В глаза бросились комнаты, где когда-то жили или работали люди. Девушка выключила прибор ночного видения, полагая, что там могло сохраниться хоть что-то из изумительных красок XXI века, но увидела лишь те же самые серо-коричневые тона. Все остальные оттенки погубило время.
Она потянула за левую стропу и полетела к первому небоскребу. Высота составляла две тысячи футов, но Магнолия падала с пугающей скоростью. Даже если ей удастся приземлиться на крышу на такой скорости, она навсегда останется на ней.
Девушка перевела взгляд с башен на купол. Разрыв все ширился, в парашюте теперь зияла огромная дыра. Ничего не выйдет.
Врешь, еще как выйдет. Скоро ты побежишь на пляж и окунешь в океан ноги – в точности как мечтала, когда была ребенком.
Она чуть не рассмеялась, когда поняла как же глупо это звучит, ведь пролетая над краем долины, она лишь мельком увидела за небоскребами море.
Одна из строп неожиданно лопнула, и купол сложился пополам. Теперь, когда с отказавшим парашютом ее связывали только три стропы, девушка беспомощно полетела к первой башне. Стропы перекрутились, она завертелась в воздухе, взор застелило сплошное, размытое серо-коричневое пятно.
Она падала, практически не сопротивляясь, и хотя высоту определить не могла, при таком приземлении вряд ли можно было выжить.
Магнолия тихо засмеялась, издав едва слышный писк, удививший ее саму. Вся ее жизнь была чередой неудач, но хуже, чем сегодня, еще не было. Случившегося было вполне достаточно, чтобы ее рассмешить. В последние секунды своего жалкого существования она не собиралась орать от страха.
– Да пошло оно все! – завопила девушка.
От вращения ее затошнило, во рту появился привкус выпивки, желчи и картошки на масле. Магнолия стремительно летела на крышу башни. Она слегка подогнула колени, потянула до конца обе стропы, чтобы превратить жалкие остатки купола в «подушку» и смягчить удар.
Когда вращение прекратилось, девушка еще раз глянула на небоскреб. Надо взять левее, подальше от крыши. Она с трудом сглотнула и произнесла первую за много лет молитву, смутно помня слова, которые Уивер повторял во время того эпического дайва в оранжевую зону.
Боже, я не заслуживаю твоей милости, но пожалуйста, прошу тебя даровать мне…
Ее взгляд сосредоточился на горизонте. Перед смертью ей, по крайней мере, удалось увидеть океан.
Когда купол за что-то зацепился, ее яростно тряхнуло, но стропы тут же сорвались, и она полетела вперед, будто выпущенная из исполинской рогатки. И лишь когда ей ободрала руку сталь, девушка поняла, что оказалась внутри здания. Она влетела прямо на этаж, открытый всем ветрам, спутанные стропы с куполом задержала какая-то преграда, которой, в то же время, оказалось недостаточно для того, чтобы до конца ее остановить.
Правый ботинок врезался в арматуру. Ногу тут же прострелила боль, рванувшаяся вверх по бедру. Ощущение было такое, будто у нее, на хрен оторвало чертову ступню.
Девушку несло вперед до тех пор, пока стропы парашюта не зацепились за какое-то препятствие, да так там и застряли. Ее с силой рвануло назад.
Что-то лопнуло. Может, кость? Или сухожилие? Жгучая боль была нестерпимой, глаза застелила красная пелена, пока обзор полностью не перекрыл кровавый туман.
Приложив огромное усилие, Магнолия сделала несколько глубоких вдохов. В ушах с воем аварийной сирены шумела кровь. В организм поступила дополнительная порция кислорода, и красная завеса постепенно отступила. Чтобы справиться с болью, девушка закусила губу. Ничто так не позволяет забыть о боли, как новые мучения.
Она чувствовала, что ноги не касаются поверхности. Магнолия повисла на балке на одном из верхних этажей небоскреба, а перед ней, всего в десяти кварталах, предстало самое красивое зрелище, какое она только видела. Огромные волны лизали линию прибоя, набрасывались на берег и отступали обратно в море. Вблизи океан казался еще прекраснее, чем она представляла раньше.
Магнолия вдруг подумала, что ей, пожалуй, требовалась совсем не удача – ей лишь надо было немного веры.
Она так долго висела на балке и смотрела вдаль, что потеряла счет времени. На берегу лежал проржавевший корпус корабля размером с «Улей». Судя по огромной пробоине в корпусе по правому борту, времена, когда он мог ходить по морю, давно закончились.
За этой развалиной на каменистом мысу рвалась в небо колоннообразная башня. Похожее здание она когда-то видела в книжке с картинками из библиотеки «Улья». Это был маяк, построенный, чтобы указывать кораблям, что берег уже близко.
Над головой вспыхнула яркая дуга, подсветив сзади красный купол башни. Посреди тусклого, серо-коричневого пейзажа тот выделялся, словно костер в ночи.
Магнолия поняла, что в одиночестве могут быть и преимущества. Поскольку над ней теперь не было ни капитана, ни коммандера, отдававших приказы, она была вольна делать что угодно. От возбуждения в груди гулко бухало сердце. Она решила наведаться на этот маяк – сразу после того, как окунет в океан ноги.
