Только он.
Четыре дня полные солнца, секса, страсти на мокрых простынях. Наш собственный рай, омытый волнами Черного моря, продуваемый теплым соленым ветром, наполненный чистым горным воздухом, от которого иногда кружится голова.
Дино дважды таскал меня в горы. Мы брали лодку и выплывали в открытое море, рыбачили и ныряли со снаряжением, летали на дельтаплане, танцевали на пляжной пенной дискотеке. Мы перепробовали всевозможные вина и рыбные блюда в местных кафе, катались на квадроциклах, и занимались сексом по десять часов в сутки способами, о которых я и понятия не имела, хотя уже три года, как распрощалась с невинностью. Но я так ничего и не узнала о Дино Орсини, кроме того, что он богат и не хочет, чтобы кто-то лез в его жизнь. Это обидно, учитывая то, что обо мне Орсини выспросил каждую мелочь, каждую потаенную мысль и желание, заставил исповедаться во всех моих смешных грехах, и поведать о мечтах и фантазиях. Ему нравится слушать, и он может часами молчать, глядя на меня, пока я несу всякую чушь, но то, как Дино смотрит на меня в эти моменты, разрывает мое сердце. Он не говорит, но я чувствую, он архивирует. Да, именно это он и делает – упаковывает воспоминания, сохраняя их на жесткий диск своей памяти. А если Дино пытается запомнить каждый момент, что мы провели вместе, это означает не только то, что он любит меня… Он прощается, знает, что никогда эти минуты, часы, эти восхитительные дни вместе не повторяться снова.
Дай мне шанс, – хочется мне закричать… Хотя бы один шанс. Пусти меня в свою крепость, приоткрой завесу, поделись со мной, расскажи, что за демоны держат в плену твой разум и твои чувства. Я не маленькая, меня не нужно защищать. Я смогу, я сумею. Но он молчит, и требует от меня говорить постоянно, каждую минуту, что я люблю его, что я счастлива. Мне приходится лукавить. Как я могу быть искренней, если знаю, что мы обречены?
– Послезавтра мы возвращаемся, – не глядя на меня, сообщил Дино, усаживаясь в соседний шезлонг. Опустив на глаза темные очки, он откинулся назад, подставляя солнечным лучам свое красивое лицо и бронзовое мускулистое тело. Его ладонь нашла мои пальцы и переплела со своими. И больше ни слова. Просто поставил меня в известность. А у меня сердце вырвалось из груди. Как он может быть спокойным? Я до боли закусила губу, но эта боль не перекрыла острую душевную. Мне хотелось спросить его: «А что дальше? Что будет с нами дальше?» Но я промолчала, не желая выглядеть жалкой и навязчивой.
Мне страшно думать о том, что наше время заканчивается. Минуты летят бесконечным потоком, приближая возвращение домой. Какое страшное слово – домой. Что теперь мой дом? Отец рано или поздно продаст квартиру, я начну заниматься поиском нового жилья и оставшееся время в стенах, где когда-то мы все были счастливы, буду предаваться скорби и слезам. Дино позволил мне забыть на недолгий срок, как много я потеряла за последние годы. И невозможно вернуть обратно ни смех Мари, ни немного грустную улыбку мамы. Что случилось с нами? И кто виноват? Ничего не осталось от моей прежней жизни. Только тлен и боль. Но сейчас, рядом с Дино, я могу забыть, пусть ненадолго, но позволить себе вдохнуть полной грудью, отвлечься от того, что осталось в Нью-Йорке на страницах семейного альбома, омытого моими слезами. Может быть, так неправильно, и я не имею права радоваться простым, и в тоже время, необыкновенным моментам, совсем недавно попрощавшись с самым близким человеком. Но я так устала плакать в подушку в одиночестве, умирая от чувства вины и неизвестности, от вопросов, на которые нет и не будет ответов.
Мы вернулись в дом, не как обычно, хохоча, дразнясь и задирая друг друга. Мы словно оба чувствовали, как мало нам осталось.
– Иди ко мне, Андреа, – прошептал он, протягивая руку. Я шагнула в его объятия зажмурив глаза, изо всех сил пытаясь скрыть слезы.
А потом мы несколько часов занимались любовью. Именно любовью, потому что тот, кто это испытал, всегда поймет разницу. Я, все-таки, не сдержалась, и в какой-то момент расплакалась. Дино не утешал меня, а просто слизывал мои слезы и бесконечно целовал горячими губами. И, наверное, это большее, на что я могла рассчитывать. Как любой девочке мне хотелось красивых слов и признаний, клятв и склоненных коленей, но Орсини признавался мне в любви иначе, своими губами, взглядами, телом. И я понимала, я его понимала. Но, на всякий случай, о своих чувствах говорила вслух.
– Я люблю тебя, люблю, – шептала я, между жадными, неистовыми поцелуями.
– Спасибо, Андреа, – неизменно отвечал он мне.
***
Меня разбудили голоса в соседней комнате, которую мы использовали, как гостиную. Я не сразу поняла, что уже не сплю, слишком измученная своим неутомимым любовником. Пришлось срочно просыпаться и вставать. За то время, что мы здесь провели, к нам ни разу не приходили посетители, да и кто бы мог прийти, если мы никого тут не знаем? Может хозяйка виллы пришла за оплатой? Но почему так поздно? Уже глубокий вечер. Второй голос был явно женский, поэтому я так и подумала. Накинув пляжное платье на голое тело, я глянула в зеркало, наспех проведя по волосам расческой, забежала в душ, чтобы ополоснуть лицо, и только потом вышла из комнаты.
