— Скажи, — с мольбой в голосе попросила Джейн. — Все говорят, что ты умерла до того, как он вернулся. Он пытался вызвать твой дух, но я видела прошлой ночью… Скажи, это правда?
Элоди поморщилась, склонилась и ухватила Джейн за волосы. Та инстинктивно махнула рукой, в которой держала подсвечник. Пламя скользнуло по плечу призрака, и фигура замерла, словно превратившись в камень. Свечи выпали из железных гнезд и повалились на пол, затухая; слабо горела лишь одна, упавшая к их ногам.
Руку внезапно пронзила боль, подсвечник выскользнул из пальцев, когда Джейн коснулась ледяного кулака Элоди. Призрак женщины шевельнулся, ухватил Джейн за подбородок, прижав большой палец к щеке. Затем стал склоняться ниже и ниже к ней, не отводя красных глаз, где продолжали лопаться сотни сосудов. Пальцы скользнули на горло и легли на пульсирующую артерию; в каждом прикосновении отчетливо ощущалась угроза.
Джейн безуспешно пыталась встать, колени скользили по мокрому от крови полу, ноги путались в юбках, разрывая в некоторых местах ткань. Сознание помутилось, она неожиданно отчетливо ощутила запах газа, увлекающий в наползающую тьму, как в подвале родительского дома. Значит, ей суждено умереть здесь. О небо, защити! Ее имя тоже появится на одном из этих стульев? Это Элоди ее?..
В голове застучало, когда сердце стало биться вдвое быстрее. Что сделает Августин, обнаружив ее здесь? Просто пожмет плечами? Будет ли скучать? Осознает ли, что сам во всем виноват?
В груди вспыхнул огонь отчаяния, следом появилась уверенность, что она не может просто так умереть и не умрет. Чувство стало казаться объемной массой, давящей на живот и диафрагму, оно принялось выжимать из нее крик, подтолкнуло вверх. Джейн начала подниматься, опираясь на бедра Элоди, пальцы утопали в теле, как в мякоти гниющего фрукта.
Давление на горло стало ослабевать, Джейн закричала еще громче, отшвырнула от себя Элоди и поползла за свечой. Пламя мерцало, но, вспыхнув, разгорелось в ее руках, будто вняв немой мольбе. Джейн принялась размахивать свечой перед собой, но Элоди уже исчезла.
Пол под ногами не был залит кровью, ноги не скользили по камню. Она завела руку за спину, и пальцы сразу наткнулись на дверной косяк.
Джейн попятилась и вышла из помещения, положив ладонь на стену, вдоль которой могла добраться до лестницы. Темнота стояла столь плотная, что невозможно было что-либо увидеть дальше полуметра, куда ни повернись, но рядом больше не было ни призраков, ни других существ из потустороннего мира.
Нащупав лестницу, Джейн стала подниматься.
Она остановилась лишь в холле. Расплавленный воск залил руку, колени саднили, но острая боль исчезла, как и сукровица, пропитавшая ее юбки.
Безуспешно пытаясь открыть задвижку входной двери, Джейн раз-другой повернулась, оглядела холл и обветшалый марш некогда величественной лестницы. Потом дверь неожиданно поддалась, появилась щель, Джейн надавила и вырвалась на крыльцо, едва не упав на каменный пол. Ее сразу окутал липкий и влажный полуденный воздух.
Вдали виднелся палисадник с увядающими цветами, с другой стороны — некошеная лужайка, а на ее границе — высохшие кусты.
Шатаясь, Джейн пошла по подъездной дороге, вдоль которой высились едва живые деревья, увитые сухими прутьями лиан. Она чувствовала, как немощь и боль сползают по фасаду особняка, ложь цепляется за края черепицы на крыше, а из подвала вот-вот вырвется угроза. В нос ударил запах застарелой крови. Августин убил Элоди; Элоди могла убить ее; Элоди говорила правду; Элоди лгала. Мысли невозможно было отсортировать, но и отказаться от них не было сил.
Джейн вышла на дорогу в город.
Главное сейчас — выбраться отсюда.
Выбраться. И дойти.
Глава двадцать вторая
Через несколько часов Джейн добралась до Ларрентона. Ноги нестерпимо болели, домашние туфли разваливались на части. Юбки приходилось поддерживать, чтобы скрыть прореху спереди. Шум города давил и оглушал, она сторонилась людей, спешила отвернуться от тех, кто проходил слишком близко. Она страстно желала укрыться где-нибудь скорее, но подходящего места не было.
За время в дороге она заставила перегруженный мозг поработать над логическими цепочками и составить некое подобие плана действий. Возвращаться в клинику нельзя, в этом она была уверена. Живот скрутило при мысли о встрече с Августином. Она не представляла, как себя вести, что говорить. Он обещал все ей объяснить, но можно ли вообще объяснить, что она видела? То, отчего на ее шее красуются синяки?
Нет, сейчас она не готова к встрече с мужем. Возможно, не будет готова никогда. Не сможет жить в пропахшей кровью клинике, как и в Линдридж-холле.
Будь сейчас время молодости Каннингемов, она, скорее всего, направилась бы к священнику. Но время шло, мир менялся, и таких людей почти не осталось, в них отпала надобность. Их заменил магистрат, из которого ее с огромной долей вероятности, даже не выслушав, отправят в приют или к мужу.
