В кабинете меня ждет сюрприз, в образе
Эмилии Ривьеры. В траурном черном платье, бледная и неестественно-печальная, она ждет меня, скромно устроившись на кожаном диване. Ее красота больше не производит на меня мощного эротического влияния. Она просто красивая дорогая шлюха, не более того. Но, конечно, Эмилия имеет право жить так, как ей хочется.
– Что ты здесь делаешь? Ты разве не должна заниматься похоронами и делать вид, что оплакиваешь старика? – резко спрашиваю я, вместо приветствия. Эмилия грациозно встает на ноги, вскидывая белокурую голову. Зеленые глаза пристально рассматривают меня, и, неожиданно для себя, я замечаю в них многочисленные оттенки боли. Она выглядит иначе. Является ли ее показная печаль и скорбь искренней, или это всего лишь маска? Только какой смысл разыгрывать для меня очередную роль.
– Мне не понравилось, как мы расстались в прошлый раз, – произносит она немного хриплым голосом, который вызывает во мне смешанные чувства. Я помню массу приятных моментов, связанных с этой женщиной, но точно знаю, что ни одного не хочу повторить.
– Это последнее, что должно тебя сейчас беспокоить. Возвращайся в Рим, – приказным тоном, произношу я.
– Полетели со мной, – мягко отвечает Эмилия, подходя ко мне почти вплотную. – Неужели небольшое недопонимание помешает нам быть вместе?
– Вместе? – снисходительно ухмыляюсь я. – Мы не были вместе. Приятно проводили время, но мне больше не интересно.
– Из-за этой девушки? – в глубине изумрудных глаз мелькает злость, которую Эм быстро прячет. Я отрицательно качаю головой.
– Она тут ни при чем.
– Ты лжешь.
– Я всегда лгу, Эмилия. И ты тоже.
– Мы похожи…
– Слишком.
– Я знаю, что Тони завещал мне свою долю в Изиде. Ты не можешь не считаться с его волей. Я все равно никуда не денусь.
– Почему же? – широко улыбаюсь, скользя по ней медленным взглядом. – Всегда есть выход из самых безвыходных ситуаций.
Эмилия бледнеет еще сильнее.
– Ты мне угрожаешь?
– Я хочу, чтобы ты отказалась от всего, на что имеешь право и уехала.
– Я дура, по-твоему? – воинственно вздернув подбородок, холодно спрашивает миссис Ривьера.
– Умная женщина последовала бы моего совету. Я полностью обеспечу тебя. Условия будут самыми выгодными.
– Я их не приму.
– Тогда у меня не останется выбора, – сообщаю я бесстрастно.
– Ты не Бог, Орсини. И ты не один управляешь конгломератом. Есть те, кто поддерживал Тони, и они на моей стороне.
– Это временно, Эм. Я смогу их убедить, что неподготовленная женщина, которая вышла за старика только ради его денег и власти, плохой кандидат в закулисные правители.
– Ты знаешь, что я умна, что могу быть не хуже тебя в управлении Изидой.
– Умна, не спорю, – соглашаюсь я, кивая головой. – Но ты импульсивна, как все женщины. Подвластна эмоциям и страстям.
– Я смогу держать себя в руках, если ты дашь мне шанс. Дино, я не собираюсь тебя уговаривать. Ты и так знаешь, на что я способна. Я пришла, чтобы выразить свое сожаление из-за безобразной сцены, которую я устроила в Болгарии. Ты имеешь право на личное пространство, и у меня нет на тебя никаких прав, но я хочу, чтобы они были. Позволь мне занять место Тони, и только ты будешь решать, что и как я буду делать.
– Ты делаешь мне предложение? – вскидываю брови, насмешливо глядя в лицо Эмилии. Уверен, что я понял ее правильно.
– Да, именно так. Я хочу быть с тобой. На любых условиях, – произносит она тихо. Ее глаза горят, и я вижу, что она искренна сейчас, как никогда. Но делать ее своей спутницей и незаменимой частью Изиды никогда не входило в мои планы, даже когда я был увлечен ею.
– Я не хочу, – отвечаю максимально честно и прямо.
Эмилия вздрагивает, словно я только что нанес ей удар, которого она не ожидала.
– Я всегда знала, что ты бессердечная тварь, Орсини. Считай это комплиментом. Знаешь, что в тебе заставляет других сходить с ума от похоти? Твоя абсолютная свобода и уверенность в том, что ты все делаешь правильно. В своих собственных глазах ты непогрешим, почти святой. У тебя своя религия, в которую ты свято веришь, которую возглавляешь и считаешь единственной истиной. И это не может не завораживать. Я всегда понимала, почему хочу именно тебя, а не кого-то другого. Риск, опасность, полное отсутствие морали, похоть и собственная шкала ценностей – все это ты, Орсини. Ты бы мог стать великим человеком, если бы так не стремился к самоуничтожению.
– Какая тирада, дорогая, – лаконично отвечаю я, когда она наконец замолкает. – И когда ты так хорошо успела меня узнать?
– Я буду по тебе скучать, Дино, – произносит Эмилия Ривьера, и, почему-то, от интонации ее голоса, мне становится не по себе. Она берет сумочку и направляется к двери своей походкой уверенной самки. Я хмуро смотрю ей вслед, ощущая внутри странное беспокойство, причины которого я попытаюсь понять позже. Сейчас есть дела поважнее.
