– Снова решила сыграть в недотрогу. Поздно, крошка.
Он толкает меня на кровать, наваливаясь сверху. Одной рукой резко тянет вниз мою юбку, а когда та не поддается, просто разрывает по шву. То же самое происходит с трусиками, жакетом и блузкой.
– Я предупреждал, – поясняет он свои действия. Я лежу распластанная под ним. Абсолютно голая, зажмурив глаза и почти смирившись с тем, что последует дальше. Но неожиданно нежное прикосновение его пальцев к моей щеке словно ножом проходится по моему сердцу. Вслед за пальцами скользят его губы – мягкие, горячие и такие-же осторожные, как и пальцы. С ума можно сойти от такого перехода.
– Прости меня, Дреа, – шепчет он хрипло, возле моего уха. Удерживая свой вес на локтях, Дино обхватывает ладонями мое лицо. – Открой глаза, моя маленькая. Не отворачивайся от меня.
Я всхлипываю, и он мягко касается губами моих закрытых глаз.
– Ты обещал, что никогда не поднимешь на меня руку, – со слезами в голосе, говорю я.
– Прости меня. Не плачь. Я слетел с катушек. Ты тоже виновата.
– Я? Я?! – кричу, не веря собственным ушам. Пытаюсь оттолкнуть его, но он держит крепко, и в то же время невыносимо, до боли нежно. Ненавижу его всем сердцем, всей душой за то, что он делает со мной, за то, что я не могу дать ему полноценный отпор.
– Ни о чем не думай, малышка, – его ласковый шепот обволакивает меня теплой волной, и я снова плыву, словно околдованная. – Есть только сейчас, и только мы. Забудь обо всем, неважно, что было пять минут назад. Я сейчас здесь, мы здесь, и это единственное, что имеет значение.
– Очередная ложь, – с горечью произношу, распахивая глаза и глядя в черные омуты. Я уже знаю, что снова проиграла. Мое тело горит в тех местах, где соприкасается с его.
– Может быть, Андреа. Давай поверим в нее сегодня, – отвечает Орсини, накрывая мои губы своими. И я не знаю, как он это делает, но я забываю, действительно обо всем забываю, словно весь мир отходит на второй план, оставляя только нас двоих на влажных простынях, неутомимо-стремящихся друг к другу. Снова и снова, как в тумане, дурмане, пучине, из которой нет выхода, нет ни одного шанса разорвать этот чувственный плен, в который захватил меня Дино Орсини. Наверное, я так же безумна, иначе как объяснить, что я словно одержимая цепляюсь за него, как за единственного, в ком нуждаюсь, как в воздухе, понимаю неизбежность плачевных для меня последствий. Осознанная глупость. Я по своей воле шагаю в бездну, падаю в омут с головой. Ни одной здравой мысли в голове, только желание и удовольствие, которое струится по венам, взрываясь в крови яркими фейерверками. Я не знаю, сколько длится чувственная пытка. Все мое тело в следах от его жадных поцелуев, его – в розоватых полосах от моих ногтей. То нежно и мучительно, то неистово и больно, а потом снова умопомрачительное и медленное соблазнение, пока я не начинаю биться, умоляя… И ненавижу себя за это. Потом, утром буду ненавидеть, за каждый стон и каждую вспышку удовольствия, которую получила.
Но утро наступает куда раньше, чем я думала. Первые лучи заглядывают в спальню, и смотрю, как Дино курит возле окна. Его подтянутое стройное тело кажется бронзовым в сумеречном освещении. Он нереальный, нереальный. Словно языческое божество, принявшее человеческую форму. Ни одного изъяна, он совершенен. Бешеный магнетизм этого мужчины – его проклятие. Почему-то я уверена, что он не гордится своими внешними данными. Ему плевать, как он выглядит, плевать, что думают о нем другие. Я лежу на боку, поджав к груди колени, не в силах оторвать взгляд от его спины со следами моего падения. Мы обезумели, не иначе. Сердце в который раз замирает от приступа боли. Когда Дино не прикасается ко мне, я вспоминаю, кто он. Каждое слово, сказанное его любовницей, кровавыми буквами отпечаталось в моей душе. После того, что он вытворил на стоянке, мне стоило послать его ко всем чертям, но мы здесь, в моей спальне….
– Я хочу, чтобы ты ушел, – произношу тихо, но Дино слышит. Медленно тушит сигарету в пепельнице и поворачивается. Не вижу выражения его лица.
– Да, мне действительно пора, Дреа, – соглашается он, подходит к кровати и проводит ладонью по моему обнаженному бедру. – Но я вернусь.
– Я не хочу, – качаю головой.
– Это неправда. – Целует меня в плечо и накрывает простыней. – Прости за вчерашнее. Пощечина была лишней.
– Только пощечина? – изумленно распахивая глаза, спрашиваю я. Дино устало морщится.
– Только не начинай, Андреа. Хватит, – резко отвечает он. – Мне надоело твое лицемерие. Если бы я был так тебе неприятен, всего этого не было бы. – Дино откидывает взглядом кровать, намекая на мое распутство этой ночью.
– Это нечестно, Орсини, и мы оба знаем, что ты знаешь толк во всех этих делах. Ты просто играешь со мной.
– Я тебя люблю. Это единственное, что ты должна знать. Остальное – чушь собачья.
А застываю, снова обескураженная его словами. Конечно, я не верю ему, но все равно мне хочется плакать от избытка чувств. От собственной уязвимости, когда я слышу их.
