— Мне жаль, мадам, но доктор Лоуренс не приехал. — Он потупил взгляд. — Должно быть, с ним что-то случилось по дороге, о нем нет вестей с прошлого вечера, мы не можем его найти.
Похоже, мистер Лоуэлл придумал за нее оправдание, пока они ехали. Она должна быть благодарна, но вместо этого ощущала боль, словно внутри зияла рана.
— Не можете найти? — воскликнула женщина.
Джейн сглотнула и оглядела мальчика.
— Я приехала вместо него, чтобы помочь вам, — произнесла она. — Я… у меня есть опыт.
«Совсем небольшой», — прошептал рациональный ум.
Джейн подошла ближе, из-под одеяла появилось костлявое плечо, покрасневшее и с мелкими волдырями. Потянувшись, она провела рукой по коже, из-за сыпи похожей на наждачную бумагу. Сильный жар. Мальчик вздрогнул от ее прикосновений.
— Надо убрать его от огня, — сказала Джейн.
Мать помотала головой.
— Нет, у него ведь озноб.
— У него лихорадка, он перегрелся.
— Пропотеть — лучший способ избавиться от лихорадки, который я знаю, — заключила мать.
У Джейн так мало знания и опыта, что она не стала спорить.
— Скажите, что он ел? Что пил?
— Ничего.
Женщина стояла в дверях, собираясь вынести таз, но не хотела оставлять сына наедине с незнакомкой. Положение спас мистер Лоуэлл: он осторожно взял таз и вышел на улицу.
— Пожалуйста, расскажите все, что знаете, и очень подробно, — попросила Джейн.
— Пурпурная лихорадка, — ответила женщина. — По словам доктора, пурпурной лихорадкой страдал Бен Мербек, а теперь мой Оррен.
Бен Мербек. Будь они в клинике, она непременно бы изучила записи Августина и его рекомендации мальчику. Старательно скрывая дрожь, она отошла к двери, где стоял саквояж. Может, мистер Лоуэлл захватил и записи Августина?
Джейн присела и открыла кожаную сумку, юбки легли на утрамбованный земляной пол.
Выстроенные в ряд склянки с надписями, сделанными аккуратным почерком Августина. Джейн достала их все и выставила в ряд. Ей нужны блокнот или бумаги. Ах, вон они, на самом дне! Целая пачка!
Она схватила их и впилась глазами в каракули, которыми он позволял писать заметки, предназначенные только для самого себя.
Сердце внезапно сжалось. Его записи. Его почерк.
Мальчик за спиной захныкал. Мать взяла его на руки и принялась укачивать. Джейн напомнила себе, что должна искать способ помочь ребенку, а не просто сопереживать. И тут почувствовала, что на нее смотрит не одна пара глаз, а несколько. Оглядевшись, увидела дверь во вторую комнату небольшого домика фермера, из-за которой высовывались несколько детских голов. Вероятно, там стоял и отец Оррена.
Вернулся мистер Лоуэлл и протянул таз женщине. Очень вовремя: тело ее сына как раз начало сотрясаться от позывов.
Джейн перевела взгляд на листы. Похоже, мистер Лоуэлл наспех собрал то, что увидел на столе доктора.
«Мербек, Мербек», — бормотала она, гадая, как пишется имя, пытаясь выискать в этих кривых строчках нечто полезное. Ничего не нашлось, и она решила искать словосочетание «рвотные массы». Опять ничего. Внезапно взгляд выхватил самое длинное слово на четвертой странице — гиперемезис. Корявые буквы будто пульсировали. Она знала это слово. Джейн нахмурилась, читая содержащий его абзац.
Вот. Мербек. Нашла!
Если бы Винг тогда не использовал этот термин…
Времени на эмоции не оставалось. Облегченно выдохнув, Джейн прочитала страницу от начала до конца, не забыв похвалить себя за то, что внимательно отнеслась к расшифровке всего написанного в блокноте личных расходов Августина, что узнала о болезни Элоди, — это тоже могло сейчас пригодиться.
Вот и перечень симптомов: жар, рвота, мелкоточечная сыпь. Следует убедиться, ведь рекомендованные меры пугали. Прежде чем подвергнуть ребенка испытанию, надо быть уверенной, что Августин видел раньше именно эти признаки. Сжав в руке листок, она подошла и присела напротив матери с мальчиком на руках.
— Оррен, можешь открыть рот?
Он смотрел перед собой остекленевшими глазами.
— Он вас не слышит, — ответила мать и всхлипнула. Затем взяла сына за подбородок и опустила челюсть.
Джейн подалась вперед, но света из окна недоставало, а в очаге лишь тлели угли. Нужный ей симптом будет трудно разглядеть. Джейн переместилась, сокрушаясь, что в хижине нет газового освещения. Это ферма, а к ним еще не подвели газ. Повертев голову ребенка из стороны в сторону, она наконец увидела то, что искала, — отчетливые красные и белые полосы на задней стенке глотки.
— Видите? — спросила она, крепче сжимая лист бумаги. — Эти полосы на задней стенке означают, что у ребенка пурпурная лихорадка.
Мать Оррена заглянула и закрыла рот сына.
— А я что сказала?! — возмущенно прошептала она.
Джейн услышала скрытый болью вопрос: «Сможете ли вы помочь?»
