— Сиди, — велел Тумидус. — Пусть официант принесет.
— Ага, — глупо кивнул Крисп.
Тумидус поморщился и жестом подозвал официанта. В молчании дождался заказа, отхлебнул глоток, поморщился еще раз — горячо! — и вздохнул, помолодев лет на десять.
Да мы ровесники, с изумлением оценил Крисп.
— Она пыталась заклеймить объект, — роль адвоката Эрлии далась ему с трудом. — Ей помешали. Она не виновата, это все обстоятельства. Ей пришлось прервать клеймение…
Не зная, чем закончить, Крисп развел руками:
— Ну и вот.
— Ну и вот, — устало повторил любимчик Главной Суки. Имплантант, заменявший ему левый глаз, сверкнул так, словно Марк Тумидус собрался зарыдать над судьбой бедняжки. — Вот тебе и ну. Ей повезло, боец. Ты даже не представляешь, насколько ей повезло.
— Повезло?!
— Ты когда-нибудь прерывал клеймение?
— Н-нет…
— Я в подобной ситуации свалился без чувств. Мешок с дерьмом, вот кем я стал тогда. А она до сих пор на ногах. Идет по следу… Нечего ее защищать, боец, она сама кого хочешь защитит. Ей повезло, и нам повезло. Я — скверный пример, зато она — истинная помпилианка. Все ее существо требует завершить процесс. Объект должен стать рабом, ее рабом. Для этого она всю Ойкумену перероет, сверху донизу. Отыщет Пераля, заклеймит, вывезет на Октуберан…
— И освободит? — усомнился Крисп.
— Да. Сомневаешься?
— Никак нет.
— Врешь. Нагло врешь старшему по званию. Кто-то из вас осматривал место предполагаемого взлета колланта? У водопада?
Он в курсе, отметил Крисп. Значит, не только дрались, но и разговаривали.
— Так точно, я осматривал.
— Докладывай.
— Выехал перед рассветом. Хвоста не обнаружил. На месте предполагаемого взлета ничего особенного не нашел. За исключением кинжала…
— Кинжал?
— Торчал в дереве. Узкий такой, красивый…
— Твои предположения?
— Обер-мани… — Крисп осекся. — Эрлия уверена, что состоялась дуэль. Объект убил Пшедерецкого, тело спрятал или сбросил в водопад, после чего улетел в составе колланта.
— Она, значит, уверена. А ты?
— Я сомневаюсь.
— Докладывай.
— Я предполагаю, что Пшедерецкий жив. В «Тафари» он не вернулся, потому что также улетел в составе колланта.
— Как коллантарий?
— Как пассажир.
— Почему ты так думаешь?
Крисп пожал плечами:
— Не знаю. Интуиция?
— Интуиция, — строго объяснил любимчик Главной Суки, — привилегия руководства. Она растет по мере роста воинского звания. Уяснил?
— Так точно!
— Ты предпринял какие-то меры по Пшедерецкому? Давай, излагай. Я же вижу, что ты — любитель скакать через голову командования. Особенно если командование не вполне вменяемо…
— Я послал запрос на наблюдение. Все контакты Пшедерецкого: место жительства, друзья, заявки на турниры… Жду результата.
— Хорошо. Что еще?
— Пришли результаты экспертизы ДНК.
— Экспертиза?
Да он ничего не знает, беззвучно ахнул Крисп. Он час прообщался с Эрлией — и ничегошеньки не знает. Кроме главного: волчица идет по следу, волчица из шкуры выпрыгнет, а найдет… Ну да, можно ли вытрясти связную информацию из такой волчицы?
— На Хиззаце, накануне убийства жены объекта, мы познакомились в кафе с одним гематром. Йотам Галеви с Таммуза, по виду — бизнесмен. Имя вымышленное, я проверял. Он сопровождал нас в зал, где произошло убийство, видел в коридоре убийцу…
— Я читал ваши отчеты. Короче, боец!
— Читали, да не все, — обнаглел Крисп. В конце концов, подумал он, если унтер-центурион Вибий — единственный, кто способен внятно описать ситуацию, то мы можем позволить себе капельку вольностей. — Я, между прочим, докладывал, что, воспользовавшись суматохой, вернулся в кафе и забрал со стола кубик с остатками пирожных. Бармен, скотина, не хотел отдавать. Уперся рогом: не ваш, мол, заказ! Пришлось сунуть двадцать экю…
— Кубик?
Судя по выражению лица Тумидуса, про кубик он слышал впервые.
— Тот кубик, который заказывал мар Галеви. Ну, посуда такая… Экзотика! На кубике остались потовые выделения гематра. И пирожное он не доел до конца. Теперь у нас есть результаты экспертизы. Даже если Галеви сменит не только имя, но и внешность — мы сумеем его распознать.
— Это хорошо. Это ты молодец…
Тумидус слушал Криспа вполуха, размышляя о чем-то своем. Глазной фасеточный имплантант мерцал сине-зеленым светом, придавая манипулярию сходство со стрекозой. Эх, сказал себе Крисп, наглеть так наглеть!
— Какой глушилкой вы пользуетесь? — спросил он.
— Ты о чем, боец?
Театральным жестом Крисп обвел рукой веранду. Он понимал, что любимчик Главной Суки в жизни бы не начал обсуждать операцию вслух, не будь Марк Тумидус должным образом защищен от внешнего наблюдения.
— «Врушкой», — Тумидус неприятно улыбнулся. — RT‑1432‑а. Я же говорил, что читаю ваши отчеты! Ты торчал тут больше часа, пока ждал меня. Хватило времени записать «рыбу»… Вагон «рыбы»! Целый рыболовецкий сейнер! Если нас смотрят, они видят, как ты пьешь чай, пялишься на окно, снова хлещешь чай ведрами… Отлить не хочешь? Я подожду, без проблем.
