– Твою мать! – не сдержался Доплер. – Мать твою!
– Напильник, – ошеломленно подтвердил доктор.
Винни стучал зубами от любопытства. Сон рисовал сюрреалистические картины, в которых крючкоротый впивался зубами себе в руки и по живому штопал раны. Заметив, что Винни раскрыл рот, сон вцепился в его челюсти и начал их раздирать.
– Эй, – забеспокоился доктор. – С ним плохо. У него дыхательный спазм. Я же говорил, у него чудовищный ожог гортани! Задохнется.
– А я что с этим сделаю? – завопил в ответ Доплер.
– Пара минут, – кошмарно улыбнулся крючкоротый, отвлекаясь от самолечения, – и я с ним закончу.
– Оставь парня в покое, на кой черт он тебе сдался?
– У меня к нему должок, – ненормальный стряхнул с напильника кровь и подступился к замку. Камеры вновь заполнил визг металла. Доплер с доктором переглянулись. Они уже начинали верить, что у крючкоротого получится.
Наверху грохнуло.
Винни окатило дежавю с дурным привкусом. Опять?
Здание содрогнулось и застонало.
Потолок треснул, из щелей ударили водопады песка. В камерах будто взорвали пылевую бомбу. Воздух наполнился мелкой мучной взвесью. Пол с потолком сдвинули ладони. Закряхтели, сминаясь, решетки.
– На пол! – сообразил Доплер и нырнул под кровать. Остальные, наверное, поступили так же. Винни с трудом разобрал, кто кричит и что это значит. Сам он не мог сдвинуться с места, смакуя, как сон движется вниз по горлу, разрывая его.
Снаружи донесся еще удар. Стена, в которую уходила решетка Винни, треснула, кусок повис на арматуре, подумал и обрушился ему на ногу. Боль была очень любезна.
Глаза Винни распахнулись до предела.
Он скатился на пол и завизжал, баюкая перебитую под коленом кость.