архив и нашел в деле об убийстве ювелира снимок перстня со свастикой. Сходство было, хотя судить по черно-белому снимку об оригинале всегда нелегко. Как только Бартлет и Готье отбыли в Париж, Бросс созвонился с Морисом де Брианом и приехал к нему на виллу вместе с копией фильма. Оказалось, что Морис фильм видел, но пока еще не решил окончательно, как ему на все это реагировать.
– Я бы тоже не хотел бы на данном этапе, – сказал Бросс, – реагировать на это официально и начинать новое расследование, поэтому приехал к вам как бы в частном порядке, чтобы самому понять, как в действительности обстоят дела с этим перстнем. Дело в том, что очень похожий перстень со свастикой похитили из лавки ювелира Дувара, убитого в Манге в 1991 году.
– Я ценю ваше доверие, господин комиссар, – ответил Морис. – Я мог бы сразу же после первого показа этого фильма подать в суд и на его авторов, и на показавший его русский телеканал.
Он достал из письменного стола старинный бархатный футляр, из которого извлек старинный золотой перстень, на котором вместо печатки с вензелем небольшими бриллиантами была выложена свастика.
– Вот этот перстень, который я показал русским во время своего интервью, – сказал Морис. – Я не стал объявлять на весь мир, в каком году он был сделан, а они по своему невежеству решили, что это перстень какого-то эсэсовца. Тут есть дата – 1842 год. – Он повернул перстень внутренней поверхностью к Броссу и подсветил его лучом криптонового фонарика. – Перстень был сделан примерно за сто лет до основания войск СС. Это достаточный повод, чтобы подать на русских иск за клевету. Но в их фильме есть и другие фальсификации, и ложь в адрес моего деда. Я пока думаю, как все это оформить. Иск должен быть в два адреса. Ведь один из авторов этого фильма – гражданин Франции, господин Сидорчук.
– А как к вам попал этот перстень? – спросил Бросс.
– Дед купил его незадолго до своей смерти в Швейцарии в одной ювелирной лавке в Женеве. Если я не ошибаюсь, это было в 1989 году. У меня есть все документы, которые это подтверждают.
Морис пообещал переслать Броссу копию дедовской купчей в комиссариат и заодно – фотографию перстня с выгравированной изнутри датой. Бросс поблагодарил, но все же попросил де Бриана ознакомить его c дедовскими документами немедленно.
– Иначе, как вы понимаете, – сказал он, – мне придется придавать делу официальный характер…
Морис все понял и через несколько минут принес и оригинал купчей, и две копии. Порывшись в письменном столе, он нашел и фотографию перстня, где была видна дата его изготовления.
– Приятно имеет дело с предусмотрительными людьми, – сказал Бросс.
– И мне приятно иметь дело с вами, комиссар. Среди ваших коллег, увы, не так много джентльменов.
– Согласен. Все зависит от обстоятельств, господин де Бриан, – ответил Бросс. – Одни становятся их рабами. Другим они помогают стать хозяевами положения. Самое трудное в нашей профессии – это способность оставаться беспристрастным. И если полицейский этим обладает, он может себе позволить быть джентльменом.
На прощанье комиссар попросил ознакомить его с копией иска к русскому телевидению, если таковой будет подан. Морис пообещал, что комиссар будет первым, кто ее получит.
7. По пути в Аркашон
Путь Ващенко предстоял долгий. Из Манга транспортная колонна «РУСАМКО» должна была пройти на Шартр, а оттуда – через Тур и Ниор идти на юго-запад к Бордо, к югу от которого авторут поворачивал на запад к заливу Аркашон. Выйдя на шоссе А-13, он включил специальный радар, который мог держать в пределах видимости преследуемую машину, даже если ее отделяли от его «Мерседеса» один или несколько автомобилей. Чтобы не уснуть за рулем, он включил запись последнего разговора Мохового с его подельниками, которую не успел прослушать.
