Элоди взглянула на перо, и в зеркале оно поднялось, хотя рядом с Джейн оставалось по-прежнему лежать на полу. Затем Элоди взяла дневник и открыла на чистой странице. Мир отступил, Джейн во все глаза смотрела на печальную молодую женщину в перепачканной кровью одежде. Элоди оставалась неподвижной, только мелко тряслись пальцы. Они внутренне так похожи! От этого на глаза навернулись слезы. Как прекрасно было бы встретиться при других обстоятельствах, возможно в другой жизни. Джейн хотела бы понять, что заставило молодую женщину нападать, почему они обе настроены враждебно? Элоди помогла ей в ту ночь, когда появился Оррен. И она не являлась Августину. Их обеих что-то связывает, нечто пока непонятное. Возможно, непостижимое.
Элоди начала писать.
Джейн затаила дыхание, закрыла глаза и взяла в руки тетрадь. Провела большим пальцем по стержню пера. Надо прогнать надежду, она должна не надеяться, а знать. Открыв глаза и тетрадь, она увидела три слова: «Призраков не существует».
Перечитав их снова, резко подняла глаза на зеркало. Но увидела в нем только свое отражение. Даже когда, вскочив, она подбежала к нему и вцепилась в гладкие края с фацетом.
— Я не понимаю! — кричала она и трясла его, как трясла бы за плечи Элоди. — Вернись! Этого мало! Я ничего не поняла!
Призраков не существует. Слова эхом вновь и вновь проносились в голове. Она видела камень на лице миссис Каннингем. Видела странные фигуры в доме. Слышала, что говорила доктор Низамиева о смерти и воскрешении, составила собственное мнение о том, как Августин изменил своими действиями реальность.
Каннингемы появились вместе, хотя вероятность того, что они умерли вместе, ничтожно мала, и вины Джейн в этом быть не могло. Если призраков не существует, кто те существа, надевшие маски Каннингемов и вытягивающие мысли из ее головы? Если призраков не существует, с кем она спала, если не с Августином? Если призраков не существует, можно ли утверждать, что Августин умер? Эти существа следовали определенным правилам, они появлялись только после наступления темноты, а с восходом солнца исчезали.
Им не удавалось зайти в ее круг. Кто бы ни пришел к ней в облике Августина, это не он и не его дух. Значит, он может быть жив.
— Вернись! — закричала изо всех сил и упала на колени перед зеркалом. Пальцы так надавили на стекло, что оно подернулось паутиной трещин. Элоди исчезла. — Скажи мне, что он жив! Скажи, что он страдает, я готова, ведь тогда буду знать, что он еще дышит!
Если он жив, если она не совершила ошибку… Теперь она знает, как возводить стены и вызывать духов…
Она вернет дверь. И освободит Августина.
Глава сороковая
Каннингемам оставалось всего несколько шагов до спальни, когда Джейн вышла в коридор. Оба выглядели сосредоточенными и озабоченными, такими она видела их только во время встречи с наиболее требовательными и сложными клиентами. Сердце кольнула досада, и Джейн попыталась представить, сможет ли разойтись с ними, но, к сожалению, для этого коридор слишком узкий, а пара заняла почти все пространство. Растерявшись, Джейн отступила на шаг, потом еще на один.
— Джейн, прошу тебя, — заговорила миссис Каннингем. — Подойди к нам, милая. — Она протянула старческие руки с пигментными пятнами, артритными суставами и пухлыми запястьями. Джейн невольно отшатнулась.
Страх, праведный гнев и ярость — она их сдерживала, хотя это давалось непросто. Руки дрожали, пришлось оторвать их от груди и сжать пальцами ткань юбки. Следует быть рациональной, спокойной и собранной — такой, как Августин в операционной. Ведь от нее тоже зависит жизнь.
Однако усталость давала о себе знать все сильнее. Джейн отступила еще на шаг, и нога неожиданно подвернулась. К счастью, она устояла, но инстинктивно опустила глаза и увидела круги, которые нарисовала на полу в огромных количествах. Теперь они могут принести пользу.
Расправив плечи, Джейн заставила себя взять руки миссис Каннингем, испытывая отвращение от того, что прикосновения успокаивают, несмотря на сухость и сдержанность. «Призраков не существует», — напомнила она себе и спешно отбросила эту мысль. Сейчас нельзя позволять себе испытывать ужас. Не сейчас…
— Уйти — всегда проще. — Она заставила себя заговорить первой.
Миссис Каннингем, точнее существо, укравшее ее внешность, улыбнулась и пожала руки Джейн.
— Начнем сначала, — сказала она и взглянула на мужа, словно искала поддержки. Тот согласно кивнул.
— Я требую извинений, — заявила Джейн, делая шаг вперед. Каннингемы одновременно сделали шаг назад — со стороны могло показаться, что они танцуют. Пара замерла у границы круга, начерченного не мелом, а чернилами и металлическим пером.
— Извинений? — переспросил мистер Каннингем. — Роль родителя, опекуна — указать ребенку, что он сбился с пути. Я лишь стараюсь тебе помочь.
— Вы проявили жестокость.
— Жестокость помогает привлечь внимание к самой сути вещей. — Мистер Каннингем вскинул голову. — Наверняка ты уже это усвоила.
Оба улыбались и смотрели с любовью, если не замечать скрытого в глубине глаз отчаяния. Джейн ощущала их голод.
— Вы правы. — Она положила руки им на плечи. — Я усвоила.
Вытолкав пару за пределы круга, она возвела стену. Неизвестно, чего от них ждать, они могут начать браниться, кричать, даже нападать, потому Джейн сделала стену безрассудно высокой и работала быстро. Камни в кладке держались плохо, некоторые покачивались, грозя упасть. Живот отозвался неистовой болью. Каннингемы стояли не шевелясь, лица их будто застыли, все эмоции стерлись. А потом по телам пошли трещины, словно кракелюрный лак нанесли на кожу и одежду. Потом они стали распадаться на части, большие и маленькие, в сторону отлетали хлопья, что добавляло сходства с прогорающими поленьями в камине. Исчезали изгибы и формы, из-под привычного облика опекунов проступал белый камень. Фигуры вытягивались, становясь тонкими, полупрозрачными, головы приобретали форму полумесяца, обращенного рогами вниз. Джейн заставила себя наблюдать за происходящим.
Это не Каннингемы. Призраков не существует. Неизвестно, умерли опекуны или живы, явление существ ничего не значит. Если они и говорили, Джейн не слышала, лишь видела, как головы склоняются, тела скользят по полу. Она увеличила высоту стен, достроила потолок и пол. Тела существ чуть исказились, они будто скрючились. Затем оторвались от земли и повисли в воздухе. Формы их менялись, пока они не стали походить на людей со снимков доктора Низамиевой — магов, заключенных в тюрьму собственных тел. Джейн не сразу поняла, что готова встать в ряд с этими безумцами. Если бы не появилась прислуга, она вполне могла бы, несмотря на боль в животе, возвести стены очень высоко и тогда наверняка стала бы одним из пациентов клиники доктора. Окаменевшую, бесчувственную — ее приняли бы любую.
Не отводя взгляда от своих бесплотных мучителей, она стала пятиться. Прекратила силой энергии удерживать стену, но та не рухнула, даже не качнулась, ни один камешек не выпал со своего места. Существам к ней не подобраться. Они обездвижены, они в западне, словно мухи в каплях янтарной смолы, и это позволило Джейн покинуть коридор без страха и отчаяния. Собрав все необходимое для ритуала — новый кусок мела, свечи, соль, — Джейн сложила их в котомку, сделанную из брошенного здесь же фартука миссис Лутбрайт. Несколько торопливых, лихорадочных минут, в каждую из которых она прислушивалась и бросала взгляд на лестничную площадку третьего этажа, — ни движения, ни голосов.
Наконец Джейн оказалась на месте бывшей двери в подвал. Она сама заменила ее стеной, на которую теперь вынуждена смотреть. Первым желанием было шагнуть, представить, что преграды нет и в крипту легко попасть. Однако теперь Джейн знала, что спешка — проявление слабости. Из-за одной ошибки дом рухнет и погребет под собой подвал. Способна ли она управлять желанием и силой так, чтобы не изменить реальность к худшему?
Заключив существ в круг, Джейн увидела их истинными. Будь возможность начертить его здесь, она бы разобрала камень на элементы и составляющие, возможно написала уравнение или нашла с помощью геометрии решение, как все изменить.
Но круг не обязательно чертить так, чтобы заменивший дверь камень находился в центре. Возводя стены выше обычного, Джейн в какой-то момент заметила, что мир за его пределами меняется: явное блекнет, а тайное выходит на первый план. Она видела скрытые конструкции дома, улавливала их смысл. Реальность можно изобразить. Стена — линза, а не несущая конструкция. Главное — понимать, откуда смотреть.
Джейн нарисовала в воображении стены, потолок, обращая внимание на их структуру, довольно толстые, чтобы они не сливались с реальностью. В животе вновь появилась боль, но ее удалось унять, и она принялась изучать гладкую плиту перед собой. Идеальные углы в девяносто градусов… В реальном мире такое невозможно. Края приглушенно светились. Кончики пальцев покалывало оттого, что процесс создания не имел ничего общего с привычным процессом с использованием пера и бумаги.
И Джейн потянула стену вниз.
Камень поддался.
Стена покосилась, сила тяжести увлекала вниз, ее появление здесь противоречило привычным законам, поэтому она рассыпалась в прах. Джейн оперлась на обломки, существующие лишь в ее воображении, и почувствовала, как и они исчезают. Круг занял свое место. Мир обрел плотность и цвет. Джейн с трудом поднялась на ноги и увидела перед собой темную зловещую дыру. Голова закружилась, тело заполнила раскаленная масса. Держась за дверную раму, она вставила свечи в канделябр и зажгла. Только потом, переведя дыхание, переступила порог подвала.
Свечи мерцали, несколько из них погасли, когда она прибавила шаг. Прохладный влажный воздух окутывал со всех сторон, но она старалась не обращать на это внимания и не думать о том, что на ее пути могут встать призраки. Добравшись до длинного стола со стульями, она отчетливо ощутила на себе приста