Меня заметили не сразу, и то, что я видела, потрясло меня до глубины души. Второй голос принадлежал той самой женщине, которую я уже видела с Дино в машине, несколько месяцев назад. У меня плохая память на лица, но ее я запомнила. Слишком яркий кадр, который долгое время заставлял сжиматься от боли мое сердце. И вот снова. Шикарная стройная блондинка в обтягивающем платье леопардового цвета, обнимает одной рукой за плечи моего мужчину, прижимаясь своими красными губами к его, вторая рука скрыта за резинкой его спортивных брюк, и меня тошнит от мысли, что она там делает.
– Послушай, Эм, тебе не стоило приезжать. Как ты меня нашла? – он отстраняет ее, но не так, как бы мне хотелось. Его не возмущают ее действия.
– Для влюбленной женщины нет ничего невозможного, Орсини, – отвечает холеная сука. Почему она такая красивая, несмотря на то, что гораздо старше меня?
Застыв в дверях, я не могу поверить своим глазам, хотя происходящее трудно назвать сном. Мне бы такое и в кошмаре не привиделось. Она снова прикасается к нему и Дино не пытается отстраниться. Они слишком увлечены друг другом, чтобы смотреть по сторонам, и мне хочется провалиться сквозь землю или спрятаться обратно, убежать в спальню и запереть двери.
– Моя служба безопасности работает отлично и стоит мне огромных денег, – возразил он, пристально глядя в ее глаза. Красивые, мать ее, зеленые глаза.
– Значит, у меня есть свои лазейки, Орсини, – ухмыляется блондинка, пожимая плечами. Она вновь тянется к его губам. – Я безумно соскучилась. Не понимаю, почему ты до сих пор сердишься.
– Я не сержусь, Эмилия. У меня нет причин, чтобы сердиться на тебя, – отвечает Дино, снова отстраняясь и стирая тыльной стороной ладони помаду с губ, что не остается незамеченным его спутницей.
– Даже так, – кривая улыбка трогает чувственные губы женщины. – А я думала, что ты тоже скучал по мне.
– Сейчас не время и не место, чтобы выяснять отношения. Тебе лучше уехать, – холодно отрезает Орсини, и внутри меня зарождается надежда, что все-таки эта блондинка его прошлое, а не настоящее. Что я не была для него случайным эпизодом или заменой этой кукле.
– Только с тобой, Дино, – растягивая слова, томно произносит блондинка. Я делаю шаг вперед, чтобы закончить уже этот фарс и издевательство над самой собой.
Они оборачиваются в мою сторону одновременно. Я не смотрю на ослепительно красивую дорогую женщину. Мой взгляд прикован к Дино Орсини. Не знаю, что я хочу найти в его глазах. Оправдание, вину, признание? Станет ли мне легче, если я увижу там сожаление? Тень смущения и даже раздражения проскальзывает по его лицу, прежде, чем он надевает свою привычную непроницаемую маску.
– Андреа, вернись в спальню, – обращается он ко мне повелительным ледяным тоном, который переворачивает все внутри меня, зажигая безумную ярость. Словно совершенно другой незнакомый человек смотрит сейчас на меня, как на никчемную помеху, которая влезла не в свое дело.
– Почему же? Пусть останется, – все с той же воркующий медовой интонацией, говорит женщина. Она кладет ладонь на плечо Дино, и он ее не убирает. – Милая крошка, Орсини, – зеленые глаза оценивающе изучают меня с головы до ног, губы кривятся в пренебрежительной улыбке. Сейчас я снова вижу – они двое – идеальная картинка, как постер в модном журнале. Я тут явно лишняя. Никогда не чувствовала себя более жалкой и нелепой, чем сейчас. Неуместной в своем дешевом платье, босыми ногами. Дино и без внешнего лоска всегда выглядит, как модель с обложки, но эта блондинка… Даже после пластической операции и целого года в салонах красоты я не стану такой. Это то, что называют врожденной породой. Мне хочется плакать от обиды, и я едва сдерживаю закипающие слезы. Почему он солгал? Я же спрашивала его. Никто. Дино сказал, что она никто. Но это же не так. Никто – это я. Я.
– Дреа, вернись в спальню, – уже мягче повторяет Орсини, но я ничего не слышу, ослепленная и оглушенная его ложью и предательством.
– Не будь занудой, Дино. Она мне нравится. Простовата, конечно, но зато такая юная. Тебя потянуло на девственниц?
– Я не девственница, – на автомате произношу я, опуская вниз глаза, глядя на свои босые ноги без педикюра. А она, эта кукла, на шпильках, но все равно едва достает Орсини до подбородка.
– Ну, конечно, дорогая, – раздается ее смех. – Еще бы ты была девственницей после нескольких дней с нашим Дино.
Слова «нашим» режет слух, но я еще не знаю, что последует дальше.
– Андреа, сделай, как я сказал, – сказано требовательным, жестким тоном. Я проглатываю слезы, поднимая голову и бросаю на него гневный взгляд.
– Пусть остается. Ты же не против компании? Я – точно нет. Было бы интересно узнать, чему ты ее научил. – Блондинка делает несколько шагов в мою сторону, продолжая пристально разглядывать. О чем она говорит? Я не понимаю ни слова.