В кабинете остались вещи, воспоминания, на которые Джейн могла опереться; предметы на полках стали для нее предупреждением — идеальное место для выполнения задания.
Защищаясь от Оррена, Джейн отодвинула ковер, и он по-прежнему лежал у дивана, на полу остались полустертые очертания круга. Джейн провела мелом по старой линии, опустилась на колени в центре, с наслаждением вдохнула новый запах, ощутила вибрации новых энергий. Взяв зажженную свечу в ту руку, на которой написала имя Августина, накрыла буквы другой ладонью. Внезапно вспомнила, как он удерживал ее руки под краном в операционной. Сохранив видение, она принялась читать заклинания. Разбивая яйцо, представила, что муж стоит в дверном проеме кабинета, раскрасневшийся после их страстного поцелуя. Скорлупа развалилась на две части, и она увидела эмбрион цыпленка, его глазки навыкате, кожицу, на которой стал появляться пушок. Желток уменьшился и покрылся красной паутинкой.
— Да, да! — воскликнула Джейн, села на пятки и прижала ладони к губам. Еще один важный элемент занял свое место. Она закончит ритуал, смена дня и ночи не станет ей помехой, она скоро увидит Августина. Скоро!
Джейн бросила взгляд на часы на столе. Прошло меньше пяти часов, как она закончила процедуру, которую полагалось проводить на закате. Еще через пять она вновь положит в рот кусочек мха, и так повторится несколько раз, пока ритуал не завершится через сорок часов. Два дня. Меньше чем через два дня она закончит путь и увидит, к чему придет. Прошлые ошибки казались мелкими неудачами по сравнению с растущим внутри осознанием, открывающимся знанием.
Джейн проглотила птенца, еще не вполне сформировавшиеся лапки царапали пищевод, пушок на теле щекотал горло. Из глаз брызнули слезы, губы скривились. Еще немного. Немного…
— Джейн.
Ее имя доносилось не из водопроводных труб, его не заглушала каменная стена подвала. Голос Августина звучал отчетливо, в нем слышались нежность и усталость. Он стоял в дверном проеме, прислонившись к раме, одежда помялась после нескольких дней в крипте. Он ласково смотрел на нее, изможденную и бледную.
Но как это получилось?
Да, она проглотила полусформировавшегося цыпленка, но впереди еще четыре такие же процедуры. Из кабинета она не выходила, не стояла у стены с намерением ее разрушить. Как получилось, что Августин здесь, перед ней, и смотрит с радостью и одновременно отчаянием?
Ему нужна еда. Нужна вода. Но она не могла пошевелиться, не говоря о том, чтобы выйти из круга. Однажды она уже сталкивалась с подобным и понимала, что это могло означать. Если Августин здесь, а дверь в подвал так и не появилась, это означало одно: она опоздала.
— Не приближайся, — прошептала она, чувствуя, как по телу бежит дрожь, а желудок болезненно сдавливает спазм.
Августин поднял руки, сдаваясь, и сделал, как она просила.
— Джейн, — повторил он. — Ты еще здесь.
— Стой на месте и ничего не говори, — процедила она сквозь зубы.
Он растерянно моргнул, но кивнул.
Джейн внимательно проверила целостность защитной стены вокруг себя, сделала ее еще выше, хотя отчаяние жгло изнутри. Усилия привели к головокружению, кокаин не действовал.
Августин в стороне терпеливо наблюдал за ней, иногда болезненно морщась, и казался совсем настоящим. Он не умолял ее, не спорил, не настаивал, что заклинания не нужны, магия неуместна. Кажется, он тоже почувствовал, что стена по кругу стала выше. Уголки губ чуть приподнялись в улыбке, в глазах мелькнула гордость.
— Вот так, — сказала Джейн и встала. — Если ты дух, тебе до меня не добраться.
Но если он человек, сумевший каким-то образом освободиться без ее помощи, если подозрения ее беспочвенны и он жив, он сможет подойти и обнять ее.
Есть пример, доказывающий, что бесконечное в цифрах не может существовать. Солдат бежал вдвое быстрее пленного, которого преследовал, но у того была фора в сто метров. К тому времени, как солдат преодолел первую сотню метров, пленник пробежал еще пятьдесят. Солдат ускорился, сократил расстояние в пятьдесят метров, но пленник был на двадцать пять впереди. И так далее. Если опираться только на цифры, солдат никогда не догонит пленника.
Однако в жизни все устроено иначе; настанет момент, когда солдат приблизится к пленному на расстояние вытянутой руки и сможет его схватить. Да и пленный, теряя силы, вынужден будет когда-то остановиться. Реальность доказывает ошибочность математических расчетов, а также то, что бесконечность не может существовать, поскольку в какой-то момент шаг станет слишком коротким, а пространство слишком ограниченным, в нем нельзя будет передвигаться, не столкнувшись.
Августин приблизился медленно, будто боялся ее испугать, и остановился у линии круга. Его дыхание долетало до ее лица, она видела каждую пору его кожи.
Он поднял ногу.
Он переступил через линию.
Он настоящий. Он живой. Вся решимость, уверенность, в которые она обрядилась, будто в доспехи, исчезли, стоило ему коснуться ее локтя — едва ощутимо, но самым нежным и желанным жестом за многие годы. Отчаяние, изнеможение и одиночество толкали в его объятия, она обхватила Августина за шею и прижалась лбом к плечу.
