но.
— Джейн, а что ты затеяла?
— Магический ритуал, — прошептала она и добавила громче: — Я тебя вызволю. Потерпи немного, Августин. Жди меня.
На этот раз он ей не ответил.
Джейн шла по коридору в кромешной тьме.
Нельзя засыпать. Она исполняла все, что велено, голову туманило после прошлой бессонной ночи. Без скрипов ожившего дома, призраков и криков мужа мир терял реалистичность. Джейн четко выполнила все, что предписывал ритуал для первой ночи. Все только начиналось, и затраты и жертвы выглядели незначительными: несколько капель крови на камне в камине, вдыхание дыма трех сожженных петушиных перьев, хождение кругами и декламация заклинаний. Похоже на игру. Действия, не имеющие и не дающие силу.
В целом совершенно бесполезные.
Сейчас Джейн уже не сомневалась, что магия — не выдумки. Однако пьянящее осознание не захватывало ее всецело, его подпортила первая неудача с ребенком. Джейн не сломала каменную стену. Не накормила голодающего мужа.
За несколько часов до рассвета Джейн пришла в спальню, которую некогда делила с Августином. Остановившись у кровати, бесцельно разглядывала матрас, вмятины на нем. Большую часть времени он служил одному человеку, но теперь на нем появились едва уловимые следы присутствия второго. Матрас видел жаркие объятия, экстаз, знал об отчаянной вере обоих в несуществующее.
— С конкретной, ясной целью, — пробормотала она и отвернулась.
Доктор Низамиева выразилась предельно четко: необходимо сконцентрироваться на цели. Ее стремление помочь велико. Если смогла начать, сможет и закончить.
Краем глаза Джейн уловила шевеление на кровати.
Замерла, стоя вполоборота, не в силах повернуться и все хорошо рассмотреть. Увидит ли она Августина, каким-то образом выбравшегося из заточения?
Послышалось тяжелое хриплое дыхание, ткань простыни шелестела при каждом судорожном толчке ногами, голова металась из стороны в сторону из-за боли и страданий.
Джейн узнала эти звуки.
Абигейл Ю.
Тысячи ударов пронзили тело изнутри. Что делать? Упасть на колени и склонить голову к самому полу, бежать или кричать, дав выход страху, сделать вид, что не замечаешь, или взять мел и скорее начертить круг?
Вместо этого она оперлась рукой на угол шкафа и зашептала:
— Нет, нет, нет…
Только не Абигейл! Ее не должно быть здесь, ведь она не умерла! Неожиданно вспомнился вес подбородка больной в ее, Джейн, ладони, когда она поила ее бульоном. Затем пульс больной учащался, взгляд фокусировался на сиделке.
Джейн едва сдержала крик, подумав, что, будучи в клинике, так и не зашла в спальню. Призраки, тени принимают облик скончавшихся пациентов. Значит, Абигейл Ю умерла.
Если так, женщина мертва, и дух ее явился в Линдридж-холл, следовательно, нужно обезопасить себя, как в случае с Орреном. Но что делать? Да и зачем, ведь Оррен не нападал, лишь указал на известное, на то, что она боялась признать. И она нашла способ укрыться. Оттолкнула, снова его предала. Насколько же она бездушна и себялюбива, раз смогла поступить так же с женщиной, за которой ухаживала несколько дней?
Джейн заставила себя отойти от шкафа и повернуться к кровати.
Под простыней лежала Абигейл Ю. Грудь ее поднималась и опускалась рывками, из горла вырывались хрипы, к потному лбу прилипли несколько прядей волос, а лицо казалось совсем белесым. Джейн вглядывалась в пальцы, лихорадочно сжимавшие одеяло. Накатил стыд и чувство вины.
— Боюсь… — прошептала Абигейл и замолчала.
Интонации напомнили об Августине, внезапно к горлу подкатила тошнота. Пятнышко крови на одеяле увеличивалось на глазах. Опять кровь, очень много крови. В воздухе появилось зловоние. Преодолевая его, Джейн подошла ближе и откинула простыню. Тело Абигейл кровоточило, красные струи вытекали из живота. Она прижала ладони к ране, голова безвольно упала, словно под действием эфира.
— Боюсь, ты опять упустила важное, — прошептала Абигейл. — Ты всегда что-то забываешь. Убери это из меня! Достань это!
Но Джейн не могла пошевелиться. Видя это, Абигейл сама сжала ее запястье и потянула руку, стремясь поместить в рану на животе. Края ее разъехались, представляя взору череп, заполненный гниющей массой, кишащей червями. Пальцы Абигейл путались в блестящих кишках, большой палец бессознательно давил на пустую глазницу. Это была голова не младенца, а взрослого человека, мечтавшего прийти в этот мир, умершего еще до рождения.
Джейн рыдала и пыталась ухватить череп, вытянуть, освободить от него несчастную, но кости крошились при каждом прикосновении. У нее не получилось. Абигейл плакала и громко стонала, голова моталась на подушке, и Джейн невольно вспомнила саму себя, задыхавшуюся от экстаза на этой кровати, почувствовала на теле умелые руки блестящего хирурга.
«Умоляю, — твердила она про себя, — умоляю, найди способ спасти ее. Бесподобный. Безумный».
Она взглянула в окно, но не увидела в нем Элоди. Окно оставалось черным.
Кровать тоже опустела.
Осталась только залитая кровью простыня.