– Если любят, не лгут, не причиняют боль…
– Любовь, моя маленькая, и есть самый большой обман и самая жуткая боль, которые могут случиться с человеком. А еще это риск, всегда риск, Дреа. Я хочу, чтобы ты понимала, насколько сильно мы оба рискуем, каждый раз приближаясь друг к другу.
– Так оставь меня, и не будет никакого риска.
– Я много раз давал тебе шанс уйти, но не в этот раз. Теперь уже поздно. Дреа. Отдохни сегодня и посмотри документы, я оставлю на кухне на столе.
– Какие еще документы? – хмурюсь я.
– Я купил эту квартиру у твоего отца и оформил ее на твое имя. Не хочу, чтобы ты переезжала. Мне удобнее, чтобы ты оставалась здесь.
– Что? Ты охренел?
– Если это было «спасибо», то я говорю: «Пожалуйста, Дреа.»
– Мне не нужны твои подачки. Засунь их себе знаешь куда? Я сама разберусь…
– Мне пора, Андреа. Посмотри документы и убери. Дело сделано, ты выглядишь глупо сейчас.
Я открываю рот, чтобы снова разразиться гневной тирадой, но замолкаю, взглянув на Орсини, который невозмутимо собирает по спальне свою одежду и скрывается в ванной комнате.
Через двадцать минут он уезжает. Поцеловав меня в губы долгим и тягучим поцелуем, от которого у меня снова начинают порхать бабочки внизу живота.
– Сохрани это свое настроение до вечера. – улыбается он мне в губы, когда я слишком активно начинаю отвечать на поцелуй.
Но когда Дино Орсини уходит, на меня медленно накатывает осознание масштаба моего морального падения этой ночью. Невольно, я вспоминаю письма, которые моя сестра писала Джейсону Доминнику, но так и не отправила, оставив в черновиках. Неужели со мной случилось то же самое? И могу ли я что-то сделать, чтобы не повторить судьбу Мари? Сердце грохочет в груди, признавая поражение. Мое сопротивление бессмысленно и заранее обречено на провал. Дино Орсини не интересуют мои желания. Он действует только исходя из собственных интересов.
Глава 11
«Ненавижу случайности. Это то, из-за чего меня когда-нибудь поймают. Ведь, несмотря на умный план и всевозможные предосторожности, в безумном мире хаотических сплетений всегда есть место для несчастных случаев!»
Джеффри Линдсей. «Декстер.»
Дино
Я собирался всего лишь передать Андреа документы на квартиру. Считал себя обязанным позаботиться о ее будущем, как сделал это год назад, договорившись о зачислении Андреа Памер в Колумбийский университет. С ее средним баллом и тестами, она бы не прошла туда даже на платной основе. И поскольку я был виновен в ее прогулах и проблемах в учебе, то решил сделать благородный жест. Я редко совершаю поступки, поступки с большой буквы П, но для Дреа мне захотелось сделать исключение. Так же и с квартирой. Мысль о том, что ей придется искать себе какую-нибудь дыру в Бруклине причиняла мне дискомфорт, и я решил помочь. Но когда увидел рядом с Андреа на безлюдной стоянке бывшего парня, меня перемкнуло. Он прикасался к ней так, словно имел право, словно они все еще хренова парочка влюбленных. Со мной впервые такое случилось.
Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли, в моей жизни просто не было места ревности, и я даже не знал, что подобное чувство реально, считая его надуманным, как и многие другие человеческие страсти и страдания, без которых людям скучно жить. Я влюблялся не раз, и не помню в себе задатков собственника, что вполне объяснимо при моем образе жизни. Глупо требовать от людей того, чего сам дать не можешь. Но с Андреа с самого начала все пошло наперекосяк. Невозможно объяснить, что я чувствую, и почему впервые потерял контроль над ситуацией. Я могу сказать, что попытаюсь изменить ситуацию в корне, но не уверен, что получится. Мне не нравится происходящее. Стихийность мне не свойственна. Я терял голову, но не настолько. Бурные сцены ревности и разборки с соперниками никогда не присутствовали в моей жизни, я наблюдал за подобными страстями и даже становился их участником, когда играл на чувствах Лайтвуда. Мне же это было незнакомо. Мой опыт строился на череде потерь, которые меня ничему не научили. Я должен был стать неуязвимым для любви, однако, в реальности вышло иначе. Меня ошарашили гнев и желание уничтожить придурка Джека, я поддался эмоциям, на которые не имею права. Здравый смысл кричит, что я должен оставить ее, дать шанс на счастливое будущее, которое не может быть связано со мной. С кем угодно, но не со мной. Все, к чему я прикасаюсь, погибает. Я хочу для Андреа совсем другого, но эгоистическое желание обладать ею сильнее.
Андреа Памер наполняет мою жизнь красками, которых я раньше не замечал, и я не могу, не хочу сопротивляться своим чувствам. Даже если завтра нас ждет крах и хаос. Я не способен отказаться от нее. Любовь – эгоистичная сука, скажу я вам, и требует всегда больше, чем способна отдать.
***
Я захожу в офис Боско, когда мне поступает звонок из клиники, где лежит Антонио Ривьера. Его сердце остановилось несколько часов назад, и он унес в могилу то, что хотел мне сказать, но не успел. Известие не стало неожиданностью, четкая программа последующих действий начнется прямо сейчас.