— Но вы сказали: все знали, что у нас ничего не получится.
Доктор Низамиева улыбнулась.
— Логика полезна во многих смыслах. Доктору Лоуренсу как минимум надо непременно продолжить практиковать, если он желает излечиться от горя.
Джейн покачала головой.
— Если вы так уверены, зачем показываете мне все это? Зачем меня пугаете?
Доктор постучала пальцем по фотографическим снимкам, и Джейн взяла последний. На нем на первый взгляд — висящее в петле тело. Только без петли. Тело женщины парило в воздухе, от пальцев ног до пола оставалось расстояние в пару сантиметров. Голова повернута, будто женщина смотрела на стену.
Это невероятно. Невозможно.
— Этот мир существует, миссис Лоуренс, — произнесла Низамиева, и от холодного, лишенного эмоций тона по спине Джейн вновь побежали мурашки. — В этом доме живут призраки, и они не уйдут по одному лишь желанию обитателей. Не исчезнут, если будете стараться их не замечать. Теперь, после того как вы их видели, не удастся вернуться к прежнему пониманию мира.
Джейн сглотнула, подняла голову и посмотрела прямо в глаза женщины. Та рассматривала Джейн, наблюдала, подмечая каждую мельчайшую черту. Изучала ее. Разбирала на составляющие до клеточного уровня. Словно может настать день, когда Джейн окажется среди пациентов доктора, чего бы та очень хотела.
— На обратной стороне первой карточки я написала свой адрес. У меня немало материалов исследований, вы можете их увидеть, если пожелаете.
— Странно, — нахмурилась Джейн, — что вы взяли снимки с собой на вечеринку. Они предназначались Августину?
— Нет. Он тоже видел этих людей.
— Откуда же вы знали, что снимки пригодятся?
Доктор Низамиева подхватила сумку и прошла в сторону холла, будто и не собиралась отвечать. В какой-то момент она остановилась, изящно повела плечом и произнесла:
— Джорджиана рассказывала о принципе синхронности, верно? Объясните это так, если хотите.
Глава двадцать первая
Джейн застыла, сжимая в руке фотокарточки, и ждала, когда закроется входная дверь, а от дома отъедет последняя карета. Голова кружилась от усталости. На глаза навернулись слезы. Она зажмурилась и увидела бледную женщину в полубессознательном состоянии на залитой кровью каменной плите. Джейн задрожала и передернула плечами.
Доктор Низамиева права. Жизнь ее больше не будет по-прежнему простой и понятной.
Джейн неторопливо покинула гостиную, оставив позади удушливые запахи старого одеколона, пролитого бренди и в целом, не считая некоторых деталей, приятного вечера. Приехавшие издалека друзья; их рассказы об Августине; короткий танец с ним и его попытки доказать, что при других обстоятельствах он мог бы сыграть свою роль супруга лучше. Однако с самого начала было ясно, что ночь выдастся нелегкой.
Скорченные в муках тела на снимках Низамиевой напомнили о тенях в коридоре, воспоминания вызывали удушье. Если на пути Джейн и попадались слуги, она их не заметила. Она думала о том, что не может существовать во Вселенной, и о математическом доказательстве этого; в голове всплывали слова Риз. Мир распадался на части. Страх. Гнев. Отчаяние. Чьи это чувства — ее или Элоди?
Джейн остановилась у двери в подвал. Навесной замок, внушительный и неподвижный, словно бросал вызов. Ледяной ужас, похожий на тот, что она ощущала на днях, поднимался волной от пола, окутывал икры и пробирал до самого сердца. На этот раз Джейн отчетливо поняла смысл — ей откроется знание. За последней запертой дверью в доме находится еще одна тайна. Августин разозлился на просьбу Хант воспользоваться подвалами. Не потому ли, что хотел увести жену подальше от осознания глубины его погружения в магию? Или подвалы выглядели совсем не так, как он утверждал? Он все так легко и разумно объяснил — своды могут обрушиться. Джейн поверила бы, не будь тех следов от капель воска на ноге. Поверила бы всему, что Августин сказал перед гостями. Как и тому, что видела: рукам в алой крови глубоко в теле.
Джейн шла по коридорам в сторону библиотеки, и головная боль неотвратимо усиливалась. Доктор Риз забрала принадлежности для ритуала, но здесь, уже за пределами очерченного мелом круга, остался подсвечник, которым Джейн в тот день собиралась обороняться от призраков Линдридж-холла. Подсвечник из металла хорошего качества благодаря усилиям миссис Перл не заржавел и отдавал в руку приятной тяжестью.
Замок поддался через несколько минут, после трех сильных ударов по дужке, и с грохотом упал на пол. Ни криков, ни охов, ни шума из кухни или с лестницы. Джейн осторожно вставила свечи в гнезда и зажгла их от ближайшего газового бра. Страх внутри холодил грудь, а металл — ладонь.
Помедлив мгновение, Джейн распахнула дверь.
