Как только Ходкин предложил тост «за прекрасных женщин», Степан внес шипящие шпажки с осетриной, и пиршество началось уже по-настоящему. Чем больше водки поглощали московские гости, тем сильнее их тянуло поговорить «о деле». Если бы Ася вообще не знала, чем занимается фирма «Наш уголь», она бы быстро поняла по их разговорам, что в мешках из-под антрацита на склады господина Мохового прибывает оружие всех видов – от фугасов и гранатометов до переносных ракет.
– «Игла» сегодня точно будет? – спросил Кокошин Мохового.
– Точно будет. К полуночи.
– Шеф просил меня проследить за погрузкой лично.
– Ну, что ж, – ответил Моховой. – Поезжай, если тебе охота. Машину я тебе дам с шофером. Он эти места знает. Там, кстати, есть казино поблизости вполне приличное. Можно всем вместе туда смотаться до прихода баржи из Гавра. Идет?
– Идет, – сказали хором Кокошин и Ходкин.
Покончив с шашлыками, все перешли в гостиную, где уже горел огонь, который развел Степан перед тем, как покинуть «Мандрагору». Валентина принесла бутылку «Хеннесси» и тонко нарезанные дольки лимона, посыпанные сахарной пудрой с кофе так, как любил Моховой.
Гостей подразвезло. Пошли дежурно нудные тосты за Великую Россию, за президента, за шефа-кормильца и под конец – за хозяина и хозяйку.
С улицы ворвалась врубленная на все динамики рок-музыка – это сын Мохового въехал на виллу на своем вседорожнике.
– Здорово, наследник, – приветствовал его Моховой. – Махнешь коньяку или сначала поешь?
– Я сыт, – ответил Юрий. – А коньяк не буду, лучше вина.
– Угощайся – «Шато Марго».
С приходом Юрия Валя оживилась, принялась его расспрашивать, где был, как дела в лицее, не влюбился ли в кого.
– Знай, – сказала она, – мачеха у тебя ревнивая. И на Аську тоже не пяль глаза, а то порву обоих, как Тузик грелку.
Ася, как могла, им подыгрывала, но исподволь замечала, что Моховому эти игры не нравились.
– Пойдем, может быть, еще постреляем, – неожиданно предложил Кокошин.
– А что, дело, – согласился Моховой, пропустив очередную рюмку «Хеннесси». После гремучей смеси водка – «Шато Марго» – коньяк он заметно опьянел, но на ногах все же держался крепко.
Все вышли во двор. Выглянувшее из туч нежаркое мартовское солнце высветлило сакуры, и цветы их стали из розовых алыми. Настроение у хозяина было, однако, явно не весеннее. Ася знала, что в какие-то моменты в нем под влиянием выпитого спиртного пробуждается зверь. Он мог рассвирепеть и ударить человека ни с того ни с сего. А когда он с оружием, то с ним вообще шутки плохи…
С карабином в руках Моховой взял яблоко с подноса у мангала, подошел к сыну и сказал:
– Давай, сыночек, посмотрим, как ты стреляешь. Я поставлю себе это яблоко на голову, а ты его сшибешь вот из этого ствола. Пушка классная. «Каркано-Манлихер», – пояснил он гостям. – Не сшибешь, я тебе яблоко поставлю на голову. И уж точно сшибу. То ли яблоко, то ли голову…
– Брось, отец, – попытался остановить его Юрий. – Ты знаешь, что я не люблю эти игры. Все это плохо кончается.
– А ты не каркай, – настаивал Моховой. – Стреляй, говорю. Пора уже мужиком становиться.
– Не буду, сказал!
– Эх, блин, не мужик ты у меня, а баба. Не зря тебя Валька в свои платья наряжала. А женилка-то у тебя хоть выросла? Может, покажешь?
– Оставь ребенка в покое, – вмешалась Валентина. – Что ты его все время травишь?
– Ну вот, нашлась защитница из детского сада. Ну что ж, раз ты такая заботливая, то давай вместо него, бери ствол и стреляй.
Моховой поставил себе яблоко на голову, сунул в руки жене карабин и пошел к дальней стенке тира.
– Ты уймешься, наконец?
– Стреляй, говорю! – Моховой вновь подошел к Вале, взвел курок и попытался вложить карабин ей в руки.
– Отстань от меня!
– Учись, дура, – не отпускал ее Моховой. – Глядишь, отстреливаться придется!
Она расплакалась, стала вырываться из рук мужа, но тот держал ее крепко, прижимая к себе карабином. Подбежал Юрий, попытался помочь Валентине, но тут же отлетел в сторону, получив от отца затрещину. Этого мгновения Вале хватило, чтобы вырваться. «Господи, сколько ж это может продолжаться?!» – выкрикнула она, рыдая от обиды, и убежала в дом.
Гости наблюдали за семейной ссорой, опасаясь вмешиваться. Только Ася попыталась успокоить Мохового со словами: «Кончай воевать, Аника-воин».
Моховой посмотрел на нее, прищурившись, как сквозь прицел, а потом пригнул к себе и сказал на ухо что-то такое, что даже видавшая виды Ася пошла красными пятнами и ушла в дом. Моховой отошел к мангалу, налил себе сока и стал медленно пить, потихонечку успокаиваясь. Но в этот момент из дома выбежала Валентина, вскочила в свою машину и нажала на пульт ворот. Они медленно открылись, и Валентина, газанув, вылетела из «Мандрагоры».
Моховой на бегство жены отреагировал вроде бы спокойно.
– Куда она, не знаешь? – спросил он Асю, вышедшую из дома вслед за Валей.
– Сказала, что к родителям, – ответила Ася и отвернулась. Она все еще не простила ему обиду.
– Любимая теща опять спустит на меня всех собак. Ну, а я это е…
К ним подошел Юрий. Увидев, что отец успокоился, он сказал:
– Ты бы поспал, батя. Зря ты ее обидел…
Этого было достаточно, чтобы Моховой вновь завелся:
– Ах ты сопляк! Ты еще учить меня будешь. А не пошел бы ты на х…, бабий заступник. Он еще воспитывать меня будет. Я вот тебя что-то давно не воспитывал. Вот сейчас спущу тебе портки и выпорю при всех.
Моховой снял с себя ремень и ухватил Юрия за пояс. Тот принялся вырываться и толкнул отца. Моховой упал и при падении толкнул мангал со все еще горячими углями. Он начал подниматься и уперся ребром ладони в живой огонь. Над «Мандрагорой» прогремел такой русский мат, что Юра не стал ждать, пока за словами последуют дела. Он вскочил в свою машину и вылетел вслед за Валентиной во все еще раскрытые ворота. Моховой наконец встал, схватил брошенный в тире автомат Калашникова и попытался было послать очередь вслед беглецам, но Кокошин профессиональным ударом поднял дуло автомат вверх, так что очередь ушла в воздух, затем отнял у него оружие и сказал:
– А вот теперь действительно хватит.
Моховой сник, достал из кармана пульт и закрыл ворота. Потом пробормотал смущенно:
– Ну, ладно. Теперь кофейку и поедем в казино.
Ася заметила, что он заметно протрезвел. Видимо, сработал стресс, и весь алкоголь вышел из него вместе с давно накопившейся и выплеснутой на самых близких ему людей злобой. Она наложила ему повязку на ожог и села у камина ждать, когда господа соберутся ехать в Карсон. В конце концов, она была переводчицей в «Росугле» и должна была сопровождать гостей Мохового. И хотя он хорошо знал французский, считал, что быть их переводчиком для него зазорно.
12. Встреча в казино
Карсен, уютный городок неподалеку от Манга, был когда-то захудалой деревенькой. Но после того, как Наполеон Бонапарт запретил своим указом все игорные дома в Париже и его окрестностях, началось его процветание. Еще до Ватерлоо здесь открылось казино под громким названием «Palais Royal», и заядлые игроки из Парижа и других городов Иль-де-Франс потянулись туда в поисках улыбки Фортуны. За зеленым сукном «Palais Royal», конечно, проигрывали состояния, а не делали их, но слава у него была добрая. Хозяева казино тщательно отслеживали шулеров и экстрасенсов, и за их рулеткой игроки чувствовали себя куда уютнее, чем в других игорных заведениях благословенной Франции. «Palais Royal» не запятнал свою репутацию и после того, как там появились первые «однорукие бандиты» – любители поиграть по маленькой здесь все же могли выиграть, так как автоматы отбирали у них в пользу заведения всего пять процентов. Ася любила «Palais Royal» именно за это. Она оставила мужчин у рулетки, а сама ушла в Голубой зал, где мерцали всеми огнями и гремели бравурными маршами и монетами «однорукие бандиты». Через полчаса игры у нее уже был целый поднос мелочи. Ася умела понимать автомат и не ставила больше одной монеты, когда он отыгрывался за выданную премию. Но как только чувствовала, что есть шанс выиграть, она опускала по три монеты сразу, и автомат то и дело вознаграждал ее золотым дождем.
Джонсон наблюдал за ее игрой со своего места. Рядом с ним стояли несколько пустых стаканчиков, немые свидетели его проигрыша. Ровно в девять вечера, убедившись, что рядом с Асей посторонних нет, он подошел к ней и сказал негромко: «Хелло, Блэкберд». Ася скользнула взглядом по его лицу и ответила: «Хелло, Алекс». Поначалу она никак не могла припомнить, где же видела этого человека. Но ощущение того, что когда-то они были хорошо знакомы, даже близки, не покидало ее, хотя она была убеждена, что лицо Алекса видит впервые. Она чувствовала его едва уловимый запах, его знакомый дезодорант, модуляции его голоса, его жесты, как самка чувствует на расстоянии самца, отлучавшегося на охоту на время. «Выходите к паркингу, стоянка пять, я буду вслед за вами», – сказала она, поняв наконец, кто он, когда взглянула на его руки. Эти руки она забыть не могла. Джонсон побродил еще минут пять для виду по Голубому залу, переходя от одного автомата к другому. Ему не везло. Последние монеты из его пластикового стаканчика бесследно исчезли в автомате, и казалось, что два джокера, не дождавшиеся необходимого для выигрыша третьего, смеются над ним. Джонсон бросил опустевший стаканчик у автомата и пошел к выходу.
Ася вышла из казино без пальто, в одной шали, будто за чем-то забытым в машине. Меньше всего ей хотелось сейчас привлекать к себе внимание. Джонсон стоял у самого входа на стоянку в позе, до боли ей знакомой. Она сразу вспомнила, как впервые увидела этого человека в Английском парке в Булонском лесу. Поджарый и стройный, несмотря на свой возраст, он, как и тогда, напоминал ей гепарда, готового в любой момент броситься за добычей в погоню. Но теперь у этого человека было другое лицо.
– Здорово тебя переделали, Витенька, – сказала она, подойдя к машине. – Не узнать.