— Прости меня, — шептала она. — Прости.
Она ощущала его твердое тело, ладони на своей спине, слышала равномерное дыхание. Колени подкашивались; казалось, внутри появилась тяжесть, которая тянула вниз. Возможно, это усталость и желание отдохнуть.
— Мне не следовало привозить тебя сюда, — тихо произнес Августин, удерживая ее от падения. Голос разносился в ее голове звонким эхом, словно струну щипкового инструмента потянули и резко отпустили.
Все закончилось.
Она победила.
Можно лечь спать, а утром жизнь наполнится новым смыслом. Ей откроется весь мир. Задрожав, Джейн осознала, что до сего момента все было иначе. Ее ограничивали стены, словно она находилась на крошечном островке из камня, стекла и металла. Линдридж-холл был отрезан от остального мира. Теперь она может уйти. Они вместе могут уйти.
Однако… Она совсем этого не хотела.
Августин поднял руку и коснулся ее щеки. Подняв глаза, она пригляделась и увидела, как он истощен и, вероятно, нездоров.
— Тебе надо в клинику, — сказал он. — И мне тоже.
Джейн тряхнула головой.
— У нас нет экипажа. И уже поздно.
— Сколько ночей ты не спала? Ты похудела. — Похожим тоном он перечислял ее симптомы желтой лихорадки, но выражение лица больше походило на то, с каким когда-то он перевязывал ей ноги в клинике. Заботливый, сочувствующий, сосредоточенный только на ней, не во власти духов или колдовских чар. Впрочем, Августин еще не набрал силу, еще предстояло доказать, что он свободен, но начало положено.
Джейн понимала, что сейчас не готова выйти в мир вместе с ним. Пока не готова.
— Тебе не стоит уезжать. Пожалуйста, не сегодня. Я приготовлю ужин. Мы отдохнем. Поверь, Августин, я все улажу. Я научилась невозможному и непременно тебя освобожу. Магия существует, и я овладела кое-какими знаниями.
— Они придут за нами ночью. — Его дыхание ласкало губы. Сердце трепетало, внутри живота все сжалось. — Меня пугает то, что я сделаю. Что они сделают. Лучше нам покинуть этот дом.
И вновь она упрямо замотала головой.
— Судья и мистер Лоуэлл считают меня виновной в твоем исчезновении.
— Мое возвращение тебя оправдает. Джейн, почему ты не хочешь уйти со мной?
Магия опьянила ее. Кроме того, нельзя нарушить ритуал. Она не желала отказываться от того, чему могли научить еще четыре дня. Даже два, если принять укороченный вариант. Но это объяснять не хотелось. Как и спорить. Положив ладони ему на талию, чуть склонив голову, она поцеловала его, предупреждая возражения. Этому она научилась у него. И сейчас чувствовала, что победила.
Элоди и призраки внесли разлад между ними, но сейчас она сильнее прежнего Августина. Она изменила реальность и спасла его из плена. Им ничего не надо придумывать, она сделает необходимое реальным.
Джейн опустилась на колени, Августин последовал за ней. Этот человек мог распороть ей живот, мог лишить жизни тогда в подвале, и все же она испытывала к нему влечение. Ее дурманило то, что он слабеет от ее прикосновений. Она с самого начала влияла на него, заставила изменить мнение, сделала так, что мир его рухнул, разбросав обломки вокруг них двоих. Она владела его сердцем безраздельно.
Потянувшись, Джейн принялась одну за другой расстегивать пуговицы жилета с высоким воротником. Дыхание его стало прерывистым, руки легли на ее бедра, а потом скользнули под юбку. Огрубевшие места на ладонях царапнули кожу голени, ответом тела стал неожиданный всплеск желания. Она чувствовала его мускулистое тело. Августин совсем не призрак, он жив. Магия открыла путь к невозможному. Расстояние между ними ничтожно мало, страсть уничтожила и его, толкнув их в объятия друг друга.
Ей следовало опасаться, что он вновь набросится на нее, возненавидит за то, что оказался запертым в крипте, но его движения не внушали страха. Не было боли в каждом его вздохе, угрозы в том, как он навис над ней, лежащей на полу кабинета, и неуверенности в том, как она обхватила ногами его бедра.
Они напоминали спаривающихся диких животных, голод обоих свелся к необходимости насытиться друг другом, ощутить каждый миллиметр плоти. Ничего общего с теми робкими, но волнующими ласками в их первую ночь в постели Августина, что-то иное, чистое и возвышенное. Джейн не взглянула ни на окно, ни на дверь, она сосредоточилась лишь на запахе его тела, шелесте накрахмаленной сорочки и линии подбородка, когда он склонился для поцелуя. Она знала точно, что на коже его останутся следы от зубов и ногтей, ведь она намеренно не сдерживала рвущуюся изнутри дикую страсть.
Утром Августин исчез. Стена внизу не изменилась. Крипта замурована.
Джейн рыдала и кричала на весь дом так громко и долго, что у нее пошла горлом кровь.
Глава тридцать седьмая
Стены Линдридж-холла озарило солнце.