— От этой болезни доктор Лоуренс, — она запнулась и разгладила листки на коленях, — рекомендует первейшее и наиважнейшее средство — кровопускание.
Раны на сгибе внезапно заболели, Джейн пожалела, что упомянула о методе. Но разве можно так поступить с ребенком, который борется за жизнь? Разница между ними в том, что она здорова, а он болен. Мистеру Каннингему иногда пускали кровь, да и миссис Каннингем тоже. Возможно, и ей самой в период болезни, хотя она не помнила, когда это случалось.
Мать Оррена кивнула, принимая ее слова за неоспоримую истину. Мистер Лоуэлл достал из саквояжа и протянул ей футляр. Она взяла его не сразу, несколько минут смотрела, будто не понимая, ей ли он предназначался. Перед матерью Оррена нельзя показать свою слабость. Страх следует заглушать, противопоставлять ему силу и уверенность. Джейн взяла коробочку и вытащила тот же инструмент, что использовал вечером Августин.
Пальцы дрожали, когда она извлекала его из углубления, видя отражение собственного ногтя в хромированной поверхности. Пользоваться им довольно просто. Стоило несколько раз нажать, и пружина втянула лезвия внутрь корпуса. Очень осторожно она взяла руку мальчика и поразилась, какой она оказалась горячей, но при этом безжизненной. Так же, как делал Августин, она прижала инструмент одним концом к локтевому сгибу и нажала.
Ребенок вскрикнул, и по руке его потекла кровь. Мать положила сына к себе на колени и прижала к груди, глядя, как ползет вниз красная струйка. Так они сидели в полной тишине, пока кровотечение не остановилось. Их окружили все члены семьи Оррена, наблюдая за происходящим с надеждой и тревогой.
Джейн повторила процедуру на другой руке. К счастью, предписания Августина очень четкие: кровь не следовало останавливать до тех пор, пока не побледнеют щеки и с губ не сойдет краснота. Сердце Джейн сжималось всякий раз, когда она брала в руку скарификатор, она с трудом переносила запах крови, но не останавливалась. Мать Оррена прошептала ей, что жар спадает и рвота уже реже.
Но мальчик не увидел, как гроза за окном утихла.
Он умер на руках матери.
Глава двадцать восьмая
Джейн пребывала в оцепенении. Будто не понимая, что происходит вокруг, она забралась с помощью мистера Лоуэлла на лошадь и даже не подняла глаз, когда он на середине дороги повернулся и спросил:
— Вы поедете в Линдридж-холл или в клинику, мадам?
Джейн сосредоточилась и решила ехать в поместье. Августин нуждается в ней, хотя, конечно, провести ночь в клинике было бы предпочтительнее. Кроме того, сегодня судьба дала понять, что нельзя пытаться помочь больным самостоятельно, значит, она не имеет права оставаться одна там, куда могут прийти пациенты. Не надо обманывать себя, думая, что может быть иначе.
Ах, если бы только она могла увезти Августина из Линдридж-холла, если бы он не остался во власти непостижимого, тогда мальчик мог бы выжить! Она не испачкала бы руки в крови.
Подобное не должно повториться. Надо вернуть Августина в этот мир. Она уже не тот беспомощный ребенок, что в год смерти родителей. У нее все получится, мужа непременно удастся вырвать из лап этого заколдованного дома. Возможно, даже избавить его от пытки в виде встреч с умершими пациентами и от тех огромных чудовищ, которых он считал таковыми, от их криков. В отсутствие в доме Августина она видела лишь вспышки в окнах. Все изменилось после того, как ей удалось проникнуть в подвал. Возможно, она как-то защищена и ей не стоит приближаться к мужу.
— В Линдридж-холл, — произнесла она, и сердце сжалось от страха. — Вдруг… мистер Лоуренс вернется.
Мистер Лоуэлл издал низкий горловой звук.
— Сегодня вечером я отправлюсь на его поиски по всем близлежащим фермам, мадам. Вдруг лошадь потеряла подкову, например. Много чего плохого может случиться в темноте.
Джейн вздрогнула.
— О, простите, мадам, не хотел вас пугать, но… Я не могу его бросить в беде. Вы понимаете.
— Понимаю. Спасибо вам.
Дальше они ехали молча. Джейн закрыла глаза и сразу увидела лицо Оррена — опустошенное, взгляд беспомощный. Пальцы похолодели, будто она держалась не за мистера Лоуэлла, а прикасалась к металлической поверхности скарификатора. В день смерти мистера Рентона Августин умолял ее не винить себя, но сейчас винить, кроме себя самой, было некого.
Джейн не следовала детально всем предписаниям Августина. У нее не было пиявок, она не умела их ставить, не было времени применить слабительное и давать пациенту лишь жидкую теплую пищу и больше витаминов. Она не смогла бы побрить мальчика налысо, хотя, вероятно, должна была. Возможно, у нее самой уже опухли миндалины. Она не доктор и не виновата в том, что у нее отсутствуют навыки. Но виновата в том, что не доставила Августина туда, где его ждали.
Что же будет, когда заболеет следующий ребенок, а за ним следующий? Наверняка болезнь распространяется быстро, со скоростью лесного пожара или выпущенного на улице газа. Ларрентон останется без доктора, если она все не исправит. Надо взять молоток и попытаться пробить стену в крипту. Она найдет Августина и освободит.