Августин хмурился, стоя недалеко от двери кухни, где миссис Перл оставила его, не предоставив внятных объяснений. Он уже собрался уходить, когда Джейн вышла, быстро преодолела расстояние между ними по освещенному газовыми бра холлу и встала напротив мужа. Глаза его округлились от осознания, что он так легко попался в ловушку.
Подойдя достаточно близко, чтобы не позволить никому их услышать, Джейн прошептала:
— Я знаю, ты солгал мне, Августин. — Лицо его было так близко, что она уловила мгновение, когда оно едва заметно дернулось; дыхание, которое она ощущала подбородком, стало прерывистым. С наслаждением она надавила сильнее: — Я отлично помню, что видела прошлой ночью.
— Джейн…
— Мне известно об Элоди, о том, кем она была. Разве пациенткой, Августин? Пациенткой, не женой?
Его лицо стало бледным и непроницаемым. Джейн ощутила торжество. Но Августин заметно напрягся, сжал челюсти и посмотрел прямо ей в глаза.
— Наш брак не должен был стать настоящим, Джейн.
Она попятилась, будто от удара.
— Ты предложила взаимовыгодное соглашение и ничего более, — продолжал Августин, понизив голос. — Я только потому и согласился. Кроме того, предупреждал, что ты не сможешь здесь жить, и это тебя устроило. — Он сдвинул брови и вытянул руки, будто намеревался сжать ее плечи, но передумал и позволил им безвольно упасть.
— Но все же я здесь, — выпалила Джейн. — Ты меня предал.
Августин поморщился.
— О чем ты, какое предательство? Может, причина твоей ярости — простая ревность? Ревность к Элоди? Оттого что часть меня тебе не принадлежит? Согласно нашей сделке этого и не должно случиться.
Он прав.
Чертово сердце не желало это понимать. От бессилия хотелось кричать. Но возражения и требования бесполезны: условия их брака были предельно ясны, и в них не входит откровенность и честность. Джейн и не требовала этого, лишь предполагала как само собой разумеющееся, а он ее не понял. Не вполне осознал, чего она хочет. Это ее просчет. Ее ошибка.
На плечо легла рука Августина. Прикосновение было скорее нежным.
— Предполагалось, что ты никогда об этом не узнаешь, — произнес он. — Это не должно было тебя затронуть.
— А сегодня утром? — спросила она, по-прежнему не желая отказываться от мысли о предательстве, ведь его острое лезвие застряло в сердце. — Ты заставил меня предположить, что я схожу с ума. Вычеркнул из реальности.
Августин вздрогнул, но заговорил не сразу. Тон его был мягким, почти ласковым.
— Я все делал для твоего блага.
— Я их видела. Видела Элоди, Августин.
Он резко втянул воздух, не разжимая зубов.
— Я хотел сделать тебя свободной, убедив, что это лишь дурной сон.
Сердце ее грохотало, звук отдавался в ушах.
— Свободной от чего?
Августин размышлял над ответом, когда в коридоре послышались шаги. Он поспешно отступил в сторону, поправил жилет и повернулся на звук. Из-за угла появилась Хант.
— Боюсь, мы прикончили графин, — заявила доктор и сразу добавила: — О, простите, что прерываю.
— Мы лишь говорили о приготовлениях, — смущенно, но без колебаний ответил Августин. В интонациях не было и намека на страх, и Джейн заключила, что ей следует у него поучиться. Он ни за что не покажет друзьям свою слабость.
Джейн повернулась к Хант, надев маску с милой улыбкой, которой встречала клиентов мистера Каннингема.
— Я пришлю миссис Перл с новым, — пропела она и, кивнув доктору, удалилась.
Оставшись одна, Джейн опустила голову и спрятала лицо в ладонях, желая хотя бы на несколько мгновений укрыться от этого мира. Она устала, событий слишком много. Кроме того, ей нужны ответы. И план, чтобы идти вперед.
Когда она, убрав руки, подняла голову, муж уже входил в гостиную.
Глава семнадцатая
Миссис Лутбрайт удалось устроить пир из ничего. Казалось, стол не выдержит бесконечной вереницы блюд. Чтобы выиграть время, подавали по очереди полдюжины корнеплодов, приготовленных различными способами. Рагу из вяленого мяса в отчаянной спешке вымочили в вине, убрав неприятный привкус с помощью недавно высеянных молодых трав. Спиртное добавляли в каждое блюдо, чтобы добавить изысканности и избежать критики.
Джейн коснулась плеча миссис Лутбрайт и прошептала горячие слова благодарности, но улыбку на лице кухарки вызвало лишь последующее обещание лично перемыть всю посуду.
Наконец миссис Лутбрайт с облегчением вышла из дома в темноту. За ней шла менее довольная миссис Перл, которой, как и ожидала Джейн, не удалось найти спальное место для каждого гостя.
Джейн сидела рядом с мужем во главе стола. Хант достала из своей сумки бутылку заграничного вина — сухого игристого. Темы разговоров менялись, фразы сплетались над столом в витиеватую паутину.