Глава тридцать вторая
Миссис Перл не должна знать, что произошло. Джейн посмотрела на кровать, перевела взгляд на окровавленные руки. Скоро взойдет солнце, придут слуги. Странные блюда и нарисованный мелом круг на полу можно объяснить, но такое… В голову не приходило никакое объяснение. По виду кровати и запаху можно сразу догадаться — здесь умерла женщина. А Джейн жива и вполне здорова.
Джейн сорвала простыню, ткань прилипла к ладоням, холодная и мокрая. Казалось, все происходит по-настоящему. Такими же реально существующими представлялись и призраки. И Абигейл.
Алые пятна уже виднелись на матрасе. Растерявшись, Джейн отбросила в сторону простыню, встала на колени и, просунув руки под матрас, ощупала обратную сторону — сухая и не холодная.
Ухватившись за край, потянула, чтобы перевернуть толстый матрас из конского волоса.
Ей удалось. Что ж, выход найден — и вполне приемлемый. До того дня, когда миссис Перл решит его перевернуть, Джейн что-нибудь придумает. Главное — выиграть время. Подхватив испачканную простыню, отнесла и бросила в ванну. Кран выплюнул немного застоявшейся в нем воды, отвратительно пахнущей плесенью. Правильно, основной вентиль еще перекрыт, ведь трубу в кухне не починили.
Опять ее упущение. Следовало напомнить миссис Перл вызвать мастера, когда они ездили вчера в город. Прежняя Джейн — благоразумная и предусмотрительная — непременно бы так поступила.
Простыню необходимо постирать или каким-то образом уничтожить. К счастью, на верхних этажах есть камины, которые почти не чистят, это шанс незаметно уничтожить улику.
Джейн вернулась в спальню, прижав простыню к груди, огляделась, пытаясь уловить шевеление или чье-то присутствие. Ни свежих пятен крови, ни пациентов… В окно негромко постукивал легкий дождь, доносились звуки лягушачьего хора, обосновавшегося на довольно большом расстоянии от дома.
Джейн прошла через ярко освещенный коридор и благополучно добралась до библиотеки. Угли в камине еще тлели, от подброшенной тряпки огонь разгорелся сильнее, и Джейн уселась на пол, прижав колени к груди. Золотое с красными всполохами пламя заползало в каждую складку и впадину, — впрочем, довольно медленно, будто неохотно. В тех сильно запачканных местах недовольно шипело и дымилось, выбрасывая в воздух запах страха. Джейн подтолкнула ткань вглубь и отодвинулась, когда рядом с камином стало жарко. Огонь уничтожает все, нужно лишь дать ему время, уметь с ним обращаться и тщательно следить. Яркий свет подсказал, что она испачкала и платье. Не раздумывая, Джейн сняла его и скормила всеядному огню.
Уничтожив все доказательства случившегося, Джейн спустилась в кухню. Там, в баке, куда стекала грязная и мутная вода после мытья посуды, тщательно оттерла руки. Не думая о чистоте, плеснула себе в лицо и едва не потеряла сознание. Теперь все сожжено и смыто. Духи ушли. Близился рассвет — пора заняться делом.
Джейн пошла за предметами для ритуала на восходе солнца: соль и куриное яйцо захватила из кухни, из кабинета — мел, настойку бензоина и толстую настольную свечу. Пришлось зайти в спальню, чтобы одеться, а затем вернуться в библиотеку.
Здесь еще сохранился запах горелой ткани, отчего Джейн затошнило, но она не собиралась уходить: расположение комнаты давало надежду, что прислуга доберется сюда не сразу и она завершит ритуал.
Джейн поставила внутрь круга, начерченного в сумерках, корзину, воткнула шпильку, удерживающую нить, и прочертила еще раз по уже существующей линии. Устроившись в самом центре, прислушалась к себе, ощущая вихрь, похожий на верткого угря. Дождавшись, в следующее мгновение увидела гниющий череп с червями, пальцы будто вновь увязли в разлагающемся склизком теле Абигейл. Вихрь исчез. Джейн попыталась вызвать его, но на этот раз ее отвлек треск поленьев в камине. В следующий раз ей помешали мысли об отчаявшемся голосе Августина за стеной.
«Надо спешить», — прошептала себе Джейн, вышла из круга и потянулась за свечой. На некогда гладкой поверхности она собственноручно вырезала витиеватые и прямые линии — в точности как указывалось в описании ритуала. Джейн втерла в воск настойку бензоина, поставила свечу перед собой и подожгла фитиль. Приятный аромат вскоре вытеснил запах гари, но вместо удовлетворения Джейн неожиданно испытала стыд за содеянное.
— Пусть этот свет ведет меня на пути к знанию, — произнесла она дрожащим голосом, уже понимая, что ничего не чувствует.
Но где же уверенность, восторг, которые охватывали раньше с первых слов заклинания? Сейчас Джейн ощущала себя нормальной. По крайней мере, больше, чем раньше. И еще… глупой.
Из коридора послышался гул. Нет, он появился не из воздуха, а исходил от самой стены. Из водопроводных труб, оставшихся без воды?
Августин. Он слышит. Он нуждается в этом, как и она.
Представив его лицо, Джейн вновь сосредоточилась на вихре. Сразу появился запах крови, она почувствовала прикосновение к червям, а затем к гниющей плоти, и на линию круга упали первые кирпичи. В груди закрутился вихрь энергии, и она едва не расплакалась от облегчения и радости.