ибо из его окружения. Но я также знаю, что у вас двоих был, извините, период притирки. Вы узнавали друг друга, и все такое. Если между вами что-то произошло…
Период притирки. Ему известно, разумеется, что она оставалась в Линдридж-холле дольше, чем того желал Августин. Как и то, что, вернувшись в клинику, она помогала мужу с хладнокровием, которое не могло стать следствием страстного влечения, возникшего сразу после знакомства. Что же произошло, по мнению мистера Лоуэлла? Что заставило его обратиться в магистрат?
Кровь застыла в венах. Она изо всех сил сжала ручку сумки.
Неужели что-то в ней наводило мистера Лоуэлла на мысль о намерении навредить Августину? Он увидел в ней чудовище, о существовании которого она не подозревала?
— Я боюсь за мужа, — сказала Джейн, вцепившись в ткань юбки, чтобы удержать равновесие. — Понятия не имею, что с ним случилось, но виню себя в том, что он пропал. Если бы я не приехала к нему в тот вечер, может, он и сейчас принимал бы пациентов. Что еще вы от меня хотите? Увидеть мои слезы? Я не из тех женщин, что плачут по любому поводу. Ждете, что я наколдую, и он появится из воздуха? Это мне удастся не лучше, чем изменить цвет неба. Но мне необходимо быть в Линдридж-холле, потому что он может туда вернуться. Прислуга не остается на ночь, вдруг он придет в полночь, кто тогда подаст ему тарелку еды? Кто омоет ему ноги? Там буду я, ведь только я виновата, я позволила ему уехать, осознавая, что в грозу может случиться несчастье.
Джейн задыхалась, захлебывалась льющимся потоком слов, но не сразу смогла заставить себя замолчать.
Мистер Лоуэлл выдержал долгую паузу, будто осмысливая.
— Я тоже очень хочу скорее его найти, — наконец тихо произнес он.
В голове мелькнула чуть не добившая ее мысль, что задуманное можно исполнить не одной. Но что, если ее посчитают сумасшедшей?
— В кабинете я оставила письмо, — откашлявшись, сказала Джейн, — с просьбой прислать временную замену. Прошу, отправьте его. Ларрентону нельзя без врача, а доктора Лоуренса пока нет…
— Разумеется, мадам, — кивнул мистер Лоуэлл и вышел, оставив ее одну.
Джейн выбежала из здания, как только стихли его шаги. На противоположной стороне улицы сразу увидела миссис Перл и незнакомую женщину, они беседовали и улыбались в лучах заходящего солнца. Джейн нырнула в переулок и долго ходила кругами, прежде чем успокоилась и ощутила себя готовой к обратной дороге в Линдридж-холл.
Забравшись в карету, она заняла место напротив миссис Перл и вспомнила, что не спросила у мистера Лоуэлла об Абигейл Ю, даже не потрудилась выяснить, находится ли она по-прежнему в клинике. Щеки вспыхнули, на лбу выступил пот. Скорее всего, он непременно сообщил бы, возникни у Абигейл сложности с выздоровлением. Например, обвинил ее или попросил остаться и помочь. Все лучше холодности, с которой он говорил в последний раз. Да, Абигейл определенно лучше, мистер Лоуэлл просто не хотел давать Джейн повод приписать заслуги себе.
— Миссис Лоуренс?
Скорее взять себя в руки, не стоит давать возможность прислуге видеть весь спектр эмоций, который мог отразиться на лице.
— Да, миссис Перл?
— Вы не получили известий о докторе?
Джейн мотнула головой.
— Мистера Лоуренса пока ищут. Мы послали запрос, чтобы прислали ему временного заместителя.
«Вы не тревожитесь за него, мадам?» — Джейн казалось, следующий ее вопрос должен звучать так, однако услышала она другое.
— Близится конец месяца. — Миссис Перл закусила обветренную губу. — Нам должны выплатить жалованье.
Джейн чуть не расхохоталась. Жалованье! Ну конечно! И ее, бухгалтера, задача — все подготовить. Она должна была выписать чеки, пока находилась в клинике. Об этом Джейн даже не подумала. На глаза навернулись слезы, заставшие ее врасплох. Она забыла.
Джейн поспешила закрыть ладонью рот и нос, чтобы женщина их не заметила, — бесполезно. Миссис Перл подалась вперед и вытянула руку, будто хотела успокоить, но потом убрала ее, отвернулась и принялась рассматривать в окно открывающийся пейзаж.
Слезы она утерла, но дрожь в голосе осталась.
— Простите, — прошептала она, не понимая, извиняется за оплошность или слабость.
— Я все понимаю, мадам. Всем нелегко после исчезновения доктора. Все волнуются.
Она представила, как мистер Лоуэлл с человеком из магистрата рыщут по окрестностям Ларрентона. Что бы они подумали, обнаружив в ее сумке мох и землю с кладбища? А еще странный набор продуктов в корзинах миссис Перл?
— Вас, наверное, удивило, почему я просила купить именно это. — Джейн украдкой вытерла несколько капель с щеки и чуть выше подняла голову, чтобы не появились новые. — Я уверена, миссис Лутбрайт спросит об этом. — Речная осока, тушеный в крови кролик — отвратительные блюда, необходимые для ритуала. Лучше разобраться со всем сразу, нежели быть застигнутой врасплох позже. — Это для обряда, которому научили меня родители, для того чтобы человек вернулся целым и невредимым.
