– Ага! – с легкостью признался Илья и с энтузиазмом поведал обескураженному собранию: – А, знаете ли вы, друзья мои, что у царя Ахава была жена, и звали ее Иезавелью? Акхат, все правильно?
Чародей неохотно кивнул.
– Она ведь была очень влиятельная дама, так?
– Она была величайшей правительницей, – почтительно ответил Акхат.
Илья кивнул и увлеченно продолжил:
– Так вот, друзья, эта самая миссис Ахав, ну, в смысле Иезавель, была финикийской принцессой из города Тир, и ее бракосочетание с израильским царем было классическим примером династического брака, призванного укрепить связь между Израилем и Тиром против общих врагов. В общем, игра престолов и все такое.
Терпение Сергея наконец лопнуло:
– Илья, ты решил нам посреди ночи прочитать лекцию по истории? Считаешь, это подходящее место и время?
– Да, а что? – Тот невинно захлопал ресницами.
Друзья тактика смотрели на него с терпеливым ожиданием. Они-то прекрасно знали, что Илья не стал бы просто так устраивать экскурсию в историю древнего мира. Остальных слушателей рассказ тоже увлек.
– Да вы послушайте! – Илья замахал руками на старателя, чтобы не перебивал. – Это интересно, вот увидите! Дело в том, что, в отличие от соседней – братской, но враждебной – Иудеи, где к этому времени основательно укрепился монотеизм, в Израиле царили разброд и шатания. Здесь были сильны как позиции более современной веры в единого бога, так и прежних языческих культов. Иезавель была финикийкой и, разумеется, язычницей. Она фанатично поклонялась богу Баалу. Поэтому неудивительно, что после ее воцарения на троне Израильского царства война между единобожниками и многобожниками – последователями культов Баала, Астарты и прочих богов – разгорелась с новой силой. Вы следите за моей мыслью? Отлично! Но то была не обычная религиозная война и даже не просто борьба за власть.
Вмешался Акхат:
– Разумеется. Это была война за право на магию! Я же объяснял…
– Да-да, я помню. Другими словами, обе стороны отвергали образ жизни друг друга. Особенно бескомпромиссными были единобожники. Они не принимали ни языческих обрядов, ни занятий колдовством…
– Еще как принимали! – Акхат не на шутку рассердился, Илья затронул больную для него тему. – Но только для себя! Придумали, что волшебная сила, не идущая от их единого бога, а просто сама по себе – происки злых сил, и за ее использование следует карать смертью!
– Спасибо за поправку, Акхат. – Илья слегка поклонился. – Но вот что мне не давало покоя. Акхат, вы рассказывали, что единобожники во главе с могущественным магом за один день истребили ваших собратьев-чародеев… А еще вам не понравилось мое имя. Я, как говорит Эрик, сложил два и два, и вот что получилось.
Стало очень тихо. Лицо Акхата превратилось в непроницаемую маску, а все остальные обратились в слух, боясь пропустить хоть слово.
– Духовным лидером и предводителем единобожников был пророк Илия. Мой тезка. Известно, что его люди истребили жрецов культа Баала на реке Кишон у горы Кармель. Это и была та резня, о которой вы говорили, верно?
Чародей не ответил.
– Акхат, вы жрец?
Тот по-прежнему все молчал, и тишину вдруг разорвал казавшийся на редкость неуместным смех Ани:
– Разумеется, он жрец! Мог бы просто спросить!
Илья и бровью не повел. Он продолжал сверлить чародея взглядом.
– Акхат, судя по тому, что вы были очень сильным магом – настолько, что вас даже не смогли убить, как остальных, и пророку Илие пришлось хитростью поймать вас в магическую ловушку, – вы и жрецом были не последним, не так ли?
– Так, – наконец-то ответил Акхат. – Я был верховным жрецом в храме Баала на горе Мегиддо.
Студентки восхищенно ахнули, а остальные по-новому взглянули на чародея, не зная, как реагировать на такую новость.
Сергей сказал:
– Илья, все это действительно очень интересно, но ты говоришь о делах трехтысячелетней давности! За тысячу лет до появления христианства – это же сдуреть какая седая древность! Почему это вдруг стало так важно именно сейчас?
Илья обвел взглядом собравшихся вокруг него людей, ждущих объяснений.
– А когда же, если не сейчас? Друзья мои, вам, конечно, известно, что во многих древних культурах практиковали человеческие жертвоприношения? Шумеры, например. В доколумбовой Америке – ацтеки, инки, майя… – Он повернулся к Инке и Майе: – Девочки, без обид, я не про вас. И в Ханаане тоже приносили людей в жертву богам. Акхат, вы совершали ритуалы жертвоприношения?
Чародей молчал.
Илья понизил голос:
– Акхат, скольких детей вы убили?
По комнате прокатился вздох ужаса:
– Детей?!
– Конечно, – кивнул Илья. – Известный исторический факт: в жертву приносили детей. Баал, Астарта и их друзья по пантеону были знаменитыми детоубийцами. Акхат, ну, подтвердите, а то моим слабохарактерным современникам трудно поверить.
Это замечание было не совсем верным. «Современники» верили, а некоторые и ранее знали, что такое в древности имело место. Их шоковое состояние было вызвано другим: тем, что подобный ужас, казавшийся похороненным во тьме веков, вдруг стал актуален здесь и сейчас. Особенно потрясенными выглядели Инка и Майя. Играя в «жриц Астарты», они как-то не задумывались о кровавых ритуалах. Приносили в жертву богине цветы и фрукты, а ей, выходит, было нужно совсем иное…
Акхат расправил плечи, вскинул голову и шумно втянул в ноздри воздух.