Внутри царила кромешная тьма, стены у двери без выключателей приборов газового освещения. Похоже, эту часть дома не модернизировали. Придется полагаться на единственный источник света, что у нее в руке. Джейн решительно шагнула вперед. Недлинный коридор вывел ее к деревянной лестнице, но уже через несколько ступеней Джейн заметила, что и лестница, и стены сделаны из белого камня. Уже знакомого белого камня. Над полом стелился холодный влажный воздух, он медленно обволакивал тело, прогоняя остатки утреннего тепла, успевшего опуститься ей на плечи. Прохлада неожиданно обрадовала, поскольку заставляла подсобраться. Стойкость пригодится: помещение перед Джейн оказалось вовсе не ветхим подвалом, а криптой.
Над головой простирались высокие сводчатые потолки; резные стены ниши из того же белого камня. Вдоль стен тянулось несколько таких ниш, как и залов, пока скрытых тьмой. Джейн не сомневалась, что крипта старше особняка: она совершенно ему не подходила и казалась древней и фундаментальной.
Выбрав наугад направление, Джейн вошла в длинный зал. Пламя свечи выделило из мрака стоящий спинкой к ней стул. Еще несколько шагов, и Джейн разглядела большую часть огромного стола для банкетов с несколькими похожими стульями — все из того же белоснежного блестящего камня. Сердце неожиданно зашлось от ужаса, и она вцепилась обеими руками в канделябр, будто надеясь, что он поможет успокоиться. На столе не было ни единого красного пятнышка, а в ее видении отсутствовали стулья, но она узнала отполированную поверхность столешницы и на секунду снова увидела край подола ночной рубашки Элоди. На одном из сидений были вырезаны буквы и цифры. Джейн медленно подошла ближе, чтобы прочитать, и холод побежал по спине.
ИЕРЕМИЯ ЛОУРЕНС
1714–1769
Джейн обошла все, и на каждом увидела имена предков Августина. У последнего сиденья Джейн остановилась. Элоди Лоуренс. С момента смерти прошло уже два года, ей было всего двадцать четыре.
В дальнем углу комнаты неожиданно шевельнулись тени. Глаза Джейн широко распахнулись, свободная рука легла на спинку стула Элоди, помогая устоять на ногах. Августин? Слуги? Или того хуже — странные фигуры, как ночью?
Взгляд ее метался, пытаясь угадать, откуда появилось шевеление, боясь и желая разглядеть вытянутые тела с головами неестественной формы. Вместо этого из темноты выплыла фигура человеческого роста. Грудь Джейн сдавило, при выдохе воздух выходил толчками, пальцы изо всех сил сжали подсвечник. На мгновение ей показалось, что перед ней Августин со скальпелем в руке, но потом она заметила присущие лишь женщинам черты.
Элоди.
Ночная сорочка ее развевалась, резко пахнуло кровью. Джейн отшатнулась, костяшки пальцев побелели. Элоди шла вдоль стола, теперь скользкого от разлитой крови. Он блестел и переливался, частички плоти отбрасывали искаженные тени. Теперь стол больше походил на операционный. Джейн вскрикнула, поспешно обернулась и вытянула руку с подсвечником в сторону проема, но тот исчез. За ней находилась поразительно гладкая стена. Но ведь она точно пришла оттуда! Свободной рукой Джейн принялась ощупывать камень, искать, искать, искать… Безрезультатно. Ни намека на щель, углубление или угол, на то, что здесь была дверь. Она несколько раз безнадежно всхлипнула и двинулась в сторону вдоль стены, надеясь отыскать проход, но опять тщетно.
Дойдя до угла, Джейн прижалась горячим лбом к каменной стене, боясь оглянуться. Ни шагов, ни шелеста ткани, как и хриплого до свиста дыхания, не было слышно. Не может быть, чтобы за ней стояла мертвая женщина. Мертвые вообще не могут ходить, это галлюцинации, видения — таково единственное объяснение.
Отсутствие звуков не позволяло определить, как близко призрак. Кровь пульсировала в висках, в ушах отдавалось биение пульса, пока Джейн ждала момента, чтобы с уверенностью сказать, что Элоди рядом, на расстоянии вытянутой руки. Дернувшись, она резко повернулась, понимая, что все равно не справится с паникой.
Элоди стояла всего в нескольких сантиметрах от нее. Даже на таком расстоянии черты ее были нечеткими, лицо подвижным, будто отражалось в дрожащей водной глади. Удалось разглядеть лишь, что щеки запали, синие губы потрескались. Глаза красные, как кровь, пропитавшая рубаху, ее капли падали с оборванного подола, будто вытекали из каждой мышцы и кости, образовывали дорожки и бежали вниз по обнаженным рукам.
Джейн медленно стала опускаться на колени.
Ей надо поговорить, необходимо понять. Если перед ней Элоди, тело которой кровоточит так, что заливает пол подвала, тогда она просто обязана ей помочь. Обязана совершить то, что сделал Августин для мистера Рентона. Прочь сомнения! Ведь перед ней не чудовище.
— Что мне сделать? — обратилась к ней Джейн, наблюдая, как свободная рука будто сама собой тянется к окровавленной сорочке Элоди, в то время как другая сильнее сжимает канделябр. — Что тебе нужно от меня? Расскажи, что он сделал, я все исправлю.
Элоди с болью смотрела на нее сверху вниз, беззвучно открывая и закрывая рот. Тело оставалось неподвижным, грудь не вздымалась от дыхания, чему Джейн была очень рада, ведь тогда грудная клетка могла бы раскрыться, и кровь вырвалась бы наружу еще из одной раны.