Комиссар привстал и хотел было унять отставного пожарника, но увидел, как Жако поднялся из-за стола и, не говоря ни слова, выплеснул остатки своего пива в физиономию Бурдэ. Вслед за ним поднялись старики, его давние друзья. Бурдэ, увидев перед собой эту стенку, утерся и вышел из пивной.
Жерар взял швабру, вытер пролитое, а затем налил Жако свежий бокал его любимого светлого и подал ему со словами:
– От нашего заведения.
С улицы было слышно, как Бурдэ заводит свой старый мопед, обзывая и его, и стариков в пивной «говном собачьим». Мопед, почихав вволю, наконец, затарахтел, и все стихло.
Бросс простился со всеми и вышел на улицу. Допив свое пиво, вслед за ним ушел и Жакоб Боле. Он побрел через мост к своему причалу. Он всегда чувствовал себя не в своей тарелке, когда «Би-Би» покидала его. А на этот раз, после скандала в брассри, у него на душе и вовсе кошки скребли. Набив трубку табаком, он раскурил ее, прикидывая про себя, что Жером уже, наверное, прошел шлюз у Мерикура и идет на всех парах к Гавру.
Выглянуло солнце, и мутно-коричневая волна окатила старый причал, захлюпала под досками, а затем вырвалась оттуда фонтаном, щедро окатив Жако водой. Он протер платком залитые водой очки, надел их и в этот момент увидел, как течение вынесло рядом с причалом большой пластиковый мешок. Мешок повертелся на одном месте в прибрежном водовороте и, словно бакен, осел на причал, подняв свой ворот, стянутый веревкой, над бегущей волной. Жако частенько вытаскивал из разлившейся Сены по весне всякую всячину. В его хозяйстве все шло в дело. Но такого он еще не видывал. Он аккуратно зацепил мешок за узел багром и вытащил на берег. Это уже потом он всем говорил: «Черт меня дернул его вытащить!». Через мутный пластик мешка Жако увидел полуголого утопленника. Руки его были связаны веревкой. Лицо мертвеца превратилось в сплошную кровавую маску. Но Жако даже не стал смотреть на покойника. Его и так едва не вырвало. В ужасе он отбросил мешок в сторону и, забыв про то, что у него в руках мобильник, побежал обратно через мост в Манг, чтобы позвонить от Жерара в полицию.
Вскоре он вернулся к барже вместе с завсегдатаями пивной, в жизнь которых страшная находка Жако вдохнула новый, еще не осознанный ими смысл и посулила им долгие часы их собственного расследования происшедшего, которое они будут вести, не отходя от стойки пивной Жерара. У причала уже стояла полицейская машина. Несколькими минутами позже подъехал комиссар Бросс со своим помощником Мартином Плаке, с судебным экспертом и фотографом. Мешок развязали и вынули труп. Фотограф тут же принялся работать своей цифровой камерой. Бросс откинул слипшиеся волосы покойника и увидел под ними выжженную на его лбу свастику с обуглившейся по краям кожей. Бросс попросил фотографа отпечатать несколько снимков трупа сразу же по возвращении в комиссариат и сказал Плаке, чтобы тот вызвал по телефону водолазов: «Мало ли что там, на дне…».
Плаке и Бросс обошли участок вокруг причала в поисках каких-либо следов. Фотограф следовал за ними и то и дело щелкал фотозатвором, как только комиссар делал ему знак. Они нашли на траве и придорожной грязи отпечатки шин трех автомобилей и одного мопеда. Пока Жако беседовал с комиссаром, рассказывая, как и где он выловил мешок с утопленником, у причала собралась толпа любопытных. Помимо завсегдатаев пивной Жерара, внимательный глаз комиссара различил среди этой публики трех давно взятых им на учет мангских воришек, вечного студента алжирца Моха Басри, в котором он давно подозревал тайного исламиста, и коменданта «Русского замка» Степана Козырева. «Чудом выжил ты, Степан», – подумал про себя Бросс, вспомнив рассказ доктора Фидо о том, как быстро отправляются на тот свет жертвы отравления угарным газом.
Комиссар приметил, что Степан подъехал к пристани на мопеде. В руке у него была какая-то потертая пластиковая сумка. Видно, был в магазине, автоматически занес это наблюдение в свой «компьютер» Бросс. И добавил – на распродаже, в «Симпе». Он знал, что у Степана денег никогда не было и что одевался он исключительно с развалов, а пищу покупал самую дешевую на рынке по субботам и почти никогда в супермаркете «Ашан». Значит, завелись какие-то у него деньжата, раз ходил в «Симпу»…
Толпу оттеснили от причала, потому что подъехали водолазы. Они были уже в своих резиновых костюмах, быстро надели шлемы и прямо с причала спустились под воду, чтобы обследовать дно вокруг причала, где их команда установила подъемник. Перед спуском в воду Бросс попросил их особенно внимательно осмотреть то место, где стояла баржа. Вскоре они дали сигнал «Подъем груза».
Водолазы вытащили на поверхность свинцовый брус с намотанной на него оборванной веревкой и два железных прута. Больше они ничего не нашли, но Бросс все не уходил от причала, словно надеясь обнаружить еще какую-нибудь улику. Он подождал, пока Боле окончательно придет в себя, и пригласил его на опознание, откинув черную пленку, прикрывавшую труп. «Вам этот господин не знаком, месье Боле?» – спросил его Бросс. С минуту Жако всматривался в кровавую маску на лице убитого, а затем схватился за сердце и рухнул, как подкошенный на траву.
Судебный медэксперт быстро сделал ему массаж сердца, но Боле не приходил в себя. Вызвали скорую, и через пятнадцать минут Боле увезли в госпиталь. Бросс распорядился все находки водолазов и экспертов отвезти в комиссариат, труп отправить в морг Фидо на вскрытие, а сам поехал в госпиталь к Боле.
Боле уже привели в чувство, когда он приехал. Дежурный врач сказал комиссару, что инфаркта у Боле не обнаружили, но, очевидно, старик пережил сильный шок, и поэтому желательно было бы его сейчас не беспокоить. «Я всего на два слова», – уговорил он врача и прошел вместе с нм в палату, куда положили Боле. Жако, жалкий, перепуганный насмерть, лежал, накрывшись простыней с головой. Только все еще лихой хохолок выглядывал наружу.
– Это я, Жако, – сказал комиссар, и старик выглянул из своего укрытия. – Что вас так испугало? Вы знали этого человека в мешке?
Боле, хоть уже немного успокоился, все же не мог унять дрожь в руках.
– Знал. Это англичанин, Стив Робинс. По крайней мере, он мне так представился. Мы отправили его машину в Англию на «Би-Би» сегодня утром.
– На вашей барже?
– Ну да. Ее повел Жером и должен доставить его «мерс» в Дувр, как мы договорились.
– Вот как. А когда вы виделись с Робинсом в последний раз?
– В том-то и дело, что сегодня утром. Он поднялся на баржу, посмотрел, как мы закрепили машину на палубе, и ушел. Это было около одиннадцати. Ну, Жером отчалил после этого. А я только успел в бар сходить, вы там были. Прихожу, всплывает этот мешок, а в нем… Робинс.
– То есть? Труп даже на первый взгляд не свежий…
– Вот и я про то же. У нас давно говорили, что здесь живут оборотни, в пещере под «Мандрагорой». Конечно, когда я увидел труп, я так и подумал, что утром приходил не Робинс, а оборотень.
Боле вновь забила дрожь, и врач сказал, что комиссару лучше уйти. Он все же задал последний вопрос:
– Жако, а у вас есть адрес или какие-то координаты этого Робинса, телефон его, может быть?
Боле попросил Бросса достать из его пиджака, висевшего рядом на стуле, портмоне. Оттуда он вынул визитную карточку, на которой было написано: «Стивен Робинс, биолог». Рядом был указан номер телефона во Франции – 33-1-52-66-77-18. На прощание Боле дал комиссару еще одну визитку с данными своей судоходной компании, где был указан и номер мобильника Жерома.
Вернувшись в комиссариат, Бросс позвонил в посольство Англии в Париже. Его соединили с консулом, которому он сообщил обстоятельства трагической смерти Стивена Робинса, судя по всему, английского подданного. Бросс попросил еще, если это возможно, переслать ему фотографию покойного.
8. Плаке догоняет «Би-Би»
Бросс дал Плаке самое короткое задание – «Гони!» – после того, как тот связался по телефону с Жеромом и рассказал ему вкратце о случившемся. Плаке взял с собой фотографа и погнал сначала по А-13, а потом по Дороге Меровингов. «Би-Би» они догнали где-то на полпути между Верноном и Руаном. Жером долго причаливал к берегу, чтобы не сесть на мель, и только потом бросил якорь и опустил трап.
«Мерседес» Робинса с правосторонним рулем был укреплен на носовой палубе на специальном креплении и для надежности накрепко принайтован тросами спереди и сзади. Жером хорошо поработал. Он передал ключи от машины Плаке, и тот тщательно ее осмотрел. Багажник был пуст. Осмотрев кабину, Плаке нашел под водительским сидением серую тряпку, которую обычно используют для протирки запотевших стекол. Он взял ее в руки, понюхал и сказал сам себе: «Похоже на хлороформ. Возьму, как вещдок. Там могут быть отпечатки».
Он прошел к рубке и обнаружил за ней монтерку и моток веревки.
– Ваши? – спросил он Жерома.
– В первый раз вижу.
– Заберу с вашего разрешения, – сказал Плаке, укладывая очередной вещдок в сумку.
По трапу они спустились в трюм, где было душно и пахло чем-то паленым. Жером открыл иллюминатор, дышать стало легче.
– Я сюда еще не спускался, – сказал он, как бы оправдываясь.
Плаке принялся осматривать помещение, время от времени приглашая фотографа сделать снимок. На барже было чисто прибрано – за своим пенишем Жако тщательно ухаживал. Вместе с комиссаром Плаке прошел по всему трюму и перед тем, как подняться по трапу на верхнюю палубу, вновь остановился у входа на кухню перед столовой.
– Что-то не так? – спросил его Бросс.
– Здесь кто-то был. Стулья не так стоят, – ответил Жером. И по тому, как тот уверенно, хотя и испуганно, произнес эту фразу, Бросс понял, что Жером не намерен подбрасывать ему улики из вежливости.
– И еще. Кто-то брал спиртовку, – сказал Жером. – У нас тут был запас – несколько кубиков сухого спирта. А сейчас не осталось ни одного. Да и запах такой, паленым пахнет.
– Посмотрите внимательно, больше ничего у вас не пропало? – спросил Бросс.