— А вы? Что делаете вы?
— Я сижу напротив и время от времени шевелю губами. Звук речи блокируется помехами. Движения моего рта искажаются соответствующей программой — на случай, если у наблюдателей есть чтец по губам. Что скажешь, боец?
Крисп расхохотался.
— Что смешного я сказал? — манипулярий нахмурился.
— У меня в кармане вторая «врушка», — разъяснил Крисп, утирая слезы. — Собрал на базе нашего стандартного «глушака». Интересно, какой цирк увидит потенциальный наблюдатель, если голову ему морочат сразу две «врушки»? Я бы дорого дал, лишь бы одним глазком…
У Криспа перехватило горло. Одним глазком — не сочтет ли Тумидус это оскорблением? Выпадом в его одноглазую сторону?! К счастью, в кармане разорался коммуникатор, и это дало Криспу возможность соскочить с опасной темы. Открыв сферу в конфидент-режиме, он прочел:
«Сечь тебя некому, красавчик! Мы с ночи в загуле, а ты? Хозяин на хате, интересно девки пляшут… Подваливай!»
— Что там? — нетерпеливо спросил Тумидус.
— Ответ на запрос по Пшедерецкому. Коллант на Сечене, в усадьбе Пшедерецкого. Объект — там же.
И унтер-центурион Крисп Вибий, торжествуя, повторил:
— Интересно девки пляшут!
Тумидус встал:
— Готовьтесь к вылету. Жду вас на яхте через три часа.
— Блокада, — напомнил Крисп. — Никто никуда не летит.
— Три часа, и ни секундой позже. «Мизерабль» взлетит, это моя забота.
— Вы уже встали, душа моя! О, вы даже успели позавтракать! Это просто замечательно! Каждый бы день начинался с таких чудесных новостей!
— Доброе утро, сеньор Пробус.
С нарочитой тщательностью, демонстрируя отсутствие желания вести светскую беседу, Диего Пераль промокнул губы льняной салфеткой: бумажных в доме Пешедерецкого не признавали. Маэстро восседал за столом в гордом одиночестве: поднялся ни свет ни заря без видимой причины. Чуткий к намекам не более, чем слон — к комариным укусам, Пробус без стеснения вглядывался в лицо эскалонца. Судя по всему, чурбан ночью глаз не сомкнул. Являлась ли ему мертвая девушка? Мучила ли упреками?! Впрочем, после злополучного визита в город мертвые девушки отступили для Спурия Децима Пробуса на второй план. Еще пару дней назад он бы и сам не поверил такому стечению обстоятельств, но сейчас у помпилианца наметились иные, более животрепещущие проблемы.
Нельзя, чтобы он заметил мое волнение, подумал Пробус. У парня глаз — алмаз…
— Доброе? Добрейшее, архидобрейшее! Как удачно я вас застал, золотце! Кто в силах помочь старику Пробусу? Вы и только вы, и не спорьте со мной!
— Какая же помощь вам нужна?
Варвар проявлял разумную осторожность. Но Пробус ясно видел: ему удалось удивить Пераля, удивить и заинтересовать. Наживка проглочена, теперь главное, чтобы рыбка не сорвалась.
— Согласитесь ли вы дать мне пару уроков?
— Уроков?
— О да! Я был бы вам крайне признателен!
— Вы желаете учиться фехтованию?!
Не требовалось быть гематром, чтобы предвидеть этот вопрос. На него Пробус и рассчитывал:
— Ох, дорогуша! Простите дурака! Нет-нет, никаких колюще-режущих предметов! Речь идет о верховой езде. Трюх-трюх, с шага на рысь…
— Я — скверный наездник, сеньор Пробус.
— Не скромничайте, маэстро!
— Нет, я не возьмусь…
Пробус плюхнулся в кресло напротив эскалонца, отмахнулся от сунувшегося в дверь слуги, как от назойливой мухи. Доверительно перегнулся через стол, сообщил заговорщицким шепотом:
— Строго между нами, милейший! Вы управляетесь с лошадью в сто раз лучше любого коллантария!
— Позвольте мне усомниться. Я хорошо помню нашу скачку…
— Так это же в колланте! — возликовал Пробус. — Вы видели наши конные прогулки здесь? Как мы держимся в седле? Как держим поводья? Ну же, золотце, не стесняйтесь!
На лице варвара отразилась напряженная работа мысли. Не будь Пробус столь взвинчен, он бы захлопал в ладоши, как ребенок в цирке.
— Вы правы. Нельзя сказать, что в седле вы совсем уж новички…
— Вот! Вот!!!
— …но в целом — небо и земля.
— Именно! Небо и земля! Умри, лучше не скажешь. Вы зрите в корень, маэстро! Между нами, я хотел бы увереннее чувствовать себя в седле не только в небе, но и на земле. Кто поможет мне, если не вы, дорогой друг? Не беспокоить же нашего радушного хозяина? Мы и так доставили ему уйму хлопот…
Упоминание хозяина решило исход дела. Для эскалонца было хуже смерти уступить Антону Пшедерецкому хоть в чем-то.
— Хорошо. Только не ждите от меня многого…
— Да я вам в ножки поклонюсь, золотце! За самую малость!
— Вы не позавтракаете?
— Нагуляю аппетит к возвращению…
— Как вам будет угодно, — Диего поднялся из-за стола. — Я велю, чтобы вам подобрали смирную лошадь.
— …указ ноль семь дробь сто двадцать три. Он запрещает владельцам тузиков выходить в большое тело с астланином на поводке…