О подвалах Августин лгал. К своему ужасу, она знала это совершенно точно.
— Тогда мы воспользуемся библиотекой, — примирительно заявила Хант. — Нет нужды так расстраиваться, Августин. Это лишь игра. Мы немного повеселимся.
— Игра, — отозвался тот. — Повеселитесь. Во вселенной, где пациенты могут обождать, пока мы заняты. Тогда возвращайтесь в Камхерст! Играйте там! Джейн, — он повернулся к ней, — эти их веселья ужасно глупые, тебе не стоит оставаться. А вы все, прошу… Я пришлю за вами экипажи и найду место для ночлега в городе. Только умоляю, не надо больше этих сумасшедших выходок в моем доме.
— Августин, — пролепетала Джейн, и он сразу склонился к ней, будто в каждом звуке имени скрывалось внимание. Вспышка отчаяния подсветила черты лица изнутри. Джейн заметила и надежду. Надежду на то, что она поверит и встанет на его сторону.
Внутри все задрожало: так всегда бывает, если сопротивляешься соблазну пойти легким путем. Подойти ближе, взять его за руки, принять версию, которую он так упорно отстаивал.
— Возвращайся в Ларрентон, Августин, — произнесла она. — Мы приедем утром.
Когда стих стук колес кареты Августина, гостиная погрузилась в тишину. Хант сидела у камина. Нахмурившись, она смотрела в дальнее окно. Джейн помедлила несколько минут, обдумывая вновь открывшиеся детали, но подошла и встала рядом.
— Что значит инициация? — спросила она.
Доктор дернула плечом.
— Это еще с университета — ритуал для вступления в клуб. Ряд заданий, обязательные знания.
— И Элоди была инициирована?
— Да, как я, Августин и все остальные. Это необходимо для участия в магических ритуалах.
Теперь, когда Августин уехал, Джейн хотела отказаться, но не смогла.
— Мы все сделаем быстро, — сказала Хант. — Вы ведь уже здесь, с нами.
— Согласен, хотя все не так просто, — заметил Винг.
— Непросто, — кивнула Хант, — и просто одновременно. Ваше присутствие в доме указывает на то, что это будет ценный и важный опыт. Подобное притягивает подобное, подобное резонирует с подобным. — Слова женщины казались неубедительными, но можно ли ее за это винить? И они с Джейн совсем не похожи. — Такие небольшие клубы, как наш, существовали всегда, их число всегда неуклонно росло. Те, кому должно познать великие тайны, непременно встанут на этот путь. Инициация обеспечивает правильный доступ к ним, помогает верно смотреть на новые истины. Когда приходит время, жизнь сама создает условия для познания — вне зависимости от степени подготовленности.
— Понимаю, — сказала Джейн, хотя не понимала ничего. Слова казались абсурдными, нелогичными, хотя присутствующие наверняка видели в этом великий смысл.
Джейн осталась вовсе не по собственному желанию, а лишь потому, что ее пригласила Хант, потому, что Винг жаждал выпроводить Августина в город.
Причина и во лжи мужа, и в призраках. Если происходящее ныне в доме (то, что так тщательно скрывает Августин) — последствие инициации Элоди, Джейн непременно пройдет ее путь и все узнает.
— Получается, мне суждено это сделать, — заключила Джейн.
— Именно. Приятно, что вы начинаете понимать.
Хант повернулась спиной к Джейн, лицом к друзьям и захлопала в ладоши. Все врачи теперь смотрели на нее, даже Низамиева.
— Тогда вперед, в библиотеку! Авдотья, ты с нами?
Та в ответ мотнула головой.
— Нет, подожду здесь, пока вы закончите.
— Конечно. — Хант перевела взгляд обратно на Джейн. — Ведите, миссис Лоуренс.
Джейн совсем не привлекала идея находиться в библиотеке после захода солнца и в отсутствие Августина. Может, ей набраться смелости и отвести их к двери подвала? Убедить их взломать замок будет легко, учитывая, что они ссылались на слова Элоди. Интересно, что же там, за дверью?
Джейн пошла вверх по лестнице, свернула в коридор, зажигая по дороге бра. Все они ярко и живо вспыхивали, никакие тени при этом не появлялись. Ковровая дорожка под ногами была гладкой и вычищенной, — видимо, миссис Перл успела наскоро прибраться перед уходом.
— Однако прежде чем мы начнем, — произнес Винг, догоняя ее на площадке второго этажа, — признавайтесь, чем Авдотья забила вам голову?
В руке он держал саквояж, как и другие мужчины.
— Она лишь сказала, что вы занимались этим раньше. В чем я, признаться, совсем не уверена.
— Это заявления вашего взрослого рационального ума, — донесся из-за спины голос Хант. — Они вытеснили правду, известную нам с младенчества. Дети, как все мы знаем, часто видят духов, многое чувствуют. Но им не хватает опыта, а понимание возникает именно из сочетания видения и опыта. Вам ясно?
Нет. Она никогда не видела в детстве ничего подобного, все ее воспоминания связаны с бомбежкой. Духи и призраки — создания из другой эпохи, там им и следует находиться, как и связанным с ними суевериям и ритуалам.
— В некоторой степени, — произнесла Джейн, когда они уже добрались до третьего этажа и направлялись к закрытой двери библиотеки. Поколебавшись лишь пару мгновений, она отперла дверь.