С улицы внизу донесся какой-то шум, напоминавший скрип, и вернул девушку в реальность. Она затаила дыхание, медленно повернулась в путанице строп и попыталась отыскать источник звука. Дорогу заполонили автомобили старого мира, уже давно бесполезные. Чтобы шум повторился, ей пришлось ждать несколько секунд. У тоннеля на усеянном обломками поле что-то промелькнуло.
Внизу было что-то или кто-то. Может, она все же была тут не одна?
Семь
Капитан Леон Джордан склонился над столом в комнате для совещаний и втянул носом воздух. Аварийные сирены и крики членов команды стихли. Наступил момент тишины, и он наконец-то мог собраться с мыслями.
От штурвала на руках горели мозоли. Вот что бывает, когда часами сжимаешь деревянные рукоятки. Заноза в ладони ситуацию тоже не красила. Он стал двадцать вторым капитаном, которому было суждено исходить кровью и потом за дубовым штурвалом. Если дела когда-нибудь придут в норму, он прикажет Роджеру отшлифовать колесо песком и заново покрыть лаком.
Джордан напомнил себе, что ему еще повезло. Рули привели в порядок, буря осталась далеко, а Магнолия, повсюду совавшая свой нос, исчезла. Она погибла в результате несчастного случая. Впоследствии найдутся такие, кто осудит его решение не отключать турбовентиляторы, но теперь перед ним стояла другая дилемма: опять рискнуть хеллдайверами, отправив их проверить координаты Бастиона Хиллтоп, тем самым выполнив обещание, данное Катрине, или и дальше держать курс на юг, где им, возможно, удастся найти топливные элементы и запчасти?
Кто-то тихо постучал. Он сел прямо и разгладил складки на мундире. Вошла Катрина и закрыла за собой дверь. Ее лицо приняло выражение, которое он слишком хорошо знал. Когда она злилась, в уголках ее зеленых глаз явственнее залегали морщинки.
– Капитан, сюда вместе со своими отрядами направляются коммандеры Эверхарт, Уивер и Болден. Хант передал управление кораблем автопилоту. На данный момент мы летим в чистом небе.
– Я знаю, ты расстроилась, – начал Джордан.
Катрина отбросила косу через плечо.
– Магнолия была моей подругой, и теперь она, вероятно, мертва. Ради чего?
– Ради чего? Ты правда не понимаешь?
Джордан нахмурил брови и сцепил руки на затылке.
– Ради ребенка, которого ты носишь. Ради всех живых на этом корабле. Она была непредсказуемой, Катрина, и ты это знаешь. В том, что она упала, моей вины нет. Да при этом еще чуть не угробила других дайверов!
– Нет – она отрезала веревку, чтобы их спасти!
Он об этом не подумал – ради спасения Майкла с Лейлой Магнолия пожертвовала собой. Для человека, помешанного на собственной безопасности, это был выбор странный, но заслуживающий уважения. Но все равно для него девушка всегда оставалась занозой в боку. Бурную карьеру хеллдайвера Магнолия начала после того, как ее поймали на воровстве. Подобно многим другим гражданам корабля, ее тоже поставили перед выбором – провести долгие годы в корабельной тюрьме или посвятить их прыжкам.
Джордан тихо вздохнул. Отдать жизнь ради спасения Майкла и Лейлы было благородной жертвой и лучшим подарком, который она только могла сделать кораблю. В итоге она не только решила его проблему, но и уберегла двух лучших дайверов.
– Ты мог отключить турбовентиляторы, когда тебя об этом просил коммандер Эверхарт. Мы бы все равно оторвались от бури.
Джордан из последних сил сохранял спокойствие. Вот почему офицерам не положено спать вместе. Он для нее теперь не просто капитан, а она для него – не просто старший помощник.
– Прости, – сказал он и потянулся к ее руке.
– Не проси у меня прощения!
Катрина отдернула ладонь и положила ее на живот.
– Я знаю – она тебе не нравилась!
Он подался вперед и несмело коснулся локтя Катрины.
– Я сделал то, что считал нужным, и сделаю опять, если решу, что это спасет корабль и нашего ребенка. Именно поэтому капитан Эш передала управление мне. Она мне доверяла, и я умел принимать трудные решения. И если бы я руководствовался эмоциями, мы бы давным-давно уже рухнули на землю.
У Катрины задрожали губы, на глаза навернулись слезы, и она отвела взгляд.
Раздался стук в дверь и вернул их в реальность. Пока Джордан открывал, она отвернулась и вытерла слезы.
На мостике за совещательной комнатой царил полумрак, но он все равно отчетливо видел печальные лица дайверов корабля, собравшихся на возвышении снаружи. Они пришли в полном составе. Впереди стоял Майкл, стянувший в короткий хвост свои белокурые, до плеч, волосы. В его голубых глазах плескался гнев. Он дышал как дикий зверь, готовый броситься в атаку.
Полицейские на мостике бросали в сторону Джордана взгляды, но он сдержался и звать их не стал. С дайверами можно было разобраться и самому. За всю историю «Улья» разборки между капитаном и хеллдайвером еще ни разу не заходили дальше слов.
– Входите, коммандер Эверхарт, – сухо бросил Джордан, – Болден с Уивером тоже. Остальные пусть подождут…