Ходкин охотно согласился. Смотреть на складе особо было нечего, так как, кроме угля, там действительно ничего в тот момент не было. Последнюю партию оружия, ту самую, что взлетела на воздух, Жером привез в Манг предыдущим рейсом. А до этого Моховой сам переправил грузовиками все лишнее к себе в пещеру, будто предчувствовал, что его ждут неприятности. Теперь предстояло вывезти все и оттуда. Он сразу же после разговора с Рубакиным заказал два трейлера в «Ависе» и договорился с посольством, что ему пришлют шоферов и грузчиков с утра в среду.
Они заканчивали уже по второй бутылке, когда в дверь склада постучали и на пороге появились два портовых таможенника. Несколько смущаясь, они сообщили, что должны провести выборочную проверку находящихся на складе товаров с тем, чтобы убедиться, что там нет контрабанды. Открывая им дверь, Моховой наметанным взглядом заметил, что у склада стоит «Пежо-407» с парижскими номерами. Таможенники прошли к мешкам с углем, уложенным штабелями на специальных поддонах для быстрой погрузки. Для начала они проверили их металлодетекторами. Затем, сняв с двух штабелей по одному контрольному мешку, они принялись за их содержимое. Первый мешок распаковали и высыпали уголь на полиэтиленовую пленку, которую принесли с собой. Перебрали весь уголь по камушку. Затем, проделав то же самое со вторым мешком и ничего подозрительного не обнаружив, извинились за беспокойство и пошли к машине с парижскими номерами. В машине за рулем сидел Готье. Моховой узнал его: в 1985 году Готье руководил операцией по высылке из Франции 47 сотрудников советского посольства, которых обвинили в том, что они занимаются шпионажем. Тогда Готье стал знаменитостью – он дал интервью первому каналу и газете «Фигаро», подробно разъяснив, почему власти Франции приняли решение о высылке этих дипломатов. «Ну, думаю, началось», – сказал Моховой Ходкину. Он не стал ему рассказывать то, что знал про Готье, но искренне поблагодарил Бога за то, что баржа с «Иглами» успела уйти буквально перед самым носом «лучшего охотника за русскими шпионами», как называли его газеты в том памятном 1985-м. Вернувшись в Манг, он узнал от секретарши, что звонил Бросс, и тут же послал шифровку Рубакину: «Срочно нужна справка. Маршрут – морем через Финляндию до Выборга».
Он позвонил в посольство. Там подтвердили, что, как и договаривались, ему пришлют наутро трех грузчиков и двух шоферов. Приказ Рубакина вывезти все оружие в Аркашон действительно отдан был вовремя. Кокошину и Ходкину Рубакин приказал лично проследить за эвакуацией, и они остались на вилле «Мандрагора» до четверга. Кокошина это в высшей степени устраивало, и все свое свободное время он посвящал общению с Морисом, так что Моховой его почти не видел. Ходкин, наоборот, из гостевого домика «Мандрагоры» если куда и выбирался, то только вместе с Моховым, а свой досуг посвящал просмотру российского телевидения и порнухи по «Каналу +», поглощая при этом по бутылке «Шивас Ригал» за вечер. Вернувшись из Гавра, Моховой рассказал своим гостям о звонке Степана из префектуры и о беседе с посольским адвокатом, который заезжал к нему вместе с консулом после допроса Степана. Они сообщили ему об этом во всех подробностях, заметив, что дело пахнет керосином и доказать свою непричастность к убийству коменданту будет не так легко. Степан, хоть и клянется-божится, что никого не убивал, на барже наследил. Кокошин попросил Мохового послать своего охранника в «Русский замок», чтобы тот привел коменданта на виллу поговорить. По телефону он этого делать не посоветовал. После ужина Степан подъехал к вилле на своем мопеде.
Охранник, бывший майор госбезопасности Радов, работавший до развала в парижском торгпредстве под крышей «Совэкспортлеса», провел Степана в кабинет Мохового, где за коньяком и виски сидели в мягких креслах Моховой и его гости. Моховой сделал знак Радову остаться и показал Степану на единственный в кабинете венский стул, который как бы обозначил его место подследственного.
– Ну, рассказывай, Степа, – сказал Кокошин, – чего это тебя занесло на чужую баржу с мотком веревки и с монтеркой. Ты что там, кого-то грабить собрался или впрямь замочил этого англичанина? Только не вздумай врать. Ты ведь знаешь, чем это может кончиться.
– Знаю, – со вздохом сказал Степан. – А вы что, не знаете, что это не англичанин, а Меченый? Ващенко то есть?
– Вот как? – удивился Кокошин. – Откуда ж нам это знать?
– Да вы же… – начал было Степан, но вовремя спохватился. – По телевизору его портрет показывали. Я его сразу узнал, как у баржи увидел.
Он решил не отпираться и рассказал все, как решил выследить Ващенко, как тот сел в «Мерседес» с хозяином баржи, как он пошел потом его искать и как, увидев знакомый «мерс» у причала, поднялся на баржу, где и увидел через люк, как принял смерть этот предатель Родины.
– Я комиссару об этом ничего не сказал, конечно. И о том, как его там железом жгли, тоже не говорил, – закончил он свой рассказ.
– А ты что, видел, кто это делал? Что за люди это были? – спросил Кокошин.
– Да наши, конечно, хотя я лиц и не видел. По-русски его спрашивал один и тот же человек. Волосы у него были белые, как перекисью вытравленные.
– Альбинос, что ли? – спросил Кокошин.
– Вот-вот. Альбинос, – с готовностью подтвердил Степан.
– В темноте-то как ты разглядел, что он альбинос? Померещилось тебе, наверное, – сказал Кокошин.
– Нет, точно альбинос. Я видел, – настаивал Степан.
– Ну, ладно. Ты, надеюсь, французам об этом не рассказывал? – спросил Кокошин.
– Нет. Я свою линию знаю, – ответил Степан.
– Ну, ладно, иди, – завершил разговор Моховой. – Будут тебя вызвать еще в комиссариат, такой линии и держись, адвокат за тебя все правильно изложил. И самодеятельности больше, смотри, не проявляй. Понял?
– Понял. Думаете, меня отпустят? – спросил Степан.
– Скорее всего, – сказал Моховой. Он поднялся, достал из бара бутылку водки и налил ему стакан до краев. – Давай выпьем за это.
Степан опрокинул в себя водку одним махом и, понюхав корочку хлеба, попрощался со всеми и пошел вниз к выходу. Как только его мопед затарахтел у ворот, Моховой подозвал Радова, и они вместе вышли во двор. Скоро оттуда послышался звук взревевшего мотора мощного мотоцикла. Моховой вернулся и молча наполнил бокалы себе и своим гостям. «Давайте, не чокаясь», – сказал он.
Глава 5Пинг-понг через Ла-Манш
1. C фотороботами убийц
Лейтенант де Тонвилль так и не попал в тот печальный уик-энд в свой родовой замок. И субботу, и воскресенье он провел в окрестностях Мерикура, пытаясь восстановить картину зверского убийства Аси Ротштейн. Бросс переслал ему фотографию с паспорта убитой, и на заправке, куда Ася подъехала незадолго до своей смерти, лейтенант нашел дежурившего в ту ночь продавца, который ее вспомнил. С его помощью он составил фоторобот того человека, который вышел из машины, преградившей ей путь.
Затем де Тонвилль по правам и «серой карте»[21] нашел автомобиль Аси на стоянке перед казино «Palais Royalе» в Карсене. В понедельник Бросс решил послать к нему в помощь Роже Мюрана, одного из своих самых способных следователей. Мюран хорошо знал это казино. Сюда часто приезжали любители рулетки и блэкджека не только из Манга и других окрестных городишек, но и из Парижа, где со времен Наполеона игорные дома по-прежнему были вне закона. Конечно, это казино не могло тягаться с зеленым сукном Канна и Довилля, а уж тем более с Монте-Карло. Но случалось, что и здесь азартные игроки проигрывали целые состояния, и на этой почве был даже зарегистрирован местный рекорд – шесть самоубийств с сентября 1946 года, с того самого момента, когда в Карсене впервые после войны вновь завертелась рулетка. В остальном тут было тихо – ни налетов, ни убийств, ни разборок между мафиями, которые всегда липнут к игорному бизнесу. Карсен поэтому слыл тихим и спокойным местом, куда люди не боялись приезжать с карманами, туго набитыми наличными, а ничего другого в этом казино в обмен на фишки не принимали.
Мюран поставил машину у самого казино, перед которым прогуливался охранник с огромным ротвейлером на поводке. Де Тонвилль ждал его у серенького «Пежо-307», который Ася оставила на стоянке в ночь перед своей гибелью. Он уже предупредил охрану, что автомобиль вскроет. Мюран достал из своего багажника набор ключей и довольно быстро открыл машину. Ни в салоне, ни в багажнике они не нашли ничего интересного. Бардачок был тоже заперт, но, подцепив его перочинным ножиком, Мюран вскрыл его, нажал наугад какой-то рычажок и присвистнул от изумления. В бардачке был скрыт миниатюрный передатчик с шифровальным устройством. Он был прикрыт крышкой со вставленной в нее металлической коробочкой для визиток. Там их было несколько. На одной значилось: «Ася Ротштейн. Референт-переводчик компании „Росуголь“».
– Ого, – сказал Мюран. – Мадам Ротштейн была профессионалкой. И охотились за ней тоже не любители.
Де Тонвилль предложил ему зайти в казино.
– Я договорился с их патроном, – сказал он. – Нас ждут.
Де Тонвилля там знали, а Мюрану пришлось показать свое удостоверение на контроле у входа. В казино с этим было строго – при первом посещении необходимо было предъявить паспорт или удостоверение личности, что тут же сканировали и закладывали в компьютер. Фейс-контроль тут был поставлен как надо. И если посетитель проявлял себя в казино не лучшим образом, то впредь его туда уже никогда не пускали. В компьютере на таких нежелательных лиц заводилось отдельное досье. Да и у охранников была профессиональная зрительная память. Мюран раньше около казино в Карсене бывал, но внутрь не заходил.
Связь в казино была на высоте, и к ним сразу же вышел главный администратор Луи Динар, представительный мужчина в безупречном фраке с роскошными усами, закрученными вверх, как у Сальвадора Дали.
– Что-нибудь случилось в наших краях? – спросил он, едва поздоровавшись, у Мюрана.