— В ДК должен быть телефон, — я встал, — я попробую вызвать скорую и милицию.
УАЗ «Буханка» скорой помощи медленно тронулась на пониженной передаче. Потом шофер поддал газу, и машина унеслась прочь.
Мы с Наташей проводили автомобиль взглядом.
Наташа стояла на тротуаре и дрожала. Её руки потемнели от запёкшейся крови, а на платье остались кровавые пятна.
Её отец Владимир Ефимович разговаривал с милиционером, которому Наташа только что давала объяснения.
Несмотря на то что время подходило к десяти вечера, было всё ещё жарко. Густая таджикская ночь давила на грудь душистыми, тяжёлыми запахами специй, жареного мяса и цветов жасмина.
— Спасибо, товарищ сержант, — Таран отдал милиционеру, что брал у меня объяснения, честь. Тот ответил тем же.
Потом Таран обернулся и устало уставился на меня.
— Ну никак ты, Саша, не можешь без приключений.
— Так уж выходит, — я мельком глянул на Наташу, — что приключения ходят за мной по пятам.
Когда мы оказали первую помощь несчастному мужчине, я кинулся в ДК, чтобы найти дежурного милиционера или хотя бы телефон. Милиционер нашёлся быстрее. С его помощью вызвали карету скорой помощи и наряд милиции.
Скорая приехала быстро. Живого, даже не потерявшего сознания мужика погрузили внутрь, и врачи умчали прочь. Правда, перед этим врач скорой помощи перекинулся с нами несколькими словами:
— Кто накладывал повязку? — спросил он торопливо и одновременно строго.
Наташа напугалась. Девушка и так была в шоке от произошедшего, а тут ещё врач, казалось, собирался поругать её за «неважно наложенную повязку».
— Мы накладывали, — вышел я вперёд.
Врач оценил взглядом сначала меня, потом побледневшую Наташу и уже гораздо добрее сказал:
— Молодцы. Отлично наложили. Там счёт шёл на минуты. Если бы вовремя кровь не остановили — истёк бы. Мы б его могли не довезти.
— Вы Наташу поблагодарите, — улыбнулся я, — она перевязывала. Я больше помогал.
Врач глянул на Наташу.
— Вы молодец, гражданка, — сказал он, еще добрее и мягче, — так держать.
Девушка от его слов, казалось, не знала — смущаться ли от неожиданной похвалы или же и дальше пребывать в шоке от произошедшего.
— Сан Саныч! — крикнул врачу крепкий медбрат, — загрузили!
— Ага, Кузя! — обернулся врач, — иду!
Потом он убежал. И начался цирк.
Дежурный милиционер рассмотрел на дороге подъезжавший к нам жёлтый с синей полосой УАЗик и помахал ему. Наряд остановился рядом с нами, милиционеры выгрузились, и начались расспросы вперемешку с объяснительными.
К этому времени Таран с Ковалевым уже были тут как тут. Они прибежали вместе с дежурным милиционером. Погодя ещё немного притопал и весь наш наряд.
К слову, Ковалевым привёл Наташиного отца, который явно был шокирован передрягой, в которую попала его дочь.
— Пойдём, Наташ, — потащил её Владимир Ефимович, когда у девушки взяли объяснения, — тебе нужно умыться!
Он подтолкнул её было в спинку, добавил:
— Я машину у ДК оставил.
— Стой, пап. Подожди.
Наташа глянула на меня.
Её отец тоже окинул меня оценивающим взглядом. Очень кислым взглядом. Таким, каким мужчина осматривает очередного «горе-ухажёра» своей дочери. От которого, по его мнению, у дочки будут одни лишь проблемы.
Я хмыкнул, заметив, что на Ковалёва Владимир Ефимович смотрел благосклоннее. Ну ничего. Это он меня плохо знает. Пока что.
— Пойдём-пойдём. Не будем задерживать товарища старшего лейтенанта и его бойцов. Да и милиции мешаться не надо, — торопливо и озадаченно пробормотал Владимир Ефимович.
— Владимир Ефимович, — тут же, откуда ни возьмись, появился Ковалёв, — давайте я помогу вам проводить Наташу к машине.
Так отец с одной стороны, а зам по бою с другой принялись мягенько подталкивать Наташу прочь, в сторону ДК.
— Да подождите вы! — взвизгнула девушка так, что оба вздрогнули, а Таран вместе с сержантом милиции аж обернулись посмотреть, что же происходит.
— Наташа, ты чего? — удивился Владимир Ефимович.
— Разрешите же мне поговорить с Сашей!
Ковалёв нахмурился, а потом недовольно скользнул по мне своим хмурым взглядом.
— Саша? Это вот он, Саша? — спросил геолог.
— Он! — Наташа нахально заглянула в глаза отцу, а потом повела плечиком, сбросив с него широкую медвежью руку своего отца, — он, между прочим, сегодня из беды выручил! А потом мы с ним вместе выручили из беды и ещё одного, другого человека! Если б не он, я бы, может быть, тут не стояла!
— Если б не он, ты бы от меня не убежала. Не попала бы во всю эту страшную историю, — возразил Владимир Ефимович, — ведь ты же к нему убегала, да?
Видя, что отец Наташи настроился ко мне не очень доброжелательно, Ковалёв сделал чинно-довольное лицо.
— Если бы кое-кто, — Наташа кивнула на Ковалёва, и улыбка тут же сползла с лица лейтенанта, — если бы кое-кто не был так приставуч, мне бы не пришлось никуда убегать! Всё!
