Джейн подалась вперед и напряглась так сильно, что помутилось в глазах, но видела только миссис Каннингем. Та удержала Джейн за руку. Нужно подняться, от ужаса трудно дышать.
— Успокойся, моя дорогая. Наш промах, следовало лучше подготовить тебя к жизни. — Полуулыбка и легкая насмешка в голосе, она словно хотела поддеть женщину, которая вырастила Джейн.
— Ты исчадье ада, отпусти меня, — прошептала она.
От неожиданности миссис Каннингем разжала пальцы.
— Исчадье ада? О Джейн…
— Довольно. — Она повернулась к мистеру Каннингему. С его лица исчезла суровость, а вместе с ней и уверенность Джейн. Может, ей почудилось, а он ничего не говорил? Голод — миссис Каннингем говорила о голоде. Чего может желать призрак?
Мысли не отпускали, вытягивали последние силы, она уже и так на ногах не стояла от усталости. Опекуны мертвы, их больше не будет в ее жизни, как и Августина, и…
Миссис Каннингем не переступила через круг, верно?
— Уходите, — хрипло произнесла Джейн. Так больше не может продолжаться, ей необходимо пространство, здесь не хватает воздуха. — Вам лучше уйти. Я не хочу вас видеть. — Она сосредоточилась, пытаясь вспомнить, как стояла на коленях у края круга. Миссис Каннингем подошла и протянула ей руку, но переступила ли она черту?
— Сядь, дорогая, — будто нараспев протянула миссис Каннингем.
Нет, ее рука не пересекала границу. Джейн сама протянула ей руку. Значит, она не входила в круг. Как и Оррен. Кем бы ни был Августин, он отличался от опекунов.
Джейн вцепилась в волосы, отступая на шаг… другой… Головная боль становилась непереносимой.
— Ты так и не оправилась от потрясения. Тебе мерещатся странные вещи, надо послать за доктором.
— Нет! — Стоило только представить, что эти создания, нацепив личину доктора Низамиевой, появятся в доме, как непонятно откуда взявшаяся внутренняя сила заставила Джейн встать на ноги и понесла ее ноющее, измученное тело прочь из холла. Они пустились за ней, словно гончие, почувствовавшие добычу.
Разделенный стеной надвое холл остался позади, когда она ступила на лестницу. Спотыкаясь, положив руки на перила, она все же смогла подняться.
— Что за ребячество, Джейн! Довольно уже! — Отрывистые звуки голоса миссис Каннингем эхом отразились от сводов потолка. — Такое поведение не пристало юной леди! И молодой жене!
— Ты не она! — выкрикнула в ответ Джейн и повалилась на площадку второго этажа. — Может, ты умерла, как и она, но теперь ты не она. С тобой происходит что-то странное!
— Наша девочка сошла с ума, — сокрушенно произнес мистер Каннингем. — Пошлю за доктором Низамиевой.
— Откуда вы ее знаете? — ощетинилась Джейн и рванула вперед. Необходимо скорее добраться до безопасного места, где она сможет остаться одна. Но где такое место? Ей не возвести стены круга так высоко, чтобы не слышать их голосов.
Она преодолела еще два пролета и оказалась на третьем этаже дома. Они не бежали, а шли неспешно следом, взявшись за руки, словно прогуливались по берегу реки, и значительно отстали. Рывок дал Джейн небольшое преимущество, всего в несколько минут. Необходимо найти способ изгнать их. Эти голодные существа, духи умерших, явно пребывают в измененном состоянии, и причина в Элоди. Все началось с нее. С обряда над ее умирающим телом. Необходимо найти ее, потребовать дать ответы, представить возможные решения.
Впрочем, Элоди не появлялась уже несколько дней; с той поры, как ее место в видении заняло ничто, ни в одном окне не появлялась светловолосая женщина с красными от крови глазами. В чем же причина?
Похоже, все происходящее взаимосвязано. Определенно.
Джейн бежала в спальню на третьем этаже, изредка останавливаясь лишь для того, чтобы включить газовые бра на полную мощность. Именно здесь она обнаружила дневник Элоди — единственное, что осталось от нее во всем доме. Если и можно увидеть ее где-то вне крипты, то, скорее всего, здесь. В комнате никого не было, а на окна Джейн не смотрела, опасаясь увидеть что-то, кроме полей и домиков фермеров. В ярком свете особенно отчетливо ощущалась безликость помещения, ни стены, ни пол с потолком, ни мебель — ничто не хранило следов хозяев. Джейн поняла, что стоит напротив огромного напольного зеркала и беспомощно смотрит, надеясь вызвать образ Элоди.
— Элоди, явись, — сказала она собственному отражению. — Явись ко мне!
В ответ лишь собственный напряженный взгляд. Неудивительно, ведь Элоди и раньше приходила только по своему желанию и никогда по зову. Интересно, где она существует, когда уходит?
Джейн попробовала упорядочить собственные мысли и продумать каждую с особой тщательностью.
Первое. Элоди умерла, и над ее телом Августин совершил обряд, возвращающий дух ушедшего обратно в мир живых.
Второе. Тела магов менялись, в них начинало расти что-то неуместное. Явления и предметы меняли свою природу под воздействием магии.