Впрочем, существует еще один вариант — вернуться к Каннингемам, положиться на их доброту, остаться на ночь или две, а потом просить разрешения уехать с ними в Камхерст. Памятуя о случившемся в Линдридж-холле, она готова даже на переезд.
Брак с Августином консумирован, а потому не может быть расторгнут, но мистер Каннингем наверняка знает способ этого добиться. Они ведь захотят ей помочь, верно?
Джейн шла по улице, опустив голову, и мысленно составляла список доводов, которые представит опекунам. Никаких призраков и магии. Тогда, может, грубость и черствость? Или подозрение в неверности? Достаточно ли этого?
Она отвергла мольбы Каннингемов поехать вместе в Камхерст, твердо решив идти своим путем. Они, конечно, ей помогли, да, но все же…
Добравшись до переулка, где прожила много лет, Джейн ускорила шаг и наконец подняла голову. К дому она почти бежала. Тягостные думы о необходимости объясняться ушли, сердце трепетало от облегчения и радости оказаться дома.
Поднявшись на крыльцо, постучала.
Никто не ответил.
Несколько минут она разглядывала окна второго этажа, надеясь заметить движение — хлопочущую миссис Каннингем или Екатерину, разбирающую постели. В доме было тихо, а вот из-за спины доносился шум улицы: обрывки негромких разговоров и даже крики, грохот проезжающих повозок. Она оглядела барельеф над дверью — глаза смотрели куда-то в сторону. Дом располагался в самом центре: удобно для стряпчего и его клиентов. Джейн сгорбилась, будто ощутив десятки глаз за спиной, оценивающих, осуждающих. Странная подопечная Каннингемов почти сломалась, лишившись их поддержки.
Она стучала снова и снова, но так и не услышала шагов за дверью.
Куда они могли уйти? Сегодня не базарный день. Может, с визитами? Они могли послать Екатерину за покупками, а сами поехать даже в соседний город, выпить чаю и проститься с друзьями перед отбытием в Камхерст. Ах, они так нужны ей сейчас!
Сердце забилось сильнее, когда она толкнула дверь и та неожиданно поддалась.
В доме было пусто.
Джейн шагнула в темноту, зажав ладонью рот, и дождалась, когда за спиной захлопнется дверь. Жители дома исчезли, а с ними и мебель, к которой она привыкла с детства, все предметы интерьера, которые полюбила еще в юности. Кабинет опекуна встретил ее голыми стенами, не осталось даже ковра, сохранившего вмятины от ножек тяжелого стола. С широко распахнутыми глазами Джейн обошла все комнаты. В душе теплилась надежда, что в Камхерст отправили лишь первые несколько повозок с вещами, а спальни оставили в привычном виде. Это означало бы, что к ночи хозяева непременно вернутся. Однако и в спальнях Джейн увидела лишь деревянный пол и крашеные стены с гипсовой лепниной.
С трудом сдержав стон, Джейн опустилась на пол своей бывшей комнаты и вытянула ноги вдоль половиц, потертых у самого входа, где ногами всегда задевали ковер. Поискала глазами разводы от протечек на потолке, которые разглядывала по ночам, проснувшись от кошмара с шумом от взрывов в ушах. Но ничего не было: потолок покрасили во время ремонта после отъезда.
Как им удалось так быстро все сделать? Ведь не прошло и недели с ее замужества. Опекуны были рады избавиться от нее? Нет. Скорее всего, дело в назначении на важную должность, именно это заставило их спешно отправиться навстречу новой жизни.
Но ведь они могли уехать, а за вещами вернуться позже. Недели мало. Как им хватило недели? Им следовало быть здесь. Хотя бы для того, чтобы проститься. Глаза защипало, и Джейн вскинула подбородок, чтобы слезы не пролились на щеки. Крушение надежд стало последней каплей после аварии с каретой, едва не свалившейся в пропасть, разногласий с Августином, его гостями, их насмешек и болезненных уколов, событий в Линдридж-холле, а также встречи с Элоди.
Дав волю рыданиям, Джейн легла на пол и прижалась лбом к доскам пола. Она совершила ошибку, и не одну, напрасно решив, что замужество станет лучшим выходом из сложившейся ситуации. Если бы не список потенциальных мужей, она уехала бы с Каннингемами в Камхерст, как они желали, и была бы сейчас счастлива. Если не счастлива, то, по крайней мере, не в столь плачевном положении. Она никогда не удостоилась бы чести служить при королевском дворе в Камхерсте, пришлось бы всем кланяться и улыбаться, по ночам снова одолевали бы воспоминания о войне, воскрешая прежние страхи, но все это было не так ужасно по сравнению с происходящим сейчас. Подобные трудности предсказуемы, с ними можно совладать.
Но как поступить с мужем, у которого руки в крови, как справиться со злобным призраком? Что делать там, где работает только магия?
Джейн лежала на полу, жалея себя, кляня за самоуверенность и страхи. Она не заметила, как золотистые лучи за окном стали меркнуть, — до захода солнца оставалось не больше часа. В голове мелькнула мысль переждать какое-то время здесь или в клинике. Августин наверняка уехал из клиники или скоро уедет. В этом случае находиться там будет безопасно, ведь ей нужна лишь кровать. А утром, до его прихода, она оплатит место в почтовом дилижансе и отправится в Камхерст.