В голове человека полыхал план. Он был призван для дела.
За два месяца он не только заложил фундамент, но и успел наметить комнаты на каждом этаже. Тень ждала священника.
Тот пришел утром.
Игроки в загробный покер
Душекрад оглядел сидящих, приблизился шаркающей, колченогой походкой и уселся на свое место. Уронил руки на стол, повелительно дернул ладонями. Леди Пустое Семя и Мириам Дутль поспешил вложить пальцы в его капканы.
Душекрад обвел взглядом Чиз, будто не заметил стражей за ее плечами. С губ двойного призрака сорвалось змеиное шипение:
– Кому-то нужно отдельное приглашение?!
Лица Райта и Бёрна перекосило резкой судорогой. Их тела подернулись зыбкой молочной пенкой. На Круеле потрескался сюртук. У Гордона лопнули пуговицы. Оба похоже открыли рты и распались по стульям, как разрубленное яблоко.
– Я голоден, – проскрипело существо, занявшее тело Душекрада. – Негодные из вас повара.
– М-м-мы… старались, – залепетал лорд Тангейзер.
– Я так долго копил силы, – пожаловалась тварь, ее губы оттопырились, точно изнутри лезло нечто, чему необходим был широкий выход. На стол посыпались тараканы. Гигантские, с ладонь величиной. Каждый подбежал к своему игроку и уселся напротив. – Вы ничуть не изменились.
Призраки слушали Душекрада, затаив дыхание, которое давно перестало что-то значить в их загробном мире.
– Знаю, среди вас есть злоумышленник, – зло покивало головой. Ладони женщин, которые оно продолжало сжимать в руках, неожиданно покрылись тонкими линиями сосудов, стукнули кости, о стол забарабанила багряная капель. Леди Пустое Семя без рисовки смотрела, как ее пальцам возвращают жизнь. Мириам Дутль шумно втянула носом воздух и закряхтела, подпрыгивая в кресле. Только через несколько секунд призраки поняли, что она рыдает. И на сей раз абсолютно искренне.
– Не надо, – попытался вмешаться лорд Холдсток, вытянул руку, привстал. Душекрад швырнул в него взглядом. Лицо Гарольда распороло наискосок и в воздух хлынули колкие, как морские ежи, искры синего света. Мэра отбросило на спинку стула, он схватился за расползающееся лицо и попытался сдержать, срастить, заштопать!
– Не надо мне врать!!! – завопил Душекрад, и дом присел в панике. Шторы встали дыбом. Обои свернулись в рулоны и подохли у стен. Те обнажили бесконечную наштукатурную роспись. Сотни детей со свечами в руках толпились у непроницаемой границы и немо разевали рты. Молились? Проклинали?
– Вижу, вы пристрастились к картам? – Душекрад отшвырнул начатые женские руки. Обе оторвались, ударились о стол, разбрызгивая жаркую пульсирующую кровь. Дамы смотрели на свежие культи. Леди Пустое Семя начала заваливаться на бок, Мириам Дутль потащила обломок ко рту и пыталась его лизать, стягивать зубами края несуществующей раны. Пальцы оторванных рук сокращались, как лапы раздавленных пауков.
– Отчего бы нам не сыграть? – Душекрад смахнул обрубки на пол и потянулся за колодой. Тараканы разбежались из центра и сгрудились у стула Фан-Дер-Глотта. Тот – единственный из всех – так и не опустил глаз и не отвернулся.
– Сыграем вдвоем, святоша? – монстр посмотрел на Фан-Дер-Глотта так криво, как не могло сложить гримасу ни одно живое существо.
– Время, – обронил священник.
– Не пришло? – не унимался Душекрад, он вел себя как юродивый, лицо находилось в постоянном танце. – Не вышло? Не успевает?
– Еще мое, – сухости тона Фан-Дер-Глотта мог позавидовать самум.
– Здесь нет ничего твоего! – казалось, тварь не может закричать еще сильней. Воплем сорвало призраков со стульев и раскидало по комнате. Ножки мебели подломились, фамильная посуда разлетелась вдребезги, стекла проросли причудливыми трещинами. Душекрад стоял, опираясь руками на стол, и орал, вытянувшись к Фан-Дер-Глотту всем телом. Тот замер, широко расставив ноги, отвернувшись, но сдерживая удар прямой рукой с зажатой в ней картой.
– Хм, – вмиг успокоился двойной призрак и выдернул карту у священника. – Четверка.
Понюхал пробитую подсвечником дыру и удовлетворенно уселся на пол.
– Он жив, – с улыбкой сообщил он копошащимся призракам. – Берт Райт – клац-клац! – к нам еще вернется!
– Ты хотел сыграть? – с коленей спросил Круел Райт. – Я готов сделать ставку.
– Поддерживаю, – прошелестели тени.
– Ставлю, – заворочалась грузная Чиз.
– Да, – лорд Холдсток уже двигал на место свой стул.
Призраки расселись.
Душекрад занял свое место. Стул под ним стонал, лишившись одной ножки и растрескав остальные три.
– Выигравший жрет, – хлопнул рукой монстр.
– Мы так не… – заныл Виски-Джек, и Гарольд Холдсток от души вмазал ему по губам. Лорд Тангейзер очень благородно завыл и спрятался в ковшике ладоней.
– Выиграем мы, будешь жрать крыс, – жестко поставила Чиз.
– Месяц? – поднял бровь Душекрад.
– Год, – закрыл Фан-Дер-Глотт.
Тварь втянула воздух бесплотными ноздрями и начала озираться, крутить головой, подскакивать. Стул подломил еще две ножки, и Душекраду пришлось стоять. Как нашкодившему ученику перед советом учителей.