Третье. Наблюдая сцену из жизни Элоди, Джейн увидела вместо нее пустоту. Но в сцене смерти Элоди образ ее сохранился. И потом ее дух являлся в выбранном им месте в ему угодное время.
Из всего этого можно сделать вывод, что присутствие Элоди как-то связано с магией, а вот и решение: с помощью магии Элоди можно заставить вернуться, а Джейн владеет магией.
Соль и мел не могли удержаться на зеркальной поверхности, потому Джейн вытянула из прически шпильку и принялась чертить круг, царапая стекло. Звук оказался таким громким, что хотелось закрыть уши. Оторвав кусок тесьмы от платья, она прижала край к поверхности зеркала в том месте, где должен быть центр, чтобы сделать круг идеально правильным. Несколько раз ее пугало выражение собственного лица. Спутанные волосы торчали в разные стороны, в них застряли клубки пыли, сосуды глаз полопались из-за бессонницы и уколов, и они стали почти такими же красными, как у Элоди. Губы бледные и потрескавшиеся, а пальцы — опухшие и перепачканы чернилами. И все же приятно видеть отражение себя на фоне стен и мебели: значит, она еще жива, она существует.
Замкнув круг, Джейн уколола булавкой большой палец и принялась выдавливать кровь в бороздку, но та растекалась по поверхности, и приходилось повторять снова и снова. Закончив, Джейн села и стала отползать, пока все ее отражение не уместилось в круге, затем переместилась так, чтобы оно располагалось по центру. Прижав колени к груди, вытянула руки, чтобы ощутить вихрь. Он скользнул по рукам, жаждая крови.
Джейн возвела две защитные стены — вокруг своего отражения и по другую сторону зеркала. Мысленно выстроила тоннель и услышала в нем нарастающий гул. Что это? Она слышит, как несутся по венам потоки крови? Или за окном началась буря?
Это течет энергия. Энергия, дающая силу.
Джейн видела в зеркале красные глаза и спутанные волосы. Она сама уже похожа на Элоди. Осталось лишь понять, когда появится именно она. Приготовившись произнести заклинание, помедлила. Элоди может прийти, но вдруг ей известно не больше самой Джейн? Вдруг Элоди сначала займет место отражения, а затем заполнит и все ее тело? Предчувствия, мешавшие смотреть в окна Линдридж-холла, боязнь узнать правду останавливали ее и сейчас. Вероятно, то же самое мешало открыть дверь крипты, когда Августина еще можно спасти, — страх наколдовать, вопреки желанию, совершенно ненужное.
Впрочем, у нее не осталось выбора: негромкие шаги в коридоре говорили, что чета Каннингемов приближается.
Каждое действие должно быть четко выверено, границы определены. Ей не угадать, как мыслит Элоди, они разные, но женщина приходила раньше, и у нее, вероятно, были на то свои причины. Но какие? Этого ей знать не дано.
Джейн взглянула на свое отражение и поняла, что Элоди появилась. Из зеркала на нее смотрела она. Черты сразу исказились. Она приняла ее в себя. По лицу потекла кровь, платье походило на рваную тряпку, грудь поднималась при каждом вдохе. Комната изменилась, пол потемнел, как в крипте, на него рядом с Джейн падал свет газовой лампы.
Глоток воздуха застрял в легких, сердце подпрыгнуло, ощутив давление.
Крипта.
— Августин жив? — Единственный вопрос, который легко сформировал уставший мозг.
Элоди промолчала. Держаться не хватало сил. Джейн обмякла и повалилась на пол, зарывшись пальцами в волосы. Она с трудом хватала ртом воздух, но через некоторое время ей удалось успокоиться и даже выровнять дыхание. Она считала его мертвым. Думать об этом вновь не так больно, как в момент осознания. И все же ее не покидала надежда, от которой почти ничего не осталось.
— Ты была рядом, когда он умирал? — Пальцы сжали ткань юбки. — Ты поэтому не приходила?
Элоди вздрогнула и, кажется, кивнула. Джейн закричала от боли, но Элоди не шевельнулась и, как всегда, не издала ни звука. Переменная изменилась. У притихшей и сосредоточенной нынешней Элоди немного общего с той, из подвала. Неизвестно, чем Августин привлекал призраков, но с Элоди все иначе. И на голодную она совсем не похожа.
Сухим, как бумага, языком Джейн облизала потрескавшиеся губы и все же рискнула спросить:
— Я могу как-то это исправить? Спасти его?
Ведь Элоди не кивнула, услышав ее первый вопрос, а молчание не всегда можно расценивать как утвердительный ответ. Ухватившись за эту мысль, Джейн принялась ждать. Прошла, кажется, вечность, прежде чем Элоди все же кивнула.
Да.
От восторга сердце подпрыгнуло в груди.
— Ты мне подскажешь? — Голос звучал чуть громче шепота. И опять Элоди кивнула. — Что? Скажи, что мне делать?
Женщина открыла рот, но не произнесла ни звука. Она не может говорить, поэтому ответ будет только «да» или «нет». Впрочем…
Дневник Элоди находился в другом месте, но стоит представить, что он под рукой, и он уже здесь, а рядом перо. В конце концов, написанное Джейн не интересно. Дневник надо лишь показать Элоди, чтобы она сделала новую запись.
— Что я должна знать, — спросила Джейн, подталкивая тетрадь и перо к коленям своего отражения в зеркале, — чтобы помочь ему?