Набираю номер Марка и вызываю его к себе. Конечно, он уже в курсе, что старик отдал концы, и тут же приехал в назначенное место, откуда мы направились к загородной частной реабилитационной клинике имени Святой Марии, которая занимала несколько гектаров земли, и охранялась, словно объект государственной важности. Владельцем лечебницы согласно документам, являлся некто Джей Пол, о котором было практически ничего не известно. Лечение в клинике проводилось бесплатно. Полностью благотворительное заведение, которое финансировалось из самых разных источников, и каждый клиент подписывал документ, обязующий сохранять конфиденциальность происходящих во время лечения событий. Это было единственное условие, которое выдвигала клиника. Известно так же, что главным врачом в лечебнице является Джейн Кларк. До вступления в должность, она владела своим частным кабинетом психологической помощи женщинам, которые перенесли насилие.
Никому бы и в голову не пришло, что лечебница имени Святой Марии является прикрытием, и одновременно домом Джейсона Доминника, погибшего для всего мира пару лет назад.
Марк не смог скрыть своего удивления, когда мы подъехали к воротам с эмблемой и названием клиники.
– В этом есть доля иронии, Орсини, – пока мы ехали по территории, задумчиво произнес Марк. – Владеть клиникой, где лечат души сломанных женщин. Разве большую часть жизни он не делал все, чтобы список нуждающихся в реабилитации и психологической помощи пополнялся? Инвестиции, да, Орсини? Или ему нужен личный психолог для Лекси? Она еще жива?
– Жива, Марк, – сухо ответил я, не оценив его шутки.
– Ей стоило убить его, когда у нее был шанс, – мрачно замечает Доминник-младший.
– Ты серьезно? – я в упор смотрю в напряженное лицо Марка, тот невозмутимо пожимает плечами. – Мы говорим о твоем брате.
– Нет, мы говорим о Марии Александре Памер, – уточнил Марк. – Я помню тот день, когда она уходила от него. Джейсон сказал, что любит ее. А в следующий момент набросился, словно она была его смертным врагом, и убил бы, если бы мы его не остановили. Он сумасшедший, Дино. И она тоже. Джейсон назвал клинику ее именем…
– Ее сейчас зовут иначе. Мэри Пол, и документально она его жена.
– Как романтично, – скептически усмехнулся Марк. – Мне кажется смерть или тюрьма лучше, чем то, что она имеет сейчас.
– Не уверен, что она с тобой согласна, – отрицательно качаю головой.
– Не уверен, что кто-то спрашивает о согласии, хотя бы просто ради банального интереса. Однажды я сам дал Лекси Памер номер Джейн Кларк, но вылечить ее было не под силу даже Джейн с ее успешным опытом в области покалеченных душ.
– Наверное, от любви излечится невозможно, особенно, если она имеет нездоровые грани, – задумчиво произношу я, глядя в окно.
– Какие речи, Орсини. Сколько пафоса. Неужели и до тебя докатилась эпидемия? Кто она? Или он?
– Я не обсуждаю свою личную жизнь, Марк, – холодно отвечаю я, прикуривая сигарету.
– Значит, я угадал. – криво ухмыльнулся Доминник. Мы остановились на очередном пункте досмотра. – Серьезно поработали над безопасностью объекта, – одобрительно кивнул Марк, когда мы поехали дальше.
Встреча состоялась в кабинете Джейсона. Конечно, я не ожидал, что братья кинутся друг другу на шею со слезами радости на глазах. Все прошло почти официально. Крепкое рукопожатие вначале было единственным проявлением неравнодушия со стороны Джейсона. Он выглядел напряженно, пока мы обсуждали ключевые моменты, связанные с его возвращением в Изиду. Об Эмилии пока речи не было, я оставил проблему, которую олицетворяла собой миссис Ривьера на потом, как и обсуждение наших с Джейсоном истинных планов в отношении судьбы Изиды. Я вернусь сюда завтра, уже без Марка, и мы сможем спокойно решить все спорные вопросы.
А на сегодняшний вечер у меня большие планы. Еще одна душа ждет свой билет в мою преисподнюю. Такаши или Кайоши Чан уже на исходной позиции, и его путешествие в ад только началось. Я думаю о нем, когда мы с Марком покидаем территорию клиники имени Святой Марии. По венам растекается адреналин и предвкушение. Волнения нет, и откуда ему взяться? Просто еще один Призрак в моей коллекции. Я не циник и не безжалостное животное, но чувство сострадания мне чуждо, как и каждому из них. Может быть, я болен, и мои эмоции и ощущения неправильны, неестественны, но только они даруют мне облегчение… после совершения казни. Я даже не каждого помню из списка Штефана Зальцбурга. Их лица, словно размытые пятна прошлого. Отвратительного прошлого, которое я не в силах изменить. Лайтвуд знал, что я такое, понимал или чувствовал эту бездну ненависти внутри меня и направил ее в правильное русло, но он не думал, что и сам станет моей целью, или, я ошибаюсь, и он ждал именно такого конца. От моих рук, но я даже в этом случае его переплюнул. Отдал последние минуты сраной гадкой жизни Генри тому, кого он ненавидел больше, чем себя самого – Джейсону Доминнику. Уверен, что Лайтвуд предпочел бы, чтобы мы разделили момент его смерти на двоих. Я и он. И это был тот единственный раз, когда я не смотрел в глаза своей жертве, когда из нее уходила душа. И я не жалею… Генри Лайтвуд не заслужил даже этого.