— Сюда ближе — старые сараи, — ответил Гречкин, — бывшие склады райпотребсоюза. Склады старые, но еще крепкие. Там ничего почти не хранят. Детвора только шныряет — играется. Но… Но подъезд имеется. Правда, старый узкий и разбитый.
— А куда выезд ведет? — спросил я, — к центру?
— Нет, — милиционер покачал головой, — в поселок проехать можно, но главная дорога идет в обход, в степь, к местному колхозу.
Я задумался.
А неплохое место для того, чтобы скрыться и залечь, получается. Вроде бы и к центру близко, а в то же время заброшенные склады. Место глухое, неприметное. Да и выехать, если что, можно сразу в степь. Прямо все карты сошлись.
— Забор не проверяли? — спросил я.
— Не, — ответил Гречкин, а потом вдруг задумчиво нахмурился. Сжал тонковатые губы. — Думаешь, не через выход ушли? Думаешь через забор?
— Возможно, — согласился я. — Если там склады, в них можно укрыться. Даже автомобиль спрятать.
Сначала я думал, что «дембеля» просто перелезли через него, все же он был невысок, но потом при беглом осмотре я нашел плохо закрепленную доску, которую при желании можно было легко отодвинуть и протиснуться в получившуюся щель.
— Значит так, — сказал я, когда со скрипом отодвинул доску, — считаю, нужно идти дальше, пока начальство не вернулось. Братцы, вы как?
— Надо, — тут же кивнул Мартынов, — если эти сукины дети действительно там сидят — выследить их и взять тепленькими.
Я глянул на Гречкина. Молодой сержант выглядел решительным. А вот о его товарищах-милиционерах того же самого сказать было нельзя. Они явно сомневались, стоит ли лезть в пекло прямо сейчас.
В принципе, я знал, что погранцы пойдут со мной сквозь забор. Пойдут даже Нарыв с Сагдиевым, хотя на их лицах читался явный скепсис относительно всей этой затеи. А вот решатся ли милиционеры?
— Мы пойдем, Артем, — сказал я, — организуем наблюдение и попытаемся выяснить, где засели эти гады. А ты с твоими как? С нами?
Гречкин наградил остальных милиционеров не по возрасту суровым взглядом. Сказал:
— Пойдем.
Таджичонок после слов старшего недовольно насупил густые сросшиеся брови. Худощавый же как-то замученно вздохнул. Тем не менее, возражать никто не стал.
— Ну и хорошо, — сказал я, — тогда погнали, мужики.
Когда мы прокрались сквозь щель в заборе и осмотрелись, то поначалу не нашли ничего особо-то подозрительного.
Старые, заброшенные склады представляли собой немногочисленные, на первый взгляд бессистемно разбросанные коробки зданий, соединенные между собой глиняными улочками и одновременно разделенные заборами из металла, дерева и сетки-рабицы.
Сараи стояли странно, как-то под углом друг к другу, словно брошенные детские кубики. Видно было, что это место когда-то строили быстро, второпях, отдавая предпочтение в первую очередь функциональности, чем красоте.
Сараев-складов было немного. Я насчитал шесть или семь штук. Это были полные советского функционализма здания. Длиной в пятьдесят-шестьдесят метров, построенные из шлакоблока и кирпича, они оказались не лишенными элементов местного стиля. Кое-где в их конструкции можно было рассмотреть арочные проемы вместо дверей или по-азиатски узковатые окна.
Плоские, словно в афганских домах, крыши сараев кое-где были шиферными. Другие укрывались камышовыми матами, придавленными автомобильными покрышками от ветра.
То тут, то там на боках корпусов можно было увидеть светлые пятна — стены были замазаны глиной.
Центром складского квартала стала неширокая площадь, уложенная из бетонных плит. Теперь она стала свалкой для битого кирпича, кое-где испещренной дырами от разобранных за ненадобностью фундаментов.
Больше всего на этой площади бросался в глаза старинный скелет грузовика «ГАЗ-51», от которого осталась одна только рама да ржавая кабина.
Это место напомнило мне не трущобы, но заброшенную за ненадобностью крепость, в которой больше не было никакой необходимости.
Здесь, в этом месте, пахло сухой, остывающей после жаркого дня пылью, а также гниющим текстилем — видимо, где-то забыли мешки от хлопка. От одного из складов тянуло сладким душком забродившего урюка, брошенного здесь когда-то.
Мы тут же рассредоточились по территории. Рассредоточились тихо и быстро, по-пограничному засели в секреты за подходящими укрытиями.
Мы вместе с Мартыновым и Алимом спрятались за ближайшим, низкорослым складом. Засели аккурат под надписью красным кирпичом на белом. Надпись гласила: «Пионеры! Храните соцсобственность!»
На другой стороне укрылись милиционеры во главе с Гречкиным, скрывшись за остатками бетонного забора.
Другие погранцы рассыпались то тут, то там. Скрылись так, что неопытному глазу невозможно было распознать их позиции.
Я стал слушать старый склад, словно границу. Внимательно всматриваться в старинные здания.
Где-то шуршала консервная банка, гонимая песчаным ветром. В трубах сараев выла под порывами тяга. На какой-то крыше кот скреб черепицу. В темноте тоненько завывали сычи.