Освободившись от недоумевающих Владимира Ефимовича и лейтенанта Ковалёва, Наташа приблизилась ко мне. Её лицо казалось решительным, но как только она застыла рядом со мной, на щеках её заиграл румянец. Она опустила глаза.
— Прости папу. Он у меня бывает настоящий дурачок, — тихо сказала девушка.
— Наташа! — обиделся Владимир Ефимович.
— Папа! — обернулась к нему Наташа.
— Всё в порядке, Наташ, — сказал я спокойно и уверенно. — Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?
— Ну… — девушка обняла себя за плечи. — Всё ещё немного потряхивает. Всё же сегодня я спасала раненого человека.
Вдруг девушка нервно хихикнула и добавила:
— И чуть не угодила к каким-то хулиганам в руки.
На мгновение она замолчала. Смущённо отвернулась. Наташа явно старалась не смотреть на отца и лейтенанта Ковалёва, пристально наблюдавших за ней. Старалась не обращать на них внимания. Хотя я видел, что ей не просто это даётся.
— А ещё ты спас меня, — наконец выдавила она смущённо. — Если бы не ты, неизвестно, что бы со мной было. Возможно… Возможно меня бы…
— Тихо, — я аккуратно тронул её щеку.
Жест этот я намеренно сделал интимным. Таким, чтобы было совершенно точно ясно — у нас с Наташей всё не просто так.
Наташа, словно котёнок, склонила голову, прижалась к моей руке.
— Всё обошлось. Всё теперь хорошо.
— Я знаю, — повременив, ответила девушка.
Потом она вдруг на мгновение замялась. Опасливо глянула на отца и зама по бою.
— Саш, — гораздо тише начала она, — мне нужно тебе кое-что сказать.
Не ответив, я нахмурился, всем видом показывая, что я весь во внимании.
— Пока ты ходил за милицией, — продолжила Наташа, — Рифат Ахматович мне кое-что сказал.
— Что? — спросил я, догадавшись, что речь идёт о раненом.
— В общем, он сказал, что его пытались ограбить. Хотели отобрать кошелек, но он так просто не дался. Потому и получил ножом.
— И он рассказал тебе, кто именно на него напал? — сказал я, в сущности понимая, о ком будет идти речь.
— Да. Это, по его словам, были демобилизовавшиеся пограничники, — закончила Наташа.
— Чего⁈ — Таран аж снял фуражку, когда услышал слова нашего водителя Хмелева, — чего-чего случилось⁈
Хмелев виновато опустил голову.
— Ну… Ну я как приехал, и вся эта кутерьма началась, машину оставил. Вы ж сами мне сказали идти с вами! Ну… Ну откуда ж я мог знать, что с неё бензин сольют?
— Че? Всё с Шишиги слили⁈ — возмущённо спросил Таран.
Хмелёв горько покачал головой.
— А где ж ты её бросил⁈ Почему не под фонарём⁈ Не мог где поближе поставить⁈
— Да я че-то… — начал Хмелев и не закончил, а только что-то неразборчиво пробормотал.
В общем и целом дела у нас обстояли не очень. Мы должны были уехать из Московского около девяти часов вечера. В результате со всеми этими милицейскими проволочками застряли уже до десяти.
Даже Наташа с отцом полчаса назад уехали домой. Разошлись почти все, кто приходил в ДК на награждение.
Только наш наряд остался сидеть на лавочках, под фонарями, разместившись на том самом тротуаре, где к нам вышел раненый «дембелями» мужчина.
Все вместе мы сидели на лавках, ждали машину, что должна была нас забрать. Хмелёв на своей Шишиге гонял в отряд. По приказу Тарана он должен был забрать новые аккумуляторы для аппаратуры на заставе. Да только, как обычно, всё пошло не по плану.
Таран нервно выругался матом, а потом пошёл к сержанту милиции, ждущему у УАЗика. Наряд милиции попытался прочесать парк, чтобы найти злоумышленников, ранивших мужчину, по горячим следам. Да только отыскать им никого не удалось. А тут ещё Таран со своим бензином.
— Никогда я раньше не слыхал, — начал Мартынов, сидя на лавке и подкуривая папиросу, — чтобы дембеля так буянили. Не, но могут спьяну дел наделать, но что бы разбой… Про такое я в первый раз слышу.
— А я слыхивал, — вдруг сказал Сагдиев, ссутулившись, сидя на лавочке.
Остальные пограничники с интересом глянули на него.
Я вопросительно приподнял бровь. Спросил:
— И что ты слыхивал?
— Да лет пять назад. Мужики знакомые мне еще до армии рассказывали, — начал Сагдиев монотонно и будто бы немножко нехотя, — рассказывали, что шайка каких-то уголовников себя за дембелей выдавала. Где это было? Кажется, в Грузии где-то. Под шумок, когда демобилизация, они людей грабили. Воровали, а сами притворялись военнослужащими.
— Думаете, — начал Вася Уткин задумчиво, — эта четверка, что мы прогнали, такая же? Что не дембеля это вовсе?
Среди пограничников повисла тишина. Никто не спешил высказывать свои версии.
Таран с замбоем разговаривали с милиционерами у их машины и, кажется, совершенно не вслушивались в наши разговоры.
— И у вас? — услышал я слова молодого сержанта милиции, — во дела! Лады, пойдём глянем.
— Возможно и так, — ответил я тем временем Васе Уткину. — Сейчас много ребят домой уезжает. Много кто отмечает как надо. Офицеры иной раз на выходки дембелей глаза закрывают. А такое положение дел — неплохое прикрытие для каких-нибудь злоумышленников…