что девочка лежит на полу. Флора увидела крестики, вспомнила, что они означают бахрому коврика в спальне.
У Флоры тогда дрожала рука, и бедро девочки вышло тонким, как голая кость.
Пальцы на лице — просто черточки. За ними видна прямая линия рта.
Стул возле кухоньки снова скрипнул.
Флора тяжело моргнула и уставилась на рисунок.
Ей показалось, что пальцы как будто раздвинулись, и теперь был виден глаз.
Девочка смотрела на Флору.
Флора дернулась, когда в трубах что-то лязгнуло, и оглядела комнатушку. По дивану бродили черные тени, стол скрылся в темном углу.
Она снова взглянула на рисунок. Гла́за больше не было видно. Через нарисованное на бумаге в клеточку лицо шла складка.
Трясущимися руками Флора попыталась разгладить листок. Глаза девочки были скрыты за тонкими пальцами. На расчерченной бумаге виднелась только часть рта.
Вдруг у нее за спиной скрипнул пол, и Флора торопливо оглянулась.
Никого.
Она снова стала рассматривать рисунок — пока глаза не заслезились.
У сердца, висевшего над головой девочки, были неровные края.
Флора медленно рассмотрела прядки волос и снова вернулась к пальцам, лежащим на лице. Вдруг Флора инстинктивно отдернула руки от листа — рот нарисованной девочки больше не был прямой чертой.
Теперь он как будто кричал.
Флора вскочила, задыхаясь, уставилась на рисунок, на кричащий рот, прикрытый пальцами. Она хотела было позвать комиссара, как вдруг увидела девочку наяву.
Та пряталась в шкафу у стены, словно желая как можно дольше оставаться незамеченной, но из-за нее дверца шкафа не закрывалась. Девочка стояла неподвижно, закрыв лицо руками. Потом чуть раздвинула пальцы и посмотрела на Флору одним глазом.
Флора уставилась на девочку.
Та, продолжая закрывать лицо руками, что-то сказала, но Флора не смогла различить слов. Она подошла ближе и сказала:
— Я не слышу.
— У меня будет ребенок, — произнесла девочка, все так же закрываясь руками. Она с удивлением погладила себя по затылку, вытянула руку, посмотрела на кровь и покачнулась. Из затылка по спине ручьем текла кровь.
Рот открылся, но она не успела ничего сказать — только покачала головой, и ее тонкие ноги подогнулись.
Йона вбежал, услышав, как в комнате что-то с грохотом обрушилось.
Флора лежала на полу перед полуоткрытым шкафом. Потом села и в смятении посмотрела на комиссара:
— Я видела ее… она беременна…
Комиссар помог Флоре встать.
— Вы спросили ее о том, что произошло?
Флора помотала головой и взглянула на пустой шкаф.
— Никому ничего нельзя видеть, — прошептала она.
— В каком смысле?
— Миранда сказала, что она была беременна, — заплакала Флора и отступила назад.
Потом вытерла слезы, посмотрела на опрокинутый шкаф и вышла. Йона взял со стула ее пальто и последовал за ней. Флора уже поднималась по лестнице, ведущей на улицу.
Глава 144
Сидя на ступеньках антикварного магазина, Флора застегивала пальто. На ее щеки вернулся румянец, но она молчала. Комиссар стоял на тротуаре, прижав к уху телефон. Он звонил главному патологоанатому Нильсу Олену в отделение судебной медицины Каролинской больницы.
— Подожди, — послышался гнусавый голос Нолена. — У меня теперь смартфон.
Что-то затрещало прямо в ухо комиссару.
— Итак?
— У меня короткий вопрос.
— Фриппе влюбился, — объявил Нолен.
— Прекрасно, — миролюбиво ответил Йона.
— Я только боюсь, что он будет горевать, когда все закончится. Понимаешь, о чем я?
— Да, но…
— Так о чем ты хотел спросить?
— Миранда Эриксдоттер была беременна?
— Ни в коем случае.
— Так ты помнишь девочку, которая…
— Я всех помню, — сварливо перебил Нолен.
— Правда? Ты об этом не говорил.
— А ты и не спрашивал.
Флора поднялась со ступенек и теперь стояла, обеспокоенно улыбаясь.
— Ты уверен, что…
— Абсолютно уверен, — перебил Нолен. — Она и не могла забеременеть.
— Не могла?
— У нее в яичниках была большая киста.
— Это знаю, спасибо… Передай привет Фриппе.
— Передам.
Йона нажал «отбой» и посмотрел на Флору. Улыбка медленно сползла с ее лица.
— Зачем вы это делаете? — серьезно спросил комиссар. — Вы сказали, что убитая девочка была беременна, но она даже не могла забеременеть.
Флора слабо махнула рукой на дверь подвала:
— Я помню, как она…
— Но это же неправда. Она не была беременна.
— Я, собственно, что имела в виду… — прошептала Флора. — Я имела в виду; она сама сказала, что беременна. Но это неправда, она не была беременна. Она только думала так. Думала, что беременна.
— Jumala![18] — вздохнул Йона и пошел вверх по Уппландсгатан к своей машине.