– Близко, – шептало про себя погребенное зло, – их запах… кхххххххххххаааааааааааааааа… Согласен, – вмиг окаменел Душекрад. Гордон Бёрн тасовал. Лорд Холдсток сдвигал. Виски-Джек сдавал. Леди сгребли свои карты оставшимися руками. Леди Пустое Семя держалась отменно. Мириам Дутль спускала дух, как проколотый воздушный шарик.
– Пас… пас… пас, – посыпались карты. Фан-Дер-Глотт. Чиз. Бёрн.
– Ставлю себя, – в глазах Леди Пустое Семя бушевал лесной пожар.
– Пас… пас… пас… пас, – Тангейзер. Холдсток. Тень. Дутль.
– Ваше слово, мистер Райт, – в голосе Душекрада не было ни тени издевки. Он всерьез уважал соперников. Сейчас они были на равных.
– Поддерживаю, – прохрипел Круел Райт, стараясь скрыть панику в голосе.
– С вами, – качнул головой Душекрад и обнажил карты.
Райту катила пара валетов. Леди Пустое Семя жертвовала собой: пунцовая от сердечного стыда семерка и король бубновых матрасов. Рука Душекрада была в дерьме: шестерка треф и мертвая дама.
Круел шагнул в тёрн и замахнулся на ривер, но зло придавило его руку к столу.
– Мы же джентльмены! – зашипел Душекрад вновь. – Хватит раскладов. Судьба одноглаза, но метка. Дама – первая. Ваша жестокость, вы правы и будете есть вторым.
– Я не прикоснусь к ней.
– Уговор! – воскликнул Душекрад и вскинул руки вверх, закружился по комнате, разбрасывая карты. Они порхали, как конфетти в рождественскую ночь, и не хотели планировать на пол. Он подскочил почти вплотную к Леди Пустое Семя и нежно поцеловал в щеку.
– Нынче же ночью, – пообещал Душекрад, – быть вам со мной на небесах!
Леди Пустое Семя аккуратно вытерла щеку, хотя на ней не осталось ни следа. Взялась за плечи двойного призрака, вонзила большие пальцы под ключицы и впилась зубами в тщедушную шею. Тело Душекрада распахнулось, туман хлынул наружу, как вывалившиеся внутренности. Голова призрака качнулась и не удержалась на перегрызенной шее.
– Проща… – выдохнул подлинный Душекрад, и туман поглотил его душу. Тараканы карабкались друг по другу, громоздились в центре стола в жуткую, шуршащую хитином и жвалами вавилонскую башню.
– Ваша очередь, – проговорила Леди Пустое Семя и наклонила голову, подставляясь Райту.
– Я не…
– Будешь, – Фан-Дер-Глотт положил руку на плечо почтальону. – Ты сдержишь слово, иначе оно наплюет на свое!
Туман комкался и истерически подергивал хвостами. Он жаждал нарушения договора!
Круел Райт гордился, что ни разу не ударил женщину. Хотя имел полное право. Леди Пустое Семя уставилась на стену. Никто не мог посмотреть глазами женщины. Перед ее внутренним взором спешили, бежали, сменялись видения, и лишь одно оставалось неизменным – маленькая больная девочка, с рождения обреченная на безумие. Фиона! – беззвучно кричала Аманда Фёрст. – Подожди меня! Но девочка оборачивалась и убегала.
Райт стиснул зубы и ударил. Потом еще и еще. Тело Леди растворилось в бурлящем тумане. Призраки задыхались от облегчения и отчаяния.
Туман собрался в плотный сытый комок и отступал к подвалу.
Гарольду Холдстоку казалось, что зло издевается над ними. В правое ухо назойливо лез какой-то шум. Колокольный звон? Несколько раз моргнул свет.
Первым обернулся Виски-Джек.
За окном творилось что-то неладное.
Свет нарезали полосами и прокручивали на кинопроекторе с огромной скоростью.
– Рука! – завизжала Мириам Дутль. – Рука! Кто-нибудь, сбросьте ее!
Никем не замеченная, оторванная кисть взобралась на настенные часы и крутилась, как безумная. Стрелки летели сплошным серебряным диском. Маятник нарезал время с быстротой печатной гильотины.
Впервые с момента их первой встречи Фан-Дер-Глотт показал какие-то эмоции. Он зарычал и швырнул стол об стену. Часы разлетелись вдребезги.
Кисть хлопнулась в пыль, задрожала, перевернулась, обмакнула указательный палец в лужицу собственной крови и нацарапала одно слово:
ГОД.
Винни-пушер
Даже в дурном сне Винни не мог представить, что обрадуется туману!
Силы оставили Винни, бросили в коридоре в компании обгорелых стен и мертвых портретов. Дверь болталась на одной петле и жалобно скулила. Холл пропах керосином и дракой.
Винни не заметил появления тумана, но почувствовал, как его ноги захлестнуло упругой, целеустремленной силой. Винни улыбнулся. Почувствовал на губах печеный привкус сажи и начал облизываться. Руки не поднимались. Дыхание стучало неглубоко и часто.
Наконец-то! Не надо больше бояться. Не придется ничего решать. Винни опрокинулся на спину и заскользил по полу. Туман его не берег, тащил быстро и безжалостно. Приложил виском о косяк, когда проталкивал сквозь подвальную дверь. От удара в голове Винни зародилось сияние и начало прорастать вглубь, стирая мечты и горечь. Винни чувствовал, как рубцуются его раны. Спуск по лестнице представал лучшим и единственно возможным отдыхом. Винни казалось, они двигаются с чудовищной медлительностью, что на каждой ступени он замирает на месяц, успевает выспаться, набедокурить, познакомиться с новой девчонкой, устать от нее и напиться в хлам при расставании.