Глава 27
На Матса Енсена орал по телефону начальник транспортной фирмы. Шея у датчанина пошла красными пятнами, он пытался объяснить ситуацию. Пиа слышала раздраженный голос в телефонной трубке, слышала, как начальник кричит про нарушение сроков и просранную доставку.
— Но… но люди ведь должны помогать дру…
— Вычту из зарплаты. Считай, что это моя тебе помощь.
— Ну спасибо. — Матс нажал «отбой».
Пиа молча сидела рядом с шофером. За окнами проносился густой лес. В кабине стоял гул от тяжелых капель дождя. В боковых зеркалах Пиа видела, как мотается прицеп, видела деревья, мимо которых они проезжали.
Матс, не отрывая взгляда от дороги, сунул в рот никотиновую жвачку. Грохотал мотор, гремели, соприкасаясь с асфальтом, тяжелые колеса.
Пиа смотрела на календарь, раскачивающийся от неровного хода машины. Лохматая женщина, стоя в бассейне, обнимала надувного лебедя. Внизу дата: август 1968 года.
Дорога пошла под горку, и в фуре загрохотал груз — брусковое железо.
Далеко впереди, в просвете между деревьями, сквозь пелену дождя ярко засветилось что-то синее. Дорогу перегородила полицейская машина.
У Пии тяжело и быстро забилось сердце. Она не сводила глаз с полицейской машины и женщины в темно-синей рубашке; та махала обеими руками. Фура еще не успела остановиться, а Пиа уже открыла дверь. Мотор вдруг с натугой загудел, под колесом что-то громко хрустнуло.
Пиа, цепляясь за поручни, вылезла из кабины и побежала к женщине в полицейской форме. У нее кружилась голова.
— Где машина? — спросила женщина.
— Как «где»? Вы о чем?
Пиа не отрываясь смотрела на женщину, пытаясь прочитать что-нибудь на мокром лице, но только испугалась серьезности ее взгляда. Пиа почувствовала, что у нее подгибаются ноги.
— Вы видели машину, когда обгоняли ее? — уточнила женщина в форме.
— Как «обгоняли»? — слабым голосом спросила Пиа.
Подошел Матс.
— Мы ничего не видели, — сказал он. — Наверное, вы слишком поздно устроили засаду.
— Ничего подобного. Я проехала всю дорогу, я же по ней приехала…
— Ну и где в таком случае эта машина?
Мирья кинулась к патрульной машине и вызвала коллегу.
— Лассе? — задыхаясь, проговорила она.
— Я тебя вызывал, ты не отвечала. У тебя там все нормально?
— Да где эта чертова «тойота»? — почти закричала Мирья. — Фура здесь, а «тойота» пропала.
— Других дорог здесь нет.
— Надо объявить машину в розыск. Перегородить восемьдесят шестое в другом направлении.
— Я сейчас отдам приказ. — И Лассе отключился.
Пиа стояла возле патрульной машины. Одежда промокла насквозь. Сержант Мирья Златнек села на водительское место, оставив дверцу открытой.
— Вы говорили, что спасете его, — сказала Пиа. — Вы обещали, я же вам поверила!
— Я знаю. Я ничего не понимаю, этого просто не может быть. По этим дорогам невозможно ездить на скорости под двести километров, у машины не было шансов проскочить мост до того, как там встал Лассе.
— Но где-то же она есть, — тяжело сказала Пиа и сорвала с рубашки белый воротничок.
— Подождите, — сказала вдруг Мирья. И вызвала отдел связи.
— Это машина триста двадцать один, — торопливо проговорила она. — Нам нужна еще одна машина, немедленно… Перед Аспеном… Тут есть одна узкая дорога, кто ее знает — может проехать от Чевсты до самого Мюккельшё… да, именно… Кто, вы сказали? Хорошо, тогда он будет здесь минут через восемь — десять…
Мирья вылезла из машины, посмотрела на дорогу, словно все еще надеялась на появление «тойоты».
— Мой мальчик… он пропал? — спросила ее Пиа.
— Им некуда было деться. — Мирья изо всех сил старалась говорить терпеливо. — Я понимаю, как вы встревожены, но мы их возьмем. Они, видно, где-то свернули и остановились, но никуда не делись… — Она замолчала, вытерла со лба дождевую воду, глубоко вдохнула и продолжила: — Мы перекроем оставшиеся пути, а потом поднимем вертолет спасательной службы…
Пиа расстегнула верхнюю пуговицу рубашки и оперлась одной рукой о капот полицейской машины. Дышать становилось все труднее; она пыталась успокоиться, но в груди что-то дергалось. Она понимала, что должна чего-то потребовать, но не могла собраться с мыслями. Она чувствовала только безнадежный страх и растерянность.
Глава 28
Хотя дождь лил по-прежнему, в лесу с деревьев падали только редкие капли.
Большой белый полицейский автобус неподвижно стоял под дождем на площадке посреди Бригиттагордена. В автобусе устроили что-то вроде штаб-квартиры; за столом с картами и ноутбуками сидели мужчины и женщины.
Разговор о начавшемся расследовании прервался — все слушали радиопереговоры о пропавшем мальчике. Полиция устроила засады на шоссе номер триста тридцать, на мосту Индальсбрун, возле Чевсты, и севернее, на шоссе номер восемьдесят шесть. Сначала полицейские уверенно говорили, что без труда остановят машину, а потом замолчали. Десять минут длилась пауза, потом из радио донесся треск и срывающийся голос доложил:
— Она пропала, машина пропала… она должна была быть здесь, но ее нет… Мы перегородили на хрен все дороги, какие тут есть, но она просто растворилась в воздухе… Я не знаю, что делать. — У Мирьи был усталый голос. — Мать мальчика сидит в моей машине, я поговорю с ней…
Полицейские в автобусе сидели тихо. Когда радио замолчало, они собрались вокруг лежащей на столе карты. Буссе Норлинг вел пальцем по шоссе номер восемьдесят шесть.
— Если дорогу перегородили тут и тут… машина никак не могла исчезнуть, — сказал он. — Очевидно, она свернула в какой-нибудь гараж в Бекке или Бьеллсте… или поехала по какой-нибудь лесовозной дороге, но это черт знает как странно.
— Они куда-нибудь да приедут, — заметила Сонья Раск.
— Мне одному кажется, что машину угнала Викки Беннет? — осторожно спросил Буссе.
Стук капель по крыше стал реже, но вода все так же лилась потоками по окнам автобуса.
Сонья села за ноутбук, вошла во внутреннюю полицейскую сеть и стала проверять базы подозреваемых и находящиеся в производстве дела о злоупотреблении опекунством.
— В девяти случаях из десяти… — начал Гуннарссон, откинувшись на спинку стула и чистя банан, — затруднения подобного рода разрешаются сами собой… Я так думаю, она сидела в машине со своим мужиком, они поругались; наконец он решил, что с него хватит, высадил ее на обочину и уехал.
— Она не замужем, — напомнила Сонья.
— По статистике, — продолжал Гуннарссон тем же менторским тоном, — большинство детей в Швеции рождается вне брака…
— Вот, — перебила его Сонья. — Пиа Абрахамссон ходатайствовала о личном опекунстве над своим сыном Данте, а отец пытался обжаловать…
— Значит, мы теряем связь с Викки Беннет? — спросил Буссе.
— Попробуйте сначала связаться с отцом, — предложил Йона.
— Я займусь этим, — вызвалась Сонья и ушла в глубь автобуса. Йона спросил:
— А что было под окном Викки Беннет?
— На земле — ничего, но мы нашли отпечатки и следы свернувшейся крови на подоконнике и на внешней стороны рамы, — ответил один из криминалистов.
— А на опушке?
— Мы не все успели осмотреть — пошел дождь.
— Но Викки, скорее всего, побежала прямо в лес, — задумчиво проговорил комиссар.
Он взглянул на Буссе Норлинга, сидевшего на старом стуле. Буссе согнулся над картой с циркулем, воткнул острие в Бригиттагорден и очертил круг.
— Машину угнала не она, — заявил Гуннарссон. — Черт возьми, невозможно три часа идти по лесу до восемьдесят шестого шоссе, а потом по самому шоссе, пока…
— Но в ночное время ориентироваться нелегко… так что она могла идти и три часа, — заметил Буссе.
Он пальцем прочертил на карте полукруг: с востока от болотистой местности — наискосок на север. Йона сказал:
— Тогда время сходится.
— Отец Данте сейчас на Тенерифе, — крикнула Сонья из хвоста автобуса.
Улле Гуннарссон тихо выругался, подошел к рации и вызвал Мирью Златнек.
— Это Гуннарссон. Вы сняли свидетельские показания у матери?
— Да, я…
— Получили какие-нибудь особые приметы?
— Это было нелегко. Мать тонет в эмоциях и не может дать связную картину. — Мирья шумно выдохнула. — Она страшно нервничает, говорит про скелет с нитками из рук, скелет вышел из леса. Девочка с окровавленным лицом, девочка с ветками вместо рук…
— Но она говорит — «девочка»?
— Я записала ее показания, но она говорит такие странные вещи… Ей надо успокоиться, только тогда она расскажет нам что-нибудь как следует…
— Но она упомянула какую-то девочку? — медленно проговорил Гуннарссон.
— Да… несколько раз.
Глава 29
Йона остановил машину возле заграждения на триста тридцатом шоссе, поздоровался с полицейскими, предъявил удостоверение и поехал дальше вдоль Индальсэльвен.
Комиссар уже знал, что воспитанниц Бригиттагордена временно поселили в гостинице «Ибис». Куратор Даниель Грим лежит в отделении скорой психиатрической помощи в больнице лена; заведующая, Маргот Лундин, находится у себя дома в Тимро, а Фадуумо Ахмед, который, когда требовалось, работал в Бригиттагордене санитаром, сейчас в отпуске и гостит у своих родителей в Венерсборге.
Сержант Мирья Златнек сказала, что Пиа Абрахамссон не устает твердить — она видела худенькую девочку с забинтованными руками. После этого стало ясно, что машину, в которой сидел малыш, угнала именно Викки Беннет.
— Какая-то загадка. Почему она не угодила в засаду на дороге? — сказал Буссе Норлинг.
В воздух подняли вертолет, но машины нигде не было — ни в поселке, ни на лесовозных дорогах.
Нет тут никакой загадки, подумал Йона. Девочке просто удалось спрятаться, не доезжая до полицейской засады.
Но где?
Она должна знать кого-то из жителей Индаля, кого-то, у кого есть гараж.
Комиссар потребовал, чтобы ему дали поговорить с воспитанницами, в присутствии детского психолога и опекуна из Службы помощи жертвам преступления. Комиссар обдумывал детали первого собрания, когда Гуннарссон вернул двух девчонок, убежавших в лес. Маленькая рыжая девочка смотрела телевизор и билась головой о стену. Девочка по имени Инди припомнила, что закрытые руками глаза как-то связаны с Викки, а потом, сообразив, что Викки пропала, девчонки стали кричать, перебивая друг друга. Некоторые воспитанницы утверждали, что она уснула, приняв слишком большую дозу стесолида. Альмира сплюнула на пол, Инди принялась тереть лицо и испачкала руки голубыми тенями с век.