– Ну, что ты все время на мальчика наезжаешь? Юра его пригласил. Он у нас богатенький. Не то что ты.
Получив крепкую затрещину за урон мужниного авторитета, Зинаида выключила свой «видак» и ушла в ванную смывать свои обиды и телеслезы. Сеточкин слышал, как она бормотала себе под нос в ванной:
– Все люди, как люди, а этот, долдон идейный, копеечки ни с кого не возьмет. Вот и ходит сам оборванцем, и семью в нищете держит. Моховой вон тоже погоны носил. А как снял их, то сразу человеком стал. И вилла у него, и машины роскошные, и жена одета, как королева. А ты… Одна только слава, что атташе…
10. Чистильщик за работой
Самолет «Аэрофлота» из Москвы прибыл точно в полдень по расписанию. У выхода перед табло прилетов гудела, как обычно, многоязыкая толпа. Сотни темнокожих эмигрантов встречали прибывающих из Африки родственников. Лютый ненавидел чернокожих и арабов какой-то патологической ненавистью. Когда он попадал в толпу цветных, его трясло от желания взять в руки автомат и дать по ней очередь. Майор провел почти шесть лет в Анголе, где ему не раз приходилось брать в руки не только автомат Калашникова, но и огнемет, когда надо было уничтожить нежелательных свидетелей или спалить дотла деревеньку с притаившимися там повстанцами Савимби. За эти «зачистки» он и получил ангольские и советские ордена, а заодно кличку Чистильщик.
Лютый стоял у 36-го входа, поигрывая желваками. От него веяло такой силой и злобой, что толпа встречающих избегала сталкиваться с ним и обтекала его, как поток обтекает валун. Приезжих из Москвы – капитана Рубцова и майора Васина – он знал не только по Афгану, но еще и по Анголе. Туда они попали уже после развала Союза. У Рубцова на память о тех временах остался шрам на правой руке – след от удара мачете мальчишки-повстанца, которого он успел все же пристрелить прежде, чем тот ударил второй раз. Вернувшись из Африки, Рубцов и Васин остались на службе. Но зарплаты тогда были нищенские, а спецназ был в такой же цене у криминала, как и в более-менее официальном бизнесе, нередко еще более кровавом, чем у «братков». Так и получилось, что они прирабатывали по вечерам в «частном секторе», что давало им кусок хлеба с маслом. И все же они не сняли погоны, как многие из их коллег, – роскошные машины, большие оклады и возможность ездить по всему миру за казенный счет сманили к «новым русским» лучших бойцов тайных войн. Обратного пути на государеву службу у них уже не было. А услуги Рубцова и Васина на этой службе со временем стали требоваться все чаще.
Багажа у москвичей не было, и они быстро уехали из Руасси. В машине говорили обо всем, кроме того, зачем их направили во Францию. Лютый на хорошей скорости, не заезжая в Париж, прошел окружную дорогу и вышел на шоссе А-13. Через час они уже были в Манге. Степан, которого Сеточкин заранее предупредил о приезде гостей, уже ждал их в бане. Гости с удовольствием попарились, но обошлись без спиртного, предпочтя зеленый чай с мятой. После бани Рубцов отошел со Степаном в сторону и сказал: «Мы будем в номере у себя. А ты пока вызови сюда Мохового, только тихо, понял? Передашь ему вот это». Степан кивнул, сел на свой мопед и поехал к «Мандрагоре». По дороге он украдкой взглянул на визитную карточку, которую передал ему Забойщик. На карточке ни телефонов, ни адреса не было. Только надпись: «Рубцов Алексей Михайлович. Предприниматель». Степан криво усмехнулся. В свое время он работал в тюрьме КГБ в Лефортово и хорошо знал, чем занимался Забойщик. Говорили, что именно он бросил головой в печь предателя Пеньковского.
«Предприниматель… Он тут тебе предпримет», – подумал он, подъезжая к вилле.
Получив послание Забойщика, Моховой долго ждать себя не заставил и подъехал к «Русскому замку» минут через десять после того, как Степан поставил в гараж свой мопед. Рубцова и Васина Степан определил в семейный «люкс», который могли занимать только старшие дипломаты не меньшего ранга, чем первый секретарь. «Люкс» отличался от обычных номеров тем, что в нем были ванна, а не только душ, и отдельная кухня с газовой плитой и холодильником.
Рубцов подождал, пока Степан выйдет из номера, а затем сказал:
– Фоторобот Ващенко с переделанной рожей мы получили. На оригинал он и впрямь похож мало. Искать пробовали?
– Пробовали, – ответил Моховой. – Пока безрезультатно. Да и людей у меня немного. Степан на своем мопеде все здешние точки объехал, но его больше не видел. Думаю, что он уже отсюда далеко.
– У меня другое ощущение. Он в Манг вернулся не просто так. Это своего рода Джеймс Бонд, агент с правом на убийство. В МИ-6 такие права дают только тем, кто занят операциями по защите национальной безопасности. У нас считают, что у него весьма серьезная миссия. Наш человек в Брюсселе сообщил, что, по его данным, во Франции о какой-либо операции МИ-6 ничего не знают, а это тем более настораживает, потому что обычно обе разведки свои действия координируют, и в НАТО те, кому надо, тоже об этом знают. А тут – глухо.
– Может быть, ностальгия нашего бывшего коллегу замучила? – предположил Моховой. – Видишь, даже на рыбалку поехал. А Ващенко любил это дело, я помню. И снасти у него были всегда отличные.
– Ну вот, твой Степан на это и клюнул. И жену потерял в результате.
– Что с людьми происходит? После развала все поверили, что нет больше врагов у России. Все теперь – друзья да союзники. Они еще нам покажут, эти друзья, Кузькину мать, – сказал Васин.
– Скажи, эта Ротштейн у тебя в «Росугле» работает по-прежнему? – спросил Рубцов.
– Да, а что? Она у меня, кстати, сегодня будет.
– Ночует у тебя? – уточнил Васин.
– Не знаю, у нее своя машина, до Парижа недалеко. Но вечером мы собирались в казино в Карсен съездить, развлечься. Я за вами могу машину прислать, подъезжайте. Мы раньше полуночи обычно оттуда не уезжаем.
– Ничего, нас Семен туда подвезет, если что. Знаешь туда дорогу? – обратился Рубцов к Лютому.
– Найду, – ответил тот.
– Ну, вот и хорошо, – подвел итог Рубцов. – Мобильник у меня твой, Витя, есть. Так что до связи.
11. Новые русские развлекаются
Ася Ротштейн посмотрела на часы. Они показывали пять часов дня. Ася отчаялась достучаться до хозяев и уже хотела покинуть виллу «Мандрагора», когда ее ворота медленно отворились, и Роман пропустил ее «Пежо» во двор.
– Вы что, все тут оглохли? – спросила она его. – Я битый час вам звоню по всем мобильникам, сигналю, а вы – ноль внимания.
– Извините, Ася Владимировна, – сказал он. – Я был внизу, хозяин с гостями стреляют, а мадам, очевидно, спит. А я только что поднялся.
Роман провел ее в тир, где Виктор Моховой и двое его гостей из Москвы – Кокошин и Ходкин – упражнялись в стрельбе по мишеням и бутылкам. Ася поняла, почему она не слышала никакой стрельбы – все оружие Моховой оборудовал глушителями, чтобы соседи не жаловались. Она вспомнила лекции оружейников в Академии и с точностью определила, что в руках у Мохового был карабин «Каркано-Манлихер». Кокошин держал в руках пистолет «Беретта», а Ходкину дали автомат Калашникова.
Поодаль от тира Степан подбрасывал дрова в печку-мангал, на котором обычно жарили шашлыки и рыбу. Рядом с ним стояло несколько кастрюль с шашлыком, а на столике ворохом лежали богатые мельхиоровые шпажки с деревянными ручками. Моховой, увидев Асю, позвал ее в тир.
– Привет, – сказал он. – Пострелять не хочешь?
– Да нет, – ответила Ася. – Я лучше пойду помогу Вале по хозяйству.
Она оставила мужчин в тире и вошла в дом. В каминном зале у телевизора сидела жена Мохового Валя. Ася знала ее со школьных лет, когда она была еще Малининой, и они вместе бегали на подготовительные курсы французского языка. Валя поступила в Иняз, а Ася – в свою Академию. Когда Ася приехала на работу в посольство в Париж, она узнала, что ее подруга стала женой Мохового. За эти годы она изменилась неузнаваемо. И даже не столько в силу привычки ни в чем себе не отказывать, которая появилась у нее после удачного замужества, сколько от страха потерять эту возможность или же понести за нее наказание. Этот обычный синдром русских нуворишей выбил ее из колеи раз и навсегда. Бледное лицо и воспаленные ноздри выдавали в ней хроническую кокаинистку.
– Привет, – сказала Ася. – Виктор просил тебе помочь по хозяйству.
– Привет, Аська, – обрадовалась ей Валя. – Помогать мне не надо. Все уже сделано. Выпить хочешь?
– Не откажусь. Это лучше, чем стрельба по бутылкам. Мне виски со льдом.
Валя принесла гостье Johnny Walker Green Label. А для себя достала из бара коньяк Hardy XO. Они выпили.
– Как живешь? – спросила Ася.
– Нерегулярно, – ответила Валя. – Он меня достал со своими б…ми, пьянками, гостями из Москвы. Не выдерживаю. Одна отдушина – Юра.
– Твой пасынок? Вот бы уж никогда не подумала. Сколько ему?
– Девятнадцать. Но мы с ним подружки.
– А где он?
– Должен приехать. Но он тоже этих пьянок не переносит.
Они спустились в столовую этажом ниже. Архитектор, строивший виллу, так вписал ее в скалу, что подвальный этаж представлял собой застекленную террасу, откуда открывался великолепный вид на долину Сены. Моховой умел принимать гостей. Русские деликатесы соседствовали с французскими, не мешая друг другу. Рядом с королевскими креветками стояли вазоны с красной и черной икрой, а подле блюда с фуа-гра – маринованные белые грибы и русские соленья. Домработницы Саши, которая прислуживала на вилле, не было. Она все приготовила, как надо, и ушла. Моховой не любил посторонних в доме, когда приезжали гости.
Валя навела инспекцию и поднялась во двор. Там все еще продолжалась пальба. Каждый удачный выстрел Моховой отмечал рюмкой водки. Он почти не закусывал. Только нюхал корочку черного хлеба и иногда заедал горькую соленым огурцом. Понаблюдав за пальбой, Валя сказала: «Пожалуйста, к столу, дорогие гости».
Мужчины нехотя бросили свои пушки и пошли мыть руки. Степан принялся доводить свои шашлыки «до ума». Первым у него шел шашлык из осетрины, затем из свинины и, наконец, из баранины с телячьей печенкой. Когда все перешли в столовую, Валя подала замороженную водку в хрустальном штофе и хорошо подышавшее бордо. Моховой от водки отказался и теперь наливал только бордо себе и женщинам. Гости осваивали штоф и закуски.