Глава 25
Я пронаблюдал за тем, как Тенёк вошел в сарай.
После того как мы его взяли, а потом отпустили, я приказал группе разделиться на две. Первая — группа захвата, состоящая из Уткина, Нарыва, Мартынова с Сагдиевым, а также двух милиционеров, затаилась у обоих входов в сарай. Милиционеры, вооруженные ПМ, должны были следить за окнами.
Вторая группа — «командная», в составе Алима, Гречкина и меня самого, засела на некотором отдалении от сарая, за шлакоблоком, сложенным в десятке метров от самого здания. Отсюда нам открывался отличный обзор на строение, и в то же время мы в любой момент могли прийти на помощь основной группе.
И все же я рассчитывал на то, что силового штурма как такового не будет.
— Ты… — Гречкин, держа папиросу в трясущемся кулаке и скрывая ее огонек в пальцах, затянулся, — ты уверен, что сработает? Больно у тебя план авантюрный… Как из кино…
— Посмотрим, — сказал я, всматриваясь в тускло горящее внутренним светом окошко сарая, — будем действовать по обстановке.
— А если они не купятся? Если станут защищаться? Отстреливаться?
Гречкин быстро докурил, пригнулся и тут же вложил в губы новую папиросу, чиркнул спичкой.
— Я не зря их слушал так долго, — сказал я, ухмыльнувшись, — они разобщены и напуганы. Это сыграет нам на руку.
Сержант милиции ничего не ответил. Он только снова затянулся и выглянул из-за блоков. Уставился туда же, куда и я.
— Да, и еще одно, — сказал я тогда, — скажи, товарищ сержант, ты стреляешь хорошо?
Гречкин глянул на меня дурными глазами. Даже в темноте я видел, как у него дрожит лицо от волнения.
— Ну… А что? Придется стрелять? — нерешительно спросил Артем Гречкин.
— Придется, — кивнул я, — но только по моему сигналу. Добро?
— Мне за каждую пулю отчет давать… Оправдываться, зачем стрелял…
— Надо, Тема, — сказал я, — придется стрелять.
— З-зачем?
— Для пущей убедительности, — проговорил я с ухмылкой.
Гречкин нервно сглотнул. Потом торопливо извлек пистолет из кобуры, в которую сунул оружие, когда мы меняли позицию.
— Добро, — выдохнул он.
— Снаружи облава, — сказал на выдохе Тенёк.
Все, кто был в сарае, тут же напряглись.
— Я же говорил! Говорил! — тут же вспыхнул Ташкент и грязно выругался матом. — Валить! Валить надо!
— Чего⁈ Какая облава⁈ — спросил Чифир, и его лицо вытянулось в изумлении.
Колода ничего не сказал. Только тупо уставился на Тенька. Арсен Саакян нахмурился и стал чернее тучи.
Начались галдеж и суета.
— Чего стали⁈ Валить надо! — заметался, а потом бросился к машине Ташкент.
— Поздно! Поздно валить! — вдруг крикнул Тенёк, и все снова затихли. — Там КГБ! Пограничников целый взвод! Все подходы перекрыли! Пока мы тут спорили, они подобрались к нам. Вообще незаметно подобрались!
— Пограничники? — мрачно и как-то угрожающе спросил Саакян. — Да что ты такое несешь? Ты пьяный что ли, Тенёк?
— Нет. Они тут, всюду, — возразил Тенёк, — я когда вышел, меня тут же взяли, к стенке прижали, но потом отпустили.
— Тикать! Тикать надо! — орал в панике Ташкент, не находя себе места у старых «Жигулей».
— Что значит, отпустили? — мрачно спросил Саакян.
Чифир выругался по-русски. Колода только тупо спросил:
— Ташкент, а чего творится-то?
— Тихо всем! — рявкнул Саакян.
Все замолчали и замерли. Все, кроме Ташкента. Тот и не думал слушаться своего «старшего». В сердцах он бросился к окну и выглянул, стараясь найти подтверждение словам Тенька.
Немедленно прозвучал выстрел. Пуля щелкнула в кирпичную стену.
Все аж присели. Перепуганный Ташкент тут же юркнул под окно.
— Облава! — дурными глазами глянул он на Саакяна. — Мы окружены! Все! Хана нам всем!
Саакян рявкнул:
— Закрой пасть! — а потом прижался к стене, стараясь высмотреть что-то в темноте за окном. Потом он обернулся к Теньку: — В каком это смысле, тебя отпустили?
— В таком, — выдохнул тот, — потому что мы им без надобности. Там КГБ. Им нужен только ты, Арсен.
В первый раз за все знакомство с Саакяном Тенёк увидел, как в глазах армянина блеснул страх. Неподдельный. Такой, какой не сможет сыграть ни один актер.
— Внимание! Вы окружены! — вдруг раздался голос снаружи.
Голос был грубый, глубокий и низковатый, с так знакомыми всем в сарае офицерскими нотками в тоне. Когда он зазвучал, каждый на складе вздрогнул. Все прислушались, уставились в окна. Голос продолжал:
— Повторяю: группа в сарае, вы окружены! Сдайте руководителя, сложите оружие у задней двери! В таком случае жизнь гарантируется! Сопротивление бесполезно! В случае сопротивления огонь ведем на поражение!
Все: и Ташкент, и Колода с Теньком, и даже Чифир, — уставились на Саакяна.
— Мне сказали, — продолжил Тенёк, — что если мы его сдадим, нам пойдут навстречу. Больше пяти лет никому не дадут.