В помещении было прохладно, но пусто, благословенно пусто. Джейн внимательно оглядела каждую стеклянную плиту потолка, каждую створку окна, но ничего подозрительного не заметила. В стекле она увидела лишь собственное отражение. Тихо переговариваясь, в комнату вошли гости. Они достали из саквояжей светлые мантии, которые надели поверх дорожной одежды. Мантии женщин — Хант и доктор Риз — были темными, с вышивкой, напоминающей карту звездного неба.
Джейн тяжело вздохнула.
— Боитесь? — раздался над ухом ласковый голос Винга. — Поспешу вас успокоить — у нас ни разу не получилось. Мы так и не разобрались, что к чему.
Джейн медленно повернулась. Странно слышать признание в слабости от столь горделивого человека.
— Но вы верите? Что однажды получится?
— О, разумеется. Всей душой. Я уже видел… кое-что, — добавил он, будто оправдывался. — Кроме того, немало прочел о том, что в мире существуют вещи, к которым мы не можем прикоснуться. Веками люди писали о чудищах, привидениях, монстрах — о том, что выше нашего понимания. С течением времени это забывается, ведь прогресс неумолим, хотя у каждого явления непременно есть корни. Сегодня здесь будет только зрелищное действо для близких по духу людей.
— Значит, все не по-настоящему?
— Вовсе нет. — Винг поджал губы. — Скажу, что мы медленно, но верно продвигаемся по пути, известному многим поколениям прошлого. Туда, откуда начинались эти магические истории. Делая очередной шаг, мы приобретаем опыт, учимся лучше понимать истинную суть вещей.
Джейн подумала о доказательствах математических теорем, принадлежащих великим умам. Она разбирала их, но никогда не понимала с первого раза. Здесь, вероятно, то же самое.
Что ж… вполне логично.
Комната наполнилась весьма своеобразным ароматом благовоний. Одновременно насыщенным и мягким, едким и сладким. С пустых полок теперь свисали полоски ткани удивительных ярких цветов, виднелись выложенные в необъяснимом порядке знаки и символы, которые Джейн смутно помнила из посещений церкви в детстве, а некоторые видела потом в магистрате. Казалось, это примеры иконографии всех народов, размещенные согласно определенному принципу. Геометрические фигуры переплетались с изображениями фантастических существ, одно вытекало из другого, следуя некой логике, неподвластной ее пониманию, но принятой в каком-то ином мире с другими законами.
Доктор Риз начертила мелом круг на деревянном полу.
«Мел», — вспомнила Джейн. У нее перехватило дыхание, когда Хант взяла ее за руку и подвела к краю круга, а потом подтолкнула в самый центр, к столу, за которым она читала прошлой ночью.
— Встаньте на колени, — велела доктор. Джейн подчинилась, шумно сглотнув. В руке Хант откуда ни возьмись появился квадратный кусок газовой ткани серебристого цвета, которым она накрыла Джейн, будто вуалью.
— Вы будете выступать в роли новопосвященного, — объяснила Хант. — Поскольку сейчас не ночь посвящений, вам не откроются тайны, но будет позволено смотреть сквозь завесу и видеть многие вещи, хоть и не вникать в детали. Следуйте указаниям моего голоса — и окажете нам неоценимую помощь в достижении цели.
Джейн поежилась. Винг утверждал, что это лишь зрелищная игра, но с каждой секундой в это верилось все меньше. Действо слишком сложное и продуманное, к тому же весьма реалистичное.
— А с какой целью нарисован круг? — спросила она.
— Их много, — ответила Хант. — Сдерживание, защита, фокусирование.
И в центре она, Джейн. Взгляд невольно скользнул по ближайшему окну. Сквозь вуаль неплохо проглядывалось стекло — по-прежнему темное.
Присутствующие выстроились в линию. Громкие хмельные разговоры прекратились, не слышалось ни бормотания, ни шепота. Все отложили сигареты и стаканы. Мужчины задвигались, торжественно и сосредоточенно, будто выступали на сцене. Хант взяла в руки керамическую чашу с носиком. Встав в круг, она обратила взгляд наружу, и губы ее зашевелились. Затем она двинулась по кругу, высыпая что-то.
Соль.
Обойдя круг, Хант передала чашу мужчине, стоявшему к ней ближе всех.
Она и Риз прошли от края круга к его центру и встали по другую сторону стола, напротив Джейн. Теперь из-за вуали и столешницы ей было видно их хуже.
Джейн стала разглядывать свечи на столе. Одна, поменьше, уже прогорала, вторая, большая, еще оставалась незажженной и выглядела чистой и непорочной. Комната наполнилась тишиной ожидания, почти звенящей, реально существующей, живой.
— Да направит она светом своим на пути к достижению цели, — произнесла Риз глубоким четким голосом, звуки которого разнеслись по всему помещению. Она поднесла что-то к догорающей свече, подожгла и перенесла руку к фитилю второй свечи. — Да наполнит сила света круг и сферу, принявшую нас, да поможет она достичь цели, убережет и придаст сил.
Джейн думала о том, что должна их остановить. Мистер Рентон участвовал в этих играх с мелом и солью, а закончил жизнь на операционном столе. Все это очень опасно, неправильно. Все это надо немедленно прекратить.