Ложь далась ей легче, чем хотелось бы. К тому же это почти правда. Глаза вновь защипало от слез, и она принялась сжимать пальцами переносицу.
— А я пару раз делала любовный приворот, — призналась миссис Перл и посмотрела так, будто желала утешить.
Как замечательно, что колдовство она готова принять за оправдание.
— Держу пари, и миссис Лутбрайт тоже, — продолжала горничная, — хотя ни за что не признается. Хотите, я сама ей все объясню?
Джейн открыла рот, чтобы согласиться, но смутилась.
— А она приготовит необходимые блюда в любом случае?
— Конечно, мадам.
Джейн облизала пересохшие губы, стараясь унять биение сердца.
— Тогда не стоит ее посвящать, — произнесла Джейн. Нервы разыгрались, и голос прозвучал хрипло. — Мне очень неловко. Лучше ей не знать, раз объяснять я не обязана.
— Конечно, мадам. — Миссис Перл пожевала ртом и добавила: — Может, хотите, чтобы кто-то из нас остался с вами на ночь?
Предложение без энтузиазма — не для того, чтобы помочь, а из вежливости, и Джейн, не чувствуя себя обязанной, спокойно ответила:
— Благодарю, я бы предпочла остаться одна.
До Линдридж-холла они добрались за час до захода солнца. Джейн удалилась в кабинет со всеми добытыми материалами и для надежности заперла дверь. По инструкции она врезала в свечи витые фитили, пропитанные маслом, и вскоре ощутила в воздухе пьянящий аромат.
По ее же требованию прислуга удалилась, не беспокоя ее и не ставя в известность. Ужин им надлежало оставить в столовой на тарелке под колпаком; его предстояло съесть при свете звезд, холодным, настолько отвратительным, насколько только могут быть отвратительными тушеная речная осока с пророщенным зерном.
Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, Джейн собрала вещи и переместилась в библиотеку. На пороге она опасливо остановилась. Перед глазами замелькали образы с фотографий доктора Низамиевой, кольцо мистера Этриджа сдавливало палец. Но затем она вспомнила об Оррене, о том, как безопасно находиться в круге, и о криках Августина из-за стены. Пусть только чувство вины подталкивало ее к действиям, это уже много. Оно пропитывало насквозь. Оно переполняло. Оно заставило сделать шаг и войти в комнату. Затем спешно убрать ковер и разложить необходимые принадлежности: мел и соль, свечи, несколько бутылок темного стекла с эфирными маслами, миску, болотный мох, остывшую золу из спальни на третьем этаже и глину с могилы мистера Рентона.
Пробежав глазами описание ритуала, она взяла в руку мел. Завязав на нем один конец веревки, другой она прикрепила к полу толстой шпилькой. Натянутая, как струна, веревка позволит начертить идеально ровный круг с равным расстоянием между мелком и центром — вставленной между половицами шпилькой. Проделав это, Джейн принялась посыпать окружность солью, попутно мысленно возводя прочную стену. Положив руки на воображаемую поверхность, она прислушалась к себе. Прошло несколько мгновений, однако ничего не изменилось, но потом — вот оно, ставшее знакомым ощущение теплого скользкого угря, проползшего меж пальцев. Мир стал отдаляться. В прошлый раз это ее пугало, сейчас же в душе неожиданно появился благоговейный трепет, а следом пришла уверенность в действенности магических ритуалов. Это пугало, но одновременно пьянило и восторгало.
Джейн вытащила из пола шпильку, обмотала ее веревкой, отложила в сторону, а рядом поместила мел и соль. Развернувшись, опустилась на колени перед остальными принадлежностями. Вечерняя свежесть проникала в помещение и охлаждала воздух до самого стеклянного потолка, который, будто инеем, покрывался влагой из-за царившего внутри тепла — все благодаря миссис Перл, предусмотрительно поместившей вечером в камин тлеющие угли.
Время пришло.
Она зажгла длинной спичкой ритуальную свечу и произнесла:
— Пусть пламя этой свечи ведет меня на пути к знанию. — Собственный голос показался неестественным и робким. — Пусть пламя не гаснет в этот период вне времени, позволит душе моей пропеть свою песнь, а мне выполнить задание. Пусть сила его во всем сиянии ограничит сферу, в которой я нахожусь, поможет сосредоточиться на задании, сделать все так, как должно.
Свеча разгорелась небольшим, но устойчивым пламенем.
Дрожащей рукой Джейн отложила потушенную спичку и взяла в руки первый пузырек — с розовым маслом. Его она нанесла на запястье правой руки, читая при этом с листа:
— Чувства тела человеческого несут свет во тьму, запах в чистоту, звук в пустоту, вкус в небытие, прикосновение в холод несотворенного. Чувства дают нам возможность познавать мир, благодаря им мы живем.
Второй пузырек — с маслом лаванды. Когда несколько капель упали на запястье левой руки, Джейн окружил сильный аромат.
— Умелое обращение с чувствами позволяет превратить мир в место, где можно исполнить задание.
На грудь она нанесла каплю эссенции из цветков лилии.
— Чувства связаны с невидимым, так же должны быть связаны и мы.