Винг начал описывать операцию на кишечнике у одного пациента, травмированного на рабочем месте. Бедняга страдал от боли, несмотря на эфир, но пять хирургов, трудившихся три часа, все благополучно зашили. (Пережил ли пациент ночь, не уточнялось.) Затем Хант завела разговор о механизме передачи инфекций, потом гости сплетничали об отсутствующих друзьях и ненавистных соперниках, обсуждали, кто, на что и какое финансирование получает и что еще Корона потребует от врачей.
Несмотря на внутреннее состояние, Джейн была очарована гостями. Перед ней успешные, хорошо образованные специалисты. Она тоже хотела быть такой. Она могла бы с легкостью рассуждать о математических теориях с позиции человека с университетским образованием. Вскоре присутствующие погрузились в философские дебаты, не устоял даже Августин. Ум Джейн принял вызов, и вскоре она вступила в спор на тему логики. Горячий и великолепный.
Ради прекрасной компании Джейн отбросила все мысли о событиях прошлых ночей, о высоких фигурах и бывшей жене Лоуренса с красными глазами. Она решила передохнуть и на два часа приковала к себе взгляды присутствующих, — желаемое, но невозможное стало на время реальным. Казалось, будь она способна поделить мир на ноль, получила бы все, о чем и не смела мечтать.
Ужин закончился, и гости переместились в гостиную. Собрав посуду, Джейн понесла ее в кухню, заметив в воздухе клубившийся табачный дым. В темных окнах Линдридж-холла не появились призраки, в коридорах ярко горели бра, она проходила сквозь огонь, радуясь новой реальности.
Вернувшись в столовую за четвертой партией посуды, Джейн увидела на месте Августина доктор Низамиеву. Та наблюдала, как Джейн неловко складывает грязные тарелки. Поднявшись с места, женщина неслышно подошла к ней — она будто скользила по полу, как во время первой их встречи в клинике. Джейн внезапно вспомнила о фигурах в библиотеке, и в животе появилась тяжесть, будто желудок наполнился свинцом.
— Доктор Низамиева. — Она не сразу смогла собраться, чтобы посмотреть на гостью так, как следовало.
— Новая миссис Лоуренс, — протянула та, склонив голову набок. Взгляд ее при этом блуждал по лицу Джейн. С момента кончины мистера Рентона прошла всего неделя, хотя все так изменилось, что казалось: минуло не меньше половины жизни. Беспокойство Джейн при виде доктора Низамиевой росло, что неудивительно, если учесть происходящее в Линдридж-холле. Интересно, почему именно ее Августин вызвал тогда из Камхерста?
— Как вы находите жизнь в браке?
Джейн почуяла в вопросе ловушку.
— Ново, я бы сказала.
Доктор Низамиева рассмеялась. Резко, отрывисто. Джейн показалось, что это хорошо отработанный смех.
— Да, пожалуй. Вы наблюдательны — хочу поговорить о вашем муже.
— Я… Да, разумеется, хотя не уверена, что могу поделиться чем-то новым для вас.
— Я могу.
Джейн опешила.
Почва под ногами шаталась. Все казавшееся верным разрушилось, но она готова попытаться принять новую реальность, используя сохранившиеся величины. На этот раз она не единожды проверит, все ли поняла верно, не упустила ли чего.
В дверном проеме в мягком свете соседней комнаты мелькали силуэты гостей, слышался смех Августина. Но Джейн все же присела. Доктор встала рядом, изучая лицо хозяйки.
— Не думала, что он снова женится, только не после Элоди.
Вновь сердце кольнуло от нежданной боли. Станет ли она когда-нибудь легче?
— Признаюсь, он не собирался, — ответила Джейн. — Но все же решился.
— Полагаю, брак ваш не совсем… обычный, учитывая нашу первую встречу.
Она говорила отрывисто и четко, каждые слово и звук казались осмысленными и выверенными холодным аналитическим умом. Манерой она напоминала Джейн саму себя во время разговоров на деловые темы. Раньше это никогда не коробило, однако теперь по спине побежали мурашки.
Доктор Низамиева что-то заметила. Даже к происходящему здесь она относилась как к работе. Но почему?
— Да, — кивнула Джейн. — Он не совсем обычный.
— Вы часто бываете в Линдридж-холле? Оставались здесь на какое-то время до свадьбы?
Джейн сжала ткань юбки, невольно повернулась к окну за спиной доктора, почти уверенная, что увидит там следящую за ней Элоди. К счастью, взгляд натолкнулся лишь на собственное отражение.
Низамиева склонила голову и стала походить на сокола, рассчитывающего расстояние для атаки.
— Так вы знаете, — произнесла она через несколько мгновений. — Что-то видели.
Что-то видели. Неразумное заявление для работника приюта. Джейн не сдержалась и подалась вперед.
— И вы знаете? — спросила она, ощущая, как быстрее забилось сердце. — Он вам сказал?
— Да. Мне он сказал.
Прекращение разговора теперь потребовало бы не меньше усилий, чем переезд к Каннингемам в Камхерст.
— Есть некоторые вещи, которые вам необходимо знать. — Доктор Низамиева отодвинула стул и села рядом.
— Но почему? Почему вы решили мне рассказать?
— Разве вы не хотите понять? Мне вы кажетесь дамой любопытной, но никак не трусливой.
— Разумеется, хочу. — Джейн с вызовом вскинула голову.
Доктор откинулась на спинку стула и самодовольно улыбнулась.