Когда в дальнем блочном складе, что смотрел входом прямо на площадь, заурчал и тут же заглох двигатель, я напрягся. Напрягся и Мартынов, внимательно всматриваясь в его узенькие окошки, где внезапно заплескал тусклый, желтоватый свет керосиновой лампы.
— Там кто-то есть, — заметил Алим, стоящий прямо за мной.
— Надо бы проверить, — пробурчал Мартынов.
— Кажется мне, — я обернулся к нему, — никому, кроме наших «дембелей», тут быть незачем.
— Тогда надо организовать засаду, — сказал Мартынов тихо, — подобраться к ним и войти.
Я кивнул ему.
— Будьте здесь.
С этими словами я аккуратно, стараясь не выдать себя, перебрался на ту сторону двора, к милиционерам.
— Вон они, родимые, — сказал я Гречкину, когда тоже спрятался за бетонной секцией, рядом с ними, — надо брать.
— Брать? — удивился таджичонок, — как брать? А что, если они вооруженные?
— А у нас три пистолета на всю нашу команду, — сказал худощавый.
— Ну и хватит, — улыбнулся я, — вы же, надеюсь, обращаться с ними умеете?
— Обижаешь, — Гречкин одарил меня деланно недовольным взглядом, кивнул на таджичонка, — Хамзат у нас вообще отличник стрелковой подготовки.
— Ну и хорошо, — я кивнул, — значит, надо брать.
— Какой брать⁈ Надо вызвать подкрепление! — снова возразил таджичонок, видимо, перепугавшийся, что его, как отличника стрелковой подготовки, отправят на «штурм» в первом эшелоне, — недостаточно у нас сил! А что, если их там не четверо, а больше⁈
— А что, если это и не они вовсе? — подключился к «оппозиции» худощавый.
— Ладно, товарищи милиционеры, — сказал я и приподнялся, жестом показал Нарыву с Сагдиевым и Уткиным приблизиться.
Когда милиционеры увидели, что пограничники, скрывавшиеся в укрытиях, стали стягиваться ко мне, то напряглись.
— Слушай, Селихов, — нахмурился Гречкин, — а ты чего задумал? Чего делать собрался?
— Чего-чего, — сказал я с ухмылкой, — понятно чего. Сейчас мы с ребятами туда пойдем…
Я кивнул на склад, в задних окнах которого горел тусклый свет, а потом добавил:
— И разведаем. А если придется — будем их брать.
Глава 23
Милиционеры оставались в нерешительности. Я видел это по их лицам.
Когда остальные погранцы, кроме Алима с Мартыновым, стянулись ко мне, Уткин тотчас же спросил:
— Ну что? Что делать будем?
Со всех сторон в меня уставились вопросительные взгляды погранцов.
— Идем к складу, — сказал я тоном командира, — далее — разведываем обстановку и на месте решаем, как действовать дальше. Ясно?
Уткин решительно кивнул.
Нарыв вздохнул. Но даже он, понимая, что мы зашли слишком далеко, не принялся ныть, как раньше. Старший сержант просто принял обстоятельства и кивнул.
Флегматичный Сагдиев, казалось, принял обстоятельства еще раньше. Теперь он просто сказал:
— Ну что ж. Тогда пошли, товарищи блюстители общественного порядка… Блин.
Я обернулся, чтобы посмотреть, как обстоят дела у склада. В его узеньком окошке все так же горел тусклый свет. Пусть раньше мы и услышали шум двигателя автомашины, скрывавшейся где-то в недрах здания, больше он не повторялся.
— Мужики, вы как, с нами? — спросил вдруг Уткин у милиционеров за моей спиной.
Я обернулся.
Вася смотрел на Гречкина и его парней решительно. А вот сам сержант колебался. Я видел это по взгляду Артема, который милиционер так тщательно от всех прятал.
— Выступаем, — сказал я тогда, — а они, если решат — присоединятся.
С этими словами я подлез ближе к краю секции, сел рядом с ней. Глянул на Мартынова и Алима, скрывавшихся в темноте. А потом дал им сигнал выдвигаться.
— Сука! Валить надо! Валить, я вам говорю! — раздался изнутри склада моложавый, но грубоватый голос. — Нас сейчас весь поселок шукать будет! Надо рвать когти!
Я глянул на Мартынова, припавшего к блочной стене склада.
Старший сержант снял фуражку, вытер поблескивавший в отсвете тусклого света лоб.
Подобраться к складу было легко. Никто из этих дундуков даже не думал поставить одного «на шухер». И не мудрено, судя по возбужденным разговорам, что мы слышали сквозь полуостекленное окошко, под которым притаились, у «дембелей» были серьезные разногласия.
— Ташкент! Давай дождемся его! Ну куда нам когти рвать⁈ Куда⁈ — услышал я знакомый скулеж.
Голос несомненно принадлежал тому самому Крысе. Но только звучал он теперь не нахально, как тогда, у ДК, а совершенно иначе — испуганно, с какой-то мольбой.
— Оглянуться не успеешь, как сюда менты нагрянут! Возьмут нас тепленькими! — отвечал Ташкент. — А все из-за тебя, баран!
— Дак… — замычал третий, и я тут же узнал Дылду, — дак я-то что, Ташкент? Я думал, ты мне сказал его того… кончать…
— Думал он… Думал! — пуще прежнего взорвался Ташкент. — Правильное тебе, Витя, погоняло дали. Сразу видать — колода колодой…
Витя, которого назвали «Колодой», только замычал: