ремень портупеи и силой потащил к краю скалы.
Дельфин принялся поднимать с земли камни и запихивать их за пазуху Николая, в карманы его кителя и форменных немецких брюк. А Малой ещё крепче связал верёвками руки и ноги Тризуба.
Запихнув под китель, на грудь Николая особенно крупный, тяжёлый камень, Айдер, наконец, нарушил молчание:
– Помнишь наш спор, здесь, на этой скале?! Считай, что ты его выиграл! Когда Асие придёт в себя, я расскажу ей об этом!
Глядя в обезумевшие глаза Николая, Айдер хладнокровно толкнул его со скалы. Тризуб в полной тишине полетел вниз. С громким плеском он рухнул в воду…
Глава 37
В Симферополе, в штабе 17-й армии генерал Эрвин Йенеке проводил закрытое совещание, в котором участвовали лишь высокопоставленные лица, имеющие непосредственное отношение к вопросам, связанным с инцидентом «новой русской торпеды» и предстоящей операцией «Карта». А именно: руководитель СС и полиции группенфюрер СС Людольф фон Альвенслебен, коменданты всех четырёх специальных округов Крыма, оберштурмбаннфюреры СС: «Севера» – Фритц Краузе, «Юга» – Пауль Манн, «Запада» – Вильгельм Хартманн и «Востока» – Герхард Кляйн. Также присутствовали командир особой роты штаба обер-лейтенант Генрих Бердгольц, начальник отдела секретного документооборота гауптштурмфюрер СС Берта Вагнер, начальник 7-го отдела штаба штандартенфюрер Зигфрид Кох и комендант Балаклавы штурмбаннфюрер Ральф Хоффман.
Генерал Йенеке начал с оперативной ситуации на полуострове:
– С учётом побед русских под Сталинградом и на Курской дуге, заметно активизировались и местные партизаны, – размеренно говорил он, стоя возле большой карты Крыма. – Только за последнюю неделю мы потеряли более ста человек, пущен под откос железнодорожный эшелон в районе Симферополя, осуществлены нападения на наши блокпосты в Балаклаве и Ялте. Господа, сейчас мы переживаем трудный период. Наш генеральный штаб считает, что с началом весны следующего года русские начнут массированное наступление на Крым. В связи с чем двадцатого декабря фюрер вызывает меня в Берлин. Надеюсь вернуться не только с его поддержкой, но и добиться получения нового вооружения и дополнительных немецких дивизий сюда в Крым. Я не доверяю всем этим нашим союзникам, мадьярам и всем прочим румынам-полуцыганам! Они в самый сложный момент могут предать нас. В связи с этим мы должны аргументированно показать фюреру наши слабые места. Для чего я должен повезти в Берлин единую карту оборонительных сооружений Крыма.
– Герр генерал, но вы же понимаете, что без специального разрешения рейхсфюрера Гиммлера мы не имеем права передавать кому-либо карты, хранящиеся у нас. Простите, герр генерал, и даже вам, – заявил комендант «Юга» Пауль Манн.
– Группенфюрер, мы имеем такое разрешение? – обратился генерал к фон Альвенслебену.
– Да, господин генерал, – ответил и подтвердил кивком группенфюрер. – Я лично вчера доложил рейхсфюреру, и он утвердил наш план действий.
– Отлично. Гауптштурмфюрер Вагнер, сколько времени нам понадобится для копирования четырёх карт в одну?
– Ровно три часа, герр генерал! – отрапортовала невысокого роста красивая женщина лет тридцати пяти Берта Вагнер.
Удовлетворённый понимающим молчанием комендантов, генерал продолжил:
– В связи с этим приказываю двадцатого декабря комендантам всех специальных округов, присутствующим здесь, прибыть к десяти часам утра в Балаклаву, в мой дом, находящийся на Балаклавской набережной. Группенфюреру СС Людольфу фон Альвенслебену обеспечить охрану доставки всех четырёх карт от места постоянного хранения до Балаклавы, а затем и обратно. Количество непосредственной охраны каждой карты должно быть не менее двух рот автоматчиков, пяти бронетранспортёров с пулемётами. Кроме того, на маршрутах по ходу всего движения необходимо выставить мобильные блокпосты в зонах пятнадцатиминутной оперативной досягаемости между ними. Комендант Балаклавы должен обеспечить встречу на блокпосте при въезде в город и сопровождение до точки назначения всех четырёх групп, а также обеспечить усиление патрулирования на улицах города и усиление охраны наиболее важных объектов. Необходимо обеспечить дополнительную охрану входа в акваторию Балаклавской бухты торпедными катерами… Обер-лейтенант Бердгольц! – перевёл он взгляд на молодого высокого, статного офицера. – Ваша особая рота должна полностью обеспечить усиленную охрану внешнего и внутреннего периметра моего дома. Особого внимания требую к помещениям, где будет производиться копирование карт… Гауптштурмфюрер Вагнер, ваша задача подготовить необходимые помещения для проведения совещания и копирования карт и согласовать их с обер-лейтенантом Бердгольцем. Вы двое и ваши люди должны быть на объекте с утра восемнадцатого декабря.
– Яволь, герр генерал, – ответили те едва ли не хором.
– Всё необходимо сделать оперативно, в строго оговорённые сроки. Двадцатого декабря в пятнадцать ноль-ноль с готовой картой я должен быть на Херсонесском аэродроме, где меня будет ждать самолёт и группа истребителей сопровождения. Этот вопрос уже согласован с адъютантом фюрера от Люфтваффе оберстом Беловым.
Повисла короткая пауза, во время которой генерал, наверное, ждал возможных вопросов, но их не последовало.
– Хорошо, господа, – ещё раз обвёл всех взглядом генерал Йенеке, – если по этому пункту мы всё обговорили, то я бы хотел перейти к следующему. Группенфюрер, – он вновь повернулся к фон Альвенслебену, – как у нас обстоит дело с этой русской торпедой? Что говорят прибывшие эксперты?
– Господин генерал, – начал тот доклад, – эксперты тщательнейшим образом обследовали дно в том месте, где произошёл взрыв нашего торпедного катера, проанализировали время пуска торпеды, данные акустиков, отчёт лётчика о визуальном наблюдении за подводной лодкой-призраком, уничтоженной, судя по серийному номеру, ещё в сорок втором году, изучили найденные на дне фрагменты торпеды. На настоящий момент мнения экспертов разделились. Первые, которых большинство, говорят, что совокупность имеющихся данных позволяет всё-таки предположить, что русские обладают новой сверхмощной торпедой. Вторые же утверждают, что это были русские диверсанты, которые и организовали весь этот спектакль с торпедой, которой на самом деле не было…
– Опять диверсанты, русские шпионы, – поморщился генерал. – Все о них говорят, но никто даже следов их не видел…
– Как бы то ни было, – дослушав язвительную реплику генерала, продолжил фон Альвенслебен, – всё равно возникает вопрос. После торпедной атаки русской подводной лодки, если это была именно торпедная атака, или даже после действий диверсантов прошло уже достаточно времени, и русские не провели ни одной операции, для которой имелся бы резон нести такие большие затраты материальных и людских сил. Для чего это нужно было? Ответа пока нет! Таким образом, предварительно заключаю, что сегодня мы больше склонны думать не о диверсантах, а о новом оружии, которое продемонстрировали русские, чтобы вывести нас из психологического равновесия. Окончательное же решение экспертной комиссии мы озвучим двадцатого декабря в Балаклаве.
– Господа, – подытожил генерал Йенеке, – если нет больше вопросов, совещание закончено. Все свободны. Господин группенфюрер, вас попрошу остаться.
Оставшись вдвоём с фон Альвенслебеном, генерал достал бутылку дорогого французского коньяка и коробку с хорошими кубинскими сигарами. Они расположились в глубоких мягких креслах за журнальным столиком.
Генерал, глотнув коньяк и затянувшись сигарой, перевёл неморгающий взгляд на группенфюрера и мягко начал говорить:
– Дорогой Людольф, позвольте мне вас так называть. Надеюсь, вы поняли мою мысль по поводу проведения совещания именно в Балаклаве.
– Думаю, что да, господин генерал.
– Называйте меня просто Эрвин.
– Так вот, продолжу свою мысль, дорогой Эрвин. У вас должно быть что ответить фюреру, когда он спросит, какие меры мы принимаем, чтобы более не допустить похожего инцидента с русской торпедой. А что может быть лучше и нагляднее, чем привести всех комендантов специальных округов на место случившегося и там же принять программу конкретных действий, – неоднозначно улыбнулся группенфюрер.
– И вам будет что ответить рейхсфюреру Гиммлеру. – Генерал поднял бокал и хитро улыбнулся в ответ. – Мне приятно, что мы говорим с вами на одном языке…
Глава 38
Асие, за которой бережно ухаживала Фея, постепенно приходила в себя. Правда, ещё мучали частые головные боли и периодически ныло избитое тело. Лечебных трав, ищи не ищи, зимой было не найти ни под землёй, ни на поверхности, но спирт для обработки ран в наличии имелся. Да ещё Айдер через день плавал к дальним скалам и приносил по несколько фляжек «живой» воды. Место, где бил прямо в море её источник, называлось «шпиталь», что-то вроде госпиталя для рыб. Его ему тоже когда-то показал отец. По рассказам старых рыбаков выходило, что рыба больная или раненая приплывала туда «на лечение», потому как подводные источники были там обогащены разными минералами и прочими важными для оздоровления веществами.
На этой же воде Асие готовили уху из крупной донной кефали, которую по ночам ловили Айдер с Узбеком. Несколько раз им даже удалось поймать калкана – жирную черноморскую камбалу, очень полезную для восстановления сил ослабленного организма.