Сначала возник всеобщий ступор. Через несколько мгновений взгляды окружающих, направленные на Саакяна, стали злее. Ташкент медленно пошел к армянину, снял с подоконника какую-то железную трубу.
Вслед за ним на Арсена двинулся и Колода. Потом и Тенёк.
— Тихо всем, — Саакян, и так стоящий у стены, инстинктивно попытался попятиться, но тут же почувствовал спиной холодные кирпичи. — Тихо, я вам говорю…
Никто не послушался своего «старшего».
— Вы в своем уме? Вас всех достанут и прикончат! Вы даже не знаете, каких людей мы подводим!
— Лучше не выбраживай, Арсен, — сказал Ташкент, — не надо сопротивляться. Сдавайся спокойно.
— Спокойно, значит? — лицо Саакяна ожесточилось. — Спокойно, говоришь?
Он потянулся было во внутренний карман пыльного жакета, который носил прямо на майку.
— Ну на тебе, спокойно!
Тенёк увидел, как в руках Арсена появился пистолет.
— Колода! — крикнул Ташкент тут же.
Здоровяк без всяких сомнений кинулся на армянина, но тот успел выстрелить. Грохнуло. В закрытом помещении пистолетный хлопок ударил по ушам так, что заложило.
Колода замычал от боли, схватился за грудь и согнулся в три погибели.
На Ташкента Арсен пистолет направить не успел. Крепкий бывший солдат подскочил, изо всех сил бабахнул железной трубой армянину по вооруженной руке. Арсен вскрикнул. Ташкент двинул ему в челюсть.
Старший не устоял на непослушных ногах, и его раненное колено подогнулось.
— Давай его, братцы! — крикнул Ташкент, вцепившись в одежду Саакяна.
И Теньку, и даже трусливому до смерти Чифиру не нужно было повторять дважды. Оба накинулись на бывшего лидера, завалили в пыль, стали бить его ногами.
В неразберихе они не заметили, как в сарай быстро и организованно ворвались бойцы. Вернее, почти не заметили.
Только Ташкент обернулся на шум и крики «лежать». Прежде чем он получил в челюсть от рослого пограничника и рухнул на бетонный пол, в голове его успела промелькнуть единственная мысль:
«А че это они в парадном?»
— А лихо ты майорский голос изобразил, — рассмеялся Гречкин, входя вслед за мной на склад.
Когда мы с Гречкиным и Алимом вошли в сарай, все уже закончилось. Все «дембеля» и их «старший» лежали на земле.
— Рожой в пол! Быстро, мля! — заорал Мартынов на армянина, прижимая его к земле коленом, а голову толкая рукой в пыль.
Уткин тут же обездвижил Ташкента.
Несмотря на то что последний тоже был крепкий детина, могучему Уткину он противопоставить ничего не мог. Пограничник просто прижал его массой к земле. Растянул прямо на асфальте.
Сагдиев с Тахмиром взяли Тенька и Чифира. Худощавый милиционер сидел рядом со здоровяком Колодой.
Колода был ранен. Пуля угодила ему в живот, но он оставался в сознании. Он сидел под стеной со страдальческим лицом и полными боли глазами. Смотрел на всех как затравленный пес.
Ему оказали первую помощь — дали остановить кровь какой-то тряпкой.
Дальше, под прицелами милицейских пистолетов, начался обыск.
У «дембелей» ничего интересного не нашлось. В основном при себе у них были сигареты, какие-то деньги. У Ташкента нашелся тот самый свинцовый кастет. У Чифира — самодельный ножик из, должно быть рессорной стали, с деревянной промасленной рукоятью. Как я и предполагал, огнестрельного оружия у них не оказалось. Документов тоже.
А вот у армянина в карманах было поинтереснее.
У него изъяли ПМ, но это оказалась далеко не главная находка.
Пошарив по карманам Саакяна, я нашел золотой червонец, тот самый, о котором рассказывали «дембеля». Нашел карту с пометками и пачку импортных сигарет с потертой газовой зажигалкой.
Мартынов взял странную цветастую пачку сигарет в руки. Сощурился. Попытался прочесть:
— Эм-ба-сы… что еще за эмбасы? Ничерта не пойму, — старший сержант почесал голову под фуражкой. — Тут, видать, на английском. А я немецкий в школе учил.
Он глянул на меня.
— Сашка, ты такое раньше видал?
Я взял в руки пачку импортных сигарет.
— Эмбасси. Импортные.
Мартынов плюнул, когда я вернул ему сигареты. Уставился на армянина и совсем как революционный матрос протянул:
— У-у-у-у… Контра…
Саакян, лежа на полу с руками за головой, зло глянул на Мартынова.
— Че пялишься? — ответил старший сержант и спрятал сигареты в карман.
Но самое интересное нашлось, когда я сказал хорошенько проверить пиджак Саакяна. Я быстро нащупал в подкладке пиджака странный плоский предмет. Это была тетрадь или блокнот. Тогда я достал свой перочинный ножик, который когда-то подарил мне Вася Уткин, и распорол подкладку.
— Вот те на… — Гречкин аж снял фуражку.
В одежду Саакяна оказался вшит шифровальный блокнот.
— Ну че, товарищ шпион, приехали, — сказал Гречкин, опустившись на корточки рядом с Арсеном.
— Какой он тебе товарищ? — возмутился тогда Мартынов.
— Давай руки всем вязать, братцы! — приказал я.
Используя наручники, что были при себе у милиционеров, а также проволоку, которую Сагдиев нашел прямо тут, в сарае, мы связали всем задержанным руки за спиной.