– Обычно младенцев.
Эпизод 55. Горькая правда
Почти все отпрянули от Акхата, словно он вдруг стал заразным. Единственными, кто остался на месте, были Илья и Аня. Илья – потому что словесный поединок с чародеем был еще далек от завершения, а Аня – потому что, в отличие от подруг, испытывала не столько ужас, сколько жгучее любопытство.
Между тем верховный жрец культа Баала из древнего Мегиддо смотрел вокруг себя вызывающе и гордо. Если кто-то ожидал от него раскаяния, то ничего и отдаленно похожего Акхат не выказывал.
Сергей не удержался, чтобы не спросить:
– И ваши люди с этим соглашались? Отдавать на заклание собственных детей?
Акхат усмехнулся:
– Люди? Вы, я вижу, совсем не понимаете… Боги не просто требуют жертву. Они требуют отдать им самое дорогое, что у тебя есть, – собственного ребенка. – Он обвел взглядом слушателей, которые, будучи уверенными, что их уже ничто не способно поразить, только что испытали еще большее потрясение. – Мы, жрецы, проводили через огонь своих новорожденных. Думаете, при этом наша душа не выворачивалась наизнанку? Думаете, мы не желали иной доли нашим чадам? Но нет жертвы более высокой, чем невинное дитя священнослужителя – тем более первенец. Конечно, если у жрецов не было детей, то находились другие… Люди понимали священный смысл жертвы, ведь это высокий и героический акт во имя благополучия и процветания всего рода!
В лишенной отопления комнате всю ночь царил холод, но в эту минуту, казалось, сама Снежная королева коснулась ее своим ледяным дыханием. Таковым был эффект от слов жреца.
– И как? – ядовито спросила Ивон, прожигая Акхата ненавидящим взглядом. – Помогало? Боги давали все, о чем вы просили?
– Если проявляли милость, то да. Но это неважно. Вы так и не поняли… Жертву богам приносят не только ради выгоды или искупления. А еще и потому, что служение богам важнее всего на свете, даже жизни!
– И важнее, – Нелл не верила своим ушам, – собственных детей?!
– Конечно, – невозмутимо подтвердил Акхат. – Когда твой бог требует жертву, вопросов не задаешь. Любовь к богу намного важнее любви к своему ребенку.
– Любовь? – Илья покачал головой. – Вы называете это любовью?
Акхат ни капли не смутился:
– Не просто любовью. А высшим ее проявлением.
Илья повернулся к ошеломленным ребятам и заметил:
– Единобожники тоже ставили служение богу выше всего на свете. Но для своего времени они были прогрессивны – например, категорически осуждали человеческие жертвоприношения. Эти чудовищные ритуалы были одной из важнейших причин, почему они вели беспощадную войну с более древними культами.
– Не только поэтому, – раздраженно возразил Акхат. – Единоличное владение магией – вот что было истинной причиной! – Он ткнул пальцем в сторону Ивон и Нелл. – Вы нападаете на меня и моих единоверцев, а ведь это не мы, а единобожники убили бы вас за занятие колдовством! Были времена, когда вас, девушки, сожгли бы как ведьм просто за то, что вы хороши собой! И это мы – злодеи?!
Нелл и Ивон вздрогнули. Девушки вспомнили, как в одной из миссий Призраков их и правда едва не сожгли по обвинению в колдовстве.
Между тем Акхат разгорячился и из обвиняемого превратился в обвинителя:
– Вот вы утверждаете, что единобожники отменили приношение детей в жертву. Так? – В ответ на кивок Ильи чародей разразился хохотом. – Отменили? Единобожники? Да они веками истребляли все живое в захваченных городах и, уж поверьте, не щадили даже младенцев! Ох, вы, должно быть, шутите! Я три тысячи лет наблюдаю за этим миром, и знаете, что? Жертвоприношения детей не прекращались ни на день! Да, это больше не происходило на священном алтаре, так что с того? Голодные крестьяне продавали дочерей богатым землевладельцам, чтобы выжить! Девочки во все времена были отличным товаром. Сыновей забирает из семьи бездушное государство, чтобы отправить умирать за чужие интересы! Властолюбцы всех мастей промывают юные мозги с малолетства в стремлении сотворить для себя послушных болванов! Фанатичные правители приносят в жертву целые поколения – юнцов с горячими сердцами, которые так легко воспламенить ради своих безумных высоких целей! Детьми шантажируют! Детьми наказывают! Детей превращают в орудие мести! Вынуждают стать заложниками тупых правил, бессмысленной фамильной чести, чужой вражды, ошибок и заблуждений отцов и дедов… Калечат их души, чтобы взрастить подобных себе покорных и безмозглых чудовищ! Детей кладут не на божественный алтарь, а на алтарь безудержной человеческой алчности и подлости! И все это происходит на протяжении тысяч лет в мире, где, как вы заявляете, «детей больше не приносят в жертву»! А ими жертвуют ежечасно! Прямо сейчас, пока мы с вами разглагольствуем, где-то там, – палец чародея взметнулся в сторону окна, – чьи-то дети приносятся в жертву из-за ненасытной корысти, властолюбия и безразличия взрослых лицемеров!