– Завтра едем в Бордо поездом, – говорил Моховой, – а уже оттуда в Аркашон. За это время Радов все выгрузит у меня на вилле и обед приготовит. Ты даже не представляешь, Кокошин, какие в Аркашоне морские гады. Это столица устриц. Там чисто, песок, дюна в три километра защищает залив, никакой тебе нефти. Ты посмотри на устрицы из Бретани или Нормандии – по самому нежному краешку у них идет черная канва. Это нефть. Года не проходит, чтобы там не затонул какой-нибудь танкер. Вкус уже, конечно, не тот, как там фермеры ни стараются спасти свои устричные плантации.
– Поэтому ты и решил построить базу в этом Аркашоне? – спросил Кокошин.
– Чтобы устрицы жрать от пуза, – загоготал третий собеседник, видимо, Ходкин, отметил про себя Ващенко.
– Кто устрицы ест, тот дольше живет, – ответил Моховой. – Но если серьезно, то во Франции не так уж много мест, где можно провозить наш товар без опасения влипнуть. В Аркашоне неплохой порт, и у меня там есть пара ребят, которые на своих самоходках выходят в океан и через Гибралтар могут развозить наше добро по всему Средиземноморью. А мы можем пополнять наши склады во Франции по северному пути – через Балтику и Ла-Манш.
– Да, именно это шейха Арефа и привлекает. Твоя маневренность.
– Отметь, что это весьма удобное место и для нашей новой клиентуры. Рядом – ЭТА.
– Это что? – спросил Ходкин.
– Не это, а ЭТА – боевая организация басков. Они на нас вышли не так давно, но, судя по заказам, будут брать товар регулярно и много. И для Франции, и для Испании.
– Тогда тем более надо гнать твою пещеру на юг, – подвел итог Кокошин.
– Не исключаю, что один трейлер баски заберут у меня прямо еще на подходе к Аркашону. Оттуда до Биаррица недалеко, а у них там база, откуда они легко перебросят, что надо, через границу с Испанией в Сан-Себастьян. Границы теперь в Евросоюзе открытые, досмотра нет. Я, наверное, тоже на время перееду в Аркашон. Пока тут все уляжется…
Моховой не стал бы никому рассказывать, почему он выбрал в конечном итоге Аркашон, а не глубоководный порт Ларошель, как поначалу предполагалось. Выбрала Аркашон Валентина, начитавшись Цветаевой, которая любила эти места и объездила все тамошнее побережье на велосипеде. В заповедном сосновом лесу неподалеку от дюны Пилата Моховой купил большую трехэтажную виллу с огромным подземным гаражом, куда мог въехать хороший трейлер. Валя любила ездить туда осенью, как рекомендовал своим пациентам еще в ХIХ веке знаменитый врач Жан Амо, открывший целебные свойства аркашонской сосны. Воздух там был и впрямь лечебный и Моховой тоже любил Аркашон, где мог хотя бы ненадолго скрыться от всех своих начальников и клиентов. Для Валентины это были самые счастливые дни, увы, считанные. Чаще она оставалась в Аркашоне одна.
Ващенко ничего этого не знал, как и адреса виллы Мохового. Не знал он также, сколько времени придется ему провести за рулем в этой ночной гонке за трейлерами с оружием. Бартлет мог в любой момент подать ему сигнал на уничтожение транспорта «РУСАМКО». Тогда Ващенко должен был обойти трейлеры спереди и повернуть ключ пуска самонаводящихся ракет, установленных у него в багажнике. Они уже подходили к Ниору, но команды от Бартлета все не было. Видимо, до последнего момента, рассудил Ващенко, в Лондоне колебались, брать это на себя или передать все дела с русским оружием ДСТ. В любом случае Бартлет должен был связаться с ним до подхода к Бордо, после чего уже нельзя было бы устраивать фейерверки на авторуте – как раз в том районе у французов расположены их ракетные базы.