Глава 145
Здесь было дороговато, и Даниель смутился, заглянув в винную карту. Он спросил Элин, что она хочет, но она только с улыбкой покачала головой. Даниель тихонько откашлялся, спросил официанта о домашнем вине, передумал, прежде чем тот успел ответить, и попросил порекомендовать красное вино к горячему. Молодой человек посмотрел в винную карту и назвал три сорта вина, очень разные по цене. Даниель выбрал самое дешевое, сказав, что южноафриканское «Пино Нуар» будет в самый раз.
Официант сказал «спасибо», забрал карту и меню. Где-то в глубине зала за столом сидела целая семья.
— Не обязательно было приглашать меня в ресторан, — сказала Элин.
— Мне просто захотелось вас пригласить, — улыбнулся Даниель.
— Так любезно с вашей стороны. — Элин отпила воды.
Официант пришел переменить приборы и винные бокалы, но Элин продолжала разговор, словно не замечала его.
— Адвокат Викки отказалась защищать ее, — тихо сказала она. — Но мой семейный адвокат Юханнес Грюневальд… он уже занимается делом.
— Это же отлично, — успокаивающе сказал Даниель.
— Больше допросов не было, говорят, что она призналась. — Элин осторожно кашлянула. — Я сама вижу, что Викки — отличный кандидат. Приюты, побеги, казенные заведения, приступы ярости… все указывает на нее. Но я все равно верю, что она невиновна.
— Знаю.
По щекам Элин потекли слезы; она опустила голову. Даниель встал, обошел столик и обнял ее.
— Прости, что я столько говорю о Викки. — Элин покачала головой. — Вы сами говорили, что не верите, будто это она. То есть я по-другому и не… Но, кажется, так думаем только мы с вами…
— Элин, — серьезно сказал Даниель, — ни во что такое я не верю. Та Викки, которую я знал, никогда бы не совершила убийства.
— Я хочу вас спросить… Кажется, Туула видела Викки с Мирандой.
— В ту ночь?
— Нет, раньше… — Элин умолкла. Даниель обнял ее за плечи, заглянул в глаза.
— А что? — спросил он.
— Викки с Мирандой играли в какую-то игру… прижимали руки к лицу. Я не рассказывала об этом полиции, потому что тогда Викки подозревали бы еще основательнее.
— Но, Элин…
— Скорее всего, это просто пустяки, — быстро проговорила Элин. — Я спрошу Викки, когда будет возможность. Она наверняка объяснит, во что они играли.
— А если нет?
Даниель замолчал: к столику, неся бутылку вина, приближался официант. Элин вытерла щеки, Даниель сел на место, положил на колени салфетку и дрожащей рукой поднес бокал ко рту.
— Очень вкусно, — несколько торопливо заметил он. Они с Элин молчали, пока официант разливал вино, потом тихо сказали «спасибо» и, оставшись одни, словно бы тайком взглянули друг на друга.
— Я снова хочу стать ресурсной семьей для Викки, — серьезно сказала Элин.
— Вы твердо решили?
— Думаете, не справлюсь? — улыбнулась Элин.
— Речь не об этом. Викки склонна к самоубийству… Ее дела пошли на лад, но у нее все еще сильно выражено автодеструктивное поведение.
— Она сама ранит себя? Да?
— Ей стало лучше, но она режет себе руки, глотает таблетки, и… я считаю необходимым, чтобы кто-то был рядом с ней круглые сутки.
— Значит, вы не сможете рекомендовать меня?
— Ей нужна профессиональная помощь, — мягко пояснил Даниель. — В Бригиттагордене ей не помогали в достаточной степени, денег не хватало, но…
— Что именно ей нужно?
— Круглосуточный медицинский присмотр.
— А терапия?
— У меня всего час в неделю с воспитанницами, по два часа я занимаюсь с некоторыми девочками, но это слишком мало, если…
У Элин зазвонил телефон; она извинилась, взглянула на дисплей. Звонил Юханнес Грюневальд, и Элин ответила сразу.
— Что случилось? — торопливо спросила она.
— Я все проверил. Прокурор действительно решила ходатайствовать в суде о заключении под стражу, не проводя дополнительных допросов. Я поговорю с судом первой инстанции насчет точного времени, но нам понадобится еще несколько часов.
— Викки примет помощь от нас?
— Я говорил с ней. Она сказала, что согласна, чтобы я представлял ее интересы.
— Она упоминала про меня?
— Да.
— Сказала что-нибудь?
— Она… ее накачали лекарствами, и…
— Что именно она про меня сказала? — настаивала Элин.
— Ничего, — коротко ответил Юханнес.
Даниель увидел, как красивое гладкое лицо Элин на миг исказилось от боли.
— Встретимся в больнице, — сказала она. — Лучше поговорить с ней об этом напрямую, прежде чем мы двинемся дальше.
— Верно.
— Когда ты сможешь быть в Южной больнице?
— Через двадцать минут…
— Тогда увидимся. — Элин закончила разговор и встретила вопросительный взгляд Даниеля.
— Хорошо… Викки согласилась, чтобы Юханнес представлял ее интересы. Поеду в больницу прямо сейчас.
— Сейчас? Вы же не успеете поесть!
— Все выглядит невероятно вкусно… — Элин встала. — Но мы сможем поесть потом.
— Верно, — тихо согласился Даниель.
— Вы не поедете со мной в больницу?
— Не знаю. Не знаю, смогу ли.
— Я не хочу сказать, что вам надо войти в палату. Просто мне было бы спокойнее, если б я знала, что вы ждете меня у входа.