Было полнолуние. Красноватая луна висела над авторутом, освещая его лучше любых фонарей. Моховой, конечно, не случайно отправил свой груз в Аркашон ночью. Постов жандармерии на дорогах было не видно, а поток транспорта к полуночи почти иссяк. Одиночные машины на авторуте уже не слишком соблюдали правила и гнали со скоростью куда большей, чем разрешенные во Франции 130 км/час.
Ващенко не знал, что Бартлет проведет это свое ночное дежурство на его вилле в Шато-Клер, куда он приехал после ужина с Броссом в Манге. Полковник сказал ему перед отъездом, что он может вызывать его в любое время дня и ночи, пока не закончится вторая часть операции. Он так и не сказал, как она должна была закончиться. На подъезде к Ниору Ващенко передал Бартлету номерные знаки трейлеров и все, что узнал о связях «РУСАМКО» с ЭТА. На всякий случай он попросил помощи, так как у Аркашона один из трейлеров мог взять курс на юг и доставить груз куда-то в район Биаррица. Бартлет вскоре сообщил ему, что у поворота на Аркашон к нему присоединится агент «Билборд» из Бордо, и передал его мобильный телефон для связи.
По расчетам Ващенко, трейлеры должны были добраться до Аркашона к шести утра. У Ниора они заправились. Он тоже залил полный бак и успел перехватить бутерброд в кафетерии. Снова замелькали подсвеченные указатели километров. Они подходили к Бордо все ближе. У поворота с авторута А-10 на Аркашон за Ващенко пошел белый «Ситроен», дважды мигнув ему справа налево. Потом зазвонил его мобильник. «Здесь Билборд, – услышал он. – Цель вижу. До связи».
Светало. У развилки дороги первый трейлер пошел на указатель «Аркашон», а второй – взял курс на Биарриц. Снова зазвонил мобильник. Билборд сообщил, что идет на Биарриц. Ващенко увидел, как его «Ситроен» снова мигнул ему два раза. Он тут же связался с Бартлетом и сообщил ему, что Моховой, видимо, успел договориться с ЭТА, и груженый для басков трейлер ушел на Биарриц. «Знаю, – ответил Бартлет. – Билборд ведет его».
Аркашон Ващенко даже не увидел, а почувствовал – густо запахло морем, водорослями и разлагающимися раковинами. Был отлив, и корабли в бухте привычно сели на дно в ожидании большой воды. Трейлер уверенно прошел мимо знаменитой часовни, старого собора и вышел на дорогу, шедшую к дюнам. Впереди перед Ващенко не было больше ни одной машины. Дальше ехать за ним близко было небезопасно. Ващенко настроил радар на максимальную дальность и остановился у небольшого обержа со вкусным названием «Cocque au vin» («Петух в вине»). Подумав об этом деликатесе, Ващенко почувствовал острый голод, несмотря на ранний час. Сказывалась усталость и напряженная гонка по авторуту. Радар пискнул, отпустив трейлер на достаточное расстояние, и Ващенко повел свой мерседес в дюны. Ехать далеко не пришлось. Он остановился у проселка, как только за двумя рядами сосен показалась трехэтажная вилла. Трейлер уже въехал в ворота, и между деревьев была видна его высокая кабина, из которой вышли два человека. Ващенко взял бинокль и прочел адрес на воротах виллы – «Четвертая просека Дюны Пилата, 2». Он увидел, что трейлер стоит перед въездом в гараж, который, судя по всему, занимал весь первый этаж виллы. Дверь гаража поднялась, и оттуда выехал автопогрузчик, который подъехал к трейлеру. Ващенко увидел в бинокль, как шофер потянул на себя дверь фургона, и в этот момент раздался оглушительный взрыв. Трейлер вспыхнул, как факел. Во все стороны от него разлетались трассирующими очередями взрывавшиеся боеприпасы. Ващенко мгновенно нажал газ и отогнал машину на безопасное расстояние. Минуты две он наблюдал этот зловещий фейерверк. Затем, придя в себя, он связался с